– Хорошо бы! Вот уж порадуюсь спокойствию!

Уэйнесс поджала губы.

– Ну какое-то время да. А потом тебе надоест.

– Возможно. А тебе?

– Думаю, что ни одного из нас не устроит спокойная жизнь.

И они оба еще долго сидели молча, думая, как странно сложилась их судьба, и какие еще испытания ждут впереди.

Беженцы из Йиптона были обеспечены жильем и пищей в четырнадцати временных лагерях Мармионского побережья и ждали дальнейшей переброски.

Тенты, палатки и фанерные хижины вполне спасали от теплого ветра и редкого дождя. Хлеб и протеиновые лепешки сносно обеспечивали пропитание. В реке Мар водилось много угрей, миног, устриц и маленьких вкусных амфибий. В лесах оказалось немало семян, орехов, съедобного гумуса и даже грибов. Женщины и дети ловили по мелководью морских червей, несмотря на присутствие ядовитых морских жаб, блуждающих кораллов и изредка заплывавших рыб-трубок, из которых обычно варили суп. Команды со Станции поддерживали относительный порядок, проводили медицинские обследования и переписывали беженцев по возрасту, полу, положению и имени.

Шард Клаттук прилетел с Араминты в штаб-квартиру беженцев, расположенную неподалеку от устья реки Мар. Там он убедился, что все йипы зарегистрированы по лагерям и теперь уже нет смысла создавать общие списки.

– А есть в этих лагерях какие-либо организации? – спросил Шард. – Я имею в виду наличие различных каст, кружков и тому подобное?

– Не знаю, – честно признался клерк. – По мне так все едино: йипы есть йипы.

– Что ж, в целом – верно. Но все же у них есть высшая каста умпов, и они, как известно, очень пекутся о своем статусе.

– Знаю и это. Умпы постоянно настаивают на отдельном проживании, и мы не видим в этом ничего предосудительного. Умпы содержатся в лагере номер три, что находится в четырех милях вверх по реке.

Шард отправился в Третий лагерь пешком по берегу реки и скоро вышел к платке коменданта. Комендантом оказалась женщина средних лет, крепкая и энергичная эмигрантка из Штромы.

– Слушаю вас.

– Я командир Шард Клатуук, Бюро Б. Как дела в вашем лагере?

– Не жалуюсь. Йипы вежливы и очень живо откликаются на доброе отношение.

– Когда-то я тоже полностью разделял ваше мнение. В вашем лагере, как я понимаю, содержатся только умпы?

Женщина усмехнулась.

– В Йиптоне было сто восемьдесят два умпа, здесь их сто шестьдесят один. Короче, как ни странно, в огне погиб всего лишь двадцать один умп.

– Их учили технике выживания.

– Или топить ближнего.

Шард выглянул из палатки.

– И где они сейчас?

– И тут, и там. Некоторые собирают дикие сливы в роще поблизости. Им открыт весь Деукас, и они могли бы удрать в любой момент. Но они уже несколько раз видели и длинношеего онниклата вон на том склоне, и травяного тигра. Они не трусы, но и не безумцы.

Шард рассмеялся.

– Я надеюсь, у вас есть списки?

– Разумеется, – женщина подала ему распечатанный список. Шард прочитал его и отдал обратно в полном разочаровании.

– Здесь только их официальные имена* [9]– Хайрам Бардольк Фивани, Джобиндер Моск Тачинандер и так далее.

– Да, это так, но они назвались мне именно таким образом.

– А вы не записывали их домашние имена?

– Вообще-то – нет. Я не вижу в этом необходимости.

– Впрочем, вы правы. Спасибо за помощь.

Комендант посоветовала Шарду пройти короткой дорогой мимо сидевшего на поваленном бревне и лениво перебрасывающего камушки умпа. Шард спросил его о чем-то, тот на минуту задумался, пожал плечами и махнул в сторону реки.

Шард пошел по проложенной вдоль берега тропе ярдов пятьдесят и увидел, как в реке купается, вернее, ныряет в нее йип. Он только изредка поднимал голову над водой, а потом снова надолго опускался исследовать дно. Неожиданно он вынырнул на поверхность, высоко держа в поднятой руке здорового двухфутового угря, извивающегося в сильной руке. Умп приплыл к берегу и бросил добычу в корзину.

Шард подошел ближе. Йип стол на коленях, задумчиво разглядывая пойманного угря. Это был не молодой человек, приблизительно одних лет с Шардом, хотя и выглядел, как все йипы, много моложе, благодаря прекрасной фигуре, широким плечам, плоскому животу и стройным, как у юноши, ногам.

