В то же время несколько отрядов матросов сражались с немцами на реке Изер [59]. 47-мм и 65-мм пушки, которыми командовал капитан 1 ранга де Тессье, уничтожили шесть германских танков. Перемирие положило конец боевым действиям на Юге.

Пока шли описываемые боевые действия, правительство и генеральный штаб все больше склонялись к мысли о необходимости заключить перемирие, поскольку было ясно, что дальнейшее сопротивление невозможно. 10 июня адмиралтейство эвакуировало свой штаб из Монтенона в Эр-э-Луар, в 75 км от Парижа, а вскоре — в Геританд, где имелся пункт связи; 17 июня вслед за вступающей армией адмиралтейство перебралось в замок Дюламон вблизи Марселя, 28-го достигло Нерака в департаменте Лот-э-Гаронн, и, наконец, 6 июля оказалось в Виши.

Начиная с 28 мая адмирал Дарлан, предвидя худшее, довел до сведения своих подчиненных, что если военные действия завершатся перемирием, по условиям которого враг потребует выдачи флота, он "не намерен подчиниться этому приказу". Ничего не могло быть яснее. Это было высказано в разгар эвакуации из Дюнкерка, когда англичане лихорадочно грузились на суда. Флот не сдается. Это было высказано ясно, точно, окончательно.

Одновременно предполагалось, что корабли, способные продолжать борьбу, уйдут в Англию или даже в Канаду. Это были нормальные меры предосторожности в случае, если немцы потребуют выдачи флота. Ни премьер-министр Поль Рейно, ни маршал Петэн не мыслили ни минуты предоставить еще способный сражаться флот столь печальной судьбе. Лишь несколько кораблей погибло при Дюнкерке — не слишком много, чтобы у моряков пропала воля к сопротивлению. Боевой дух флота был высок, он не считал себя побежденным и не намеревался сдаваться. В последующем одному из своих близких адмирал Дарлан сказал: "Если перемирие будет запрошено, я кончу свою карьеру блестящим актом неповиновения". Позднее образ его мыслей изменился. Немцы предложили в качестве условия перемирия, чтобы французский флот был интернирован в Спитхеде (Англия) или затоплен. Но в те дни, когда сопротивление армии слабело