– Это все так? – Эгон Тамм строго посмотрел на Глауена.

– Боюсь, что да, сэр.

Эгон Тамм рассмеялся и его лицо смягчилось.

– В таком случае, похоже, нам придется согласиться. Теперь я понимаю, что вы вели себя правильно, и я на самом деле вам очень благодарен.

– Не будем больше об этом. А теперь мне надо идти домой. И последнее: мне бы очень не хотелось, чтобы в связи с этим случаем упоминалось мое имя, в противном случае у меня могут возникнут некоторые трудности в доме Клаттуков.

– Ваше имя ни в коем случае не будет упоминаться.

Вейнесс проводила Глауена до двери. На пороге она обняла его и сказала:

– Я даже не буду пытаться благодарить тебя.

– Конечно не надо! Ты только подумай, как бы я себя чувствовал, если бы с тобой что-нибудь случилось!

– А мне бы при этом каково было!

Поддавшись внезапному порыву, она повернулась к нему и поцеловала в губы.

– Это всего лишь из благодарности? – спросил Глауен.

– Не совсем.

– Повтори, а потом расскажи какая часть, что означает.

– Мама идет. Ей тоже, наверное, хочется это узнать. Спокойной ночи, Глауен.

Арлес вернулся домой за час до полуночи и обнаружил там ожидающую его Спанчетту. По дороге домой внимание Арлеса было отвлечено на другие вещи и он не подготовил заранее версию ночных событий, поэтому ему пришлось импровизировать на ходу, в то время как Спанчетта смотрела на него каменным взглядом.

Спанчетта не стала скрывать своего скептицизма.

– Пожалуйста, Арлес, это оскорбительно, когда тебе врут, но еще более оскорбительно, когда тебя принимают за полудурка. Я нахожу твою историю очень странной. Насколько я поняла из твоего рассказа, ты назначил на берегу свидание девушке, собираясь помощь ей с уроками. Кстати, кто эта девушка? Опять эта ужасная Друсилла?

– Она совсем не ужасная и она не ходит в Лицей, – пробормотал Арлес, – Она сейчас в отъезде с театральной труппой.

– Ладно, тогда кто же эта девушка?

Арлес где-то слышал, что самая лучшая ложь должна впитывать в себя как можно больше правды.

– Ну, если тебе так уж надо это знать, то это была Вейнесс Тамм из Речного домика. По правде говоря, она несколько легкомысленна… но при этом, конечно, очень избирательна.

– Хмм, – сказала Спанчетта, – настолько избирательна, что намяла тебе бока и поставила под глазом этот ужасный синяк?

– Вовсе не так. Когда я пришел на берег, то обнаружил, что к ней пристают два подвыпивших туриста, и она оказалась в затруднительном положении. Я вмешался и моментально поставил их на место, но при этом успел и сам получить один или два удара. Думаю, мне придется остаться дома, пока не пройдет синяк и не спадет опухоль с лица.

– Ну уж нет, – заявила Спанчетта, – Ты просто не можешь позволить себе такую роскошь, как очередной пропуск школы.

– Я же выгляжу ужасно! Что я скажу, когда мне начнут задавать вопросы?

– Очевидно, ты все равно никому не собираешься говорить правду, – пожала плечами Спанчетта, – Скажи, что ты упал с кровати. Или скажи, что играл в бейсбол с бабушкой.

Таким образом, Арлес утром через пень колоду поплелся в школу и, конечно, как он и боялся, его внешность сразу же привлекла внимание. Когда ему задавали вопросы, он последовал совету Спанчетты и отвечал, что упал с кровати.

Вейнесс и Мило пришли в Лицей как обычно, но никакого внимания на Арлеса не обращали. После занятий по социальной антропологии, Арлес подождал Вейнесс в холле. Она ни слова ни говоря прошла мимо, но он окликнул ее.

– Вейнесс, я хочу тебе кое-что сказать.

– Как хочешь, но постарайся покороче.

– Ты же не приняла всерьез мою выходку прошлой ночью!

Вейнесс прикусила губы и отвернулась.

– На твоем бы месте, я постеснялась возвращаться к этому, – коротко сказала она.

– Ну, в какой-то мере, мне конечно, стыдно. Но, похоже, я вчера несколько перевозбудился, так сказать, – он выдавил из себя жалкую улыбку, – Сама, наверное знаешь, как это бывает.

– Думаю, ты собирался убить меня.

– Какая ерунда! – возмутился Арлес, – Что за фантастическая идея!

– Какая есть, – ответила Вейнесс, вздрогнув всем телом, – Я больше не хочу с тобой говорить.

– Один последний вопрос! Прошлой ночью меня кто-то ударил. Кто это был?

– А зачем тебе это?

– Ха! И ты еще спрашиваешь? Это был трусливый поступок! Взгляни на мой глаз!

– Можешь высказать все свое возмущение моему отцу. Ты его вскоре увидишь.

– Я не собираюсь встречаться с твоим отцом, – простонал Арлес, – Насколько я понимаю, дело закрыто.

Вейнесс просто пожала плечами и пошла дальше.

Двумя днями позже, во время большой перемены, Арлес выходя из кафетерия столкнулся с двумя Натуралистами в военной форме. Побледнев, Арлес начал переводить взгляд с одного на другого.

– Что вам надо?

– Вы Арлес Клаттук?

– Ну и что?

– Следуйте за нами.

Арлес отпрянул назад.

– Минуточку! Это еще куда? И зачем?

– Вы будете доставлены в Речной домик, где с вами поступят согласно закону.

Арлес сделал еще один шаг назад и попытался возмутиться.

– Это станция Араминта! Ваши законы здесь не действуют!

– Законы Общества распространяются на весь Кадвол. Идемте.

Несмотря на попытки протестовать и сопротивляться, Арлес был усажен в самоходный вагон и отправлен в Речной домик. Спанчетта, узнав о случившемся, сразу же позвонила Главе Дома Фратано, затем Бодвину Вуку, но в результате обоих звонков узнала только то, что оба были вызваны в Речной домик. Оба руководителя Араминты вернулись около полудня. Оба в разговоре со Спанчеттой постарались убедить ее, что Арлес может считать себя счастливчиком; его остановили за шаг до крупного преступления.

Позже на станцию Араминта вернулся и Арлес, его высадили из вагончика прямо на площади. Он выглядел бледным и подавленным, и от него пахло антисептиком. Как только Арлеса высадили, группа Дерзких Львов при первом же удобном случае подошла к нему.

– Так где же ты был, и что они от тебя хотели? – воскликнул Клойд Диффин.

– Господи, какая грязная история, – критически заметил Кайпер.

– И все это из-за того, что ты отметелил двух пьяных туристов? – проблеял Шугарт, – Сомнительно, сказал бы я!

– Все намного сложнее, – пробормотал Арлес, – Я сейчас не хочу об этом говорить… Во всяком случае, все это чистый блеф. Я в этом уверен. Они никогда бы не посмели ничего мне сделать.

– Сам видишь, тебя заносит из стороны в сторону, – заметил Утер, – попробуй объяснить нам все четко и понятно.

– Ничего страшного, просто недоразумение. Это должно быть просто провокация.

– От тебя пахнет больницей, – сказал Кеди Вук, – Они что, были докторами? Эти пьяные туристы с которыми ты связался: они часом, не доктора?

– Мне надо домой, – сказал Арлес, – Поговорим об этом позже.

По вызову Бодвина Вука Глауен явился в здание бюро В, где его тут же направили к двери в конце небольшого коридора. Пожилой клерк задал ему пару вопросов, после чего разрешил пройти в личный кабинет Бодвина Вука; в комнату с высоким потолком, стены которой были затянуты зеленым сукном и отделаны деревянными панелями. На столе под стеклом лежал десяток старых фотографий.

Бодвин Вук отвернулся от окна и подошел к своему стулу. Он указал на другой стул Глауену.

– Ну, что, сержант Клаттук! Что вы можете мне рассказать?

– Я не подготовил никакого доклада, сэр, – ответил Глауен.

– Правда? А мне казалось, что вы породнились с Дерзкими Львами.

– Это так. Я внимательно наблюдаю за ними и прислушиваюсь ко всем их разговорам. Разговоров много, но на самом деле их никто серьезно не воспринимает. Так что ничего важного я пока не узнал.

– Никаких непристойных сплетен? Никаких оскорбительных анекдотов? У меня ведь католический вкус.