– Ты хороший рыбак, – одобрил, подходя совсем близко, Шард.

Йип пожал плечами.

– Угрей ловить нетрудно. Они жирные и медлительные.

– Ты и в Йиптоне ловил рыбу?

– Не угрей. Порой я пробовал скатов и веретенников, но в океане трудно.

– А мне кажется это не очень трудным, – сказал Шард. – Впрочем, конечно же, надо быть очень хорошим пловцом.

– Да, вы правы.

– Сдается мне, я тебя где-то видел. Тебя ведь зовут Селиос, не так ли? А ты меня помнишь?

– Нет.

– Это было очень давно. Очень. Вернись-ка на пятнадцать, а, может и на все двадцать лет назад. Ну?

Йип опустил глаза на корзину.

– Нет, не припоминаю.

– А знаешь, как меня зовут?

Йип покачал головой и поднялся.

– Мне пора. Надо очистить угрей, пока свежие.

– Давай все же потолкуем еще пару минут, – остановил его Шард и сел на поваленное дерево. – Поставь пока корзину в воду, тогда рыба дольше сохранится.

Селиос засомневался, но все же сделал, как предложил Шард.

– Садись, – пригласил он и указал на песок рядом с деревом. – Отдохни.

Селиос присел нехотя и словно наскоро.

– А где же твой друг Каттерлайн?

Йип махнул головой в сторону лагеря.

– Он там. Мы оба удачно избежали этого пожара.

– Да, вам действительно повезло, – Шард сорвал метелку ковыля и стал помахивать ею перед своим лицом. Йип смотрел на все это невесело и нетерпеливо. – Ведь ты кое-что знаешь, а, Селиос? – вдруг тихо спросил Шард. – И сейчас лжешь мне.

– Что такое? – обиженным голосом ответил йип. – Я никогда вам не врал.

– А вспомни-ка. Ты сказал, что вовсе не умеешь плавать. И Каттерлайн сказал то же самое. Именно поэтому – как вы оба утверждали – вы и не могли помочь, когда Марья тонула в лагуне Венсей.

– Через двадцать лет трудно упомнить такие вещи.

– Но ты-то все помнишь прекрасно! – вспылил Шард и стиснул зубы.

– Да не лгал я, не лгал! – в ответ тоже закричал йип. – Я всегда говорю только правду!

– Но ты сказал мне, что не умеешь плавать и поэтому не мог спасти женщину. Но теперь-то мы с тобой оба знаем, что ты плаваешь прекрасно. И жена моя тоже хорошо плавала. Просто вы с Каттерлайном держали ее под водой до тех пор, пока она не умерла.

– Нет! Нет! Это ложь!

– Кто столкнул ее с лодки – ты или Каттерлайн? И помни: на этот раз я докопаюсь до правды.

– Это Каттерлайн! Каттерлайн! – заныл йип. – Я и не подозревал, что он задумал!

– Так. Значит, ты просто плавал вместе с ним, чтобы поддержать компанию?

– Да-да, именно так.

– Ну вот, а теперь, Селиос, мы и подошли к самому главному вопросу – и ответ на него будет значить для тебя много. Очень много. Все остальные из этого лагеря переберутся в прекрасные дома, но ты отправишься со мной в тюрьму и будешь сидеть в тесной вонючей камере-одиночке, где никогда никого не увидишь и не услышишь. И не сомневайся, так и будет. Если только ты сейчас же не скажешь мне всей правды. И не вставай или я прострелю тебе живот, и тогда будет очень больно. Очень больно. А потом – одиночка и одиночество на всю оставшуюся жизнь.

– А если я скажу правду? – дрожащим голосом спросил йип.

– Наказание будет помягче.

– Тогда я скажу, – понурил он голову.

– Итак, первое: кто дал тебе приказание утопить Марью? Ну, быстро! Правду! И смотреть мне в глаза!

Селиос подозрительно огляделся по сторонам и, стараясь смотреть прямо на Шарда, сказал:

– Это Намур. – При этих словах умп вдруг победно улыбнулся, как всегда улыбаются типичные йипы. – Я сказал ему, что не хочу приносить вреда слабой и беззащитной женщине, но он сказал, что все это чушь и сантименты, что женщина эта – существо из другого мира и жизнь ее стоит не больше жизни какого-нибудь червя. Она явилась сюда незваной, а теперь дышит нашим замечательным воздухом, ест нашу пищу и мутит воду среди наших порядочных людей. Надо уничтожить эту заразу и очистить нашу землю. Каттерлайн сказал мне, что все это очень логично и надо послушаться Намура. Мне ничего не оставалось, как согласиться – и дело было сделано.