13 февраля Феодосия Плащаница Ты одна за моей плащаницей, Как Мадонна с Голгофы, пойдешь; И забрызгает грязь колесницу, И подол твой, и блески калош. Простынями больной потаскушки Всё увешает небо февраль; И лабазы, трактиры, избушки Площадными словами печаль Безысходную встретят малютки, Что рыдает за гробом навзрыд; И булыжник дорожный для шутки Ей в подошвы вопьет свой гранит. И не будет цветочков на крышке… И в наемной карете пастор И босяк в шутовском сюртучишке, С треуголкой и факелом, взор Ненадолго от черных шалевок Отвлекут, меж которыми спит, Как и в жизни смирен и неловок, Беспредельности жалкий пиит. И не станут звонить колокольни, И венков с эпитафией нет, И старушке протявкает школьник: То непризнанный, видно, поэт! Ты одна за моей плащаницей Поплетешься на тесный погост; Но не будь там подбитою птицей И скажи мне с улыбкою тост. И скажи мне: Как рада я, Толя, Как я рада теперь за тебя, Что твоя прекратилась неволя, Что ушел ты безумно любя. Ты расскажешь лазоревой маме, Что оставил сестрицу одну, И за мною она с васильками Голубыми отправит весну. И ты выйдешь мне к двери навстречу Лучезарным серафом Отца, Поцелуем тебе я отвечу, — И блаженству не будет конца! 14 февраля Феодосия Розовые лестницы По розовым лестницам неба Срывать голубые фиалки Ведешь ты меня из Эреба, И жизни прошедшей не жалко Мне радостей творчества скорбных; Ты жить не хотела у прялки, Я долга верблюдом двугорбым В подданстве не мог быть у палки. Пустая гнела нас беседа, Унылые каркали галки, И горек был ломоть нам хлеба, Как будто седой приживалке. И в неба граненого слова От скуки я долго метал кий, И тело казнил я сурово И жил наподобье весталки. Но ты златорунного Феба Признала в верижнике жалком. По розовым лестницам неба Срывать голубые фиалки Ведешь ты меня, и в гирлянды Свиваем мы небо без прялки И скачем, как встарь корибанты, В лазурных фиалок скакалки. 15 февраля
Феодосия Рыбкины куплеты Люби, твори и будь спокоен, И не катайся на изнанке, Не наноси себе, мой воин, В сердечный пряничек твой ранки! И чтобы вес твой был удвоен, Стань хоть пасхальным поросенком! И обжирайся! Чтоб утроен Был пай, указанный Розенком! Будь хоть привратницы достоин Сферичной, царственной осанкой, Будь отрубями хоть напоен, Но стань племянником германки! Твоя же золотая рыбка К тебе вернется без приманки, Без ритма шаловливой зыбки, Без слова сахарной баранки! Теперь ей круглая улыбка Лица и пухленькие ручки Важней всего: устала рыбка Лечить братишкины колючки! 16 февраля Феодосия Три осколка I Сплетем из наших душ венки У тихо дремлющей реки Забвенья, а тела, спалив, Насыпем в глиняный ликиф, Где птица вечности – павлин, И Агнец Божий, и дельфин, И между лозами Амур Хитро сокрыты под глазурь; И драгоценный черепок Поставим смело на челнок; Раздастся колокольный звон, И тихо тронется Харон. 3 февраля II Как дикий Иоанн Предтеча, Пророк – пустынник и теперь, Но не приходит издалече Грехами отягченный зверь, И в синеструйном Иордане Не омывает плоти явь, И Агнец только в Иоанне Узрит поруганный устав. III Нет истины нерукотворной И ложен творчества Завет, Но, слову вечности покорный, Священнодействует поэт. И потому алтарь Господень, Где раздается плотский вой Циничного познанья своден, Он очищает бечевой! 18 февраля Феодосия Голубой пир I Сегодня опять благосклонно Роняют вокруг чудеса Мечты голубые затоны, Зовущие вдаль небеса. Сегодня опять в небосклоны Воздушный кузов корабля Уносит на юте «Беллоны» На пир голубой короля. Овечек едва лишь рожденных, Кудрявых, атласных руна, Из бледных кораллов кессоны, Фестоны червонного льна, Громадные, страстные груди Красавиц в лазурной фате, Жерла озлобленных орудий, Мессии на алом кресте, Колонн голубых канелюры, Луга золотых орхидей, Твердынь грозовых амбразуры И радуги пестрых цепей, — Державному нищему нужны В очей ненасытливый трюм: Без них он, калека недужный, Как сокол в неволе, угрюм! |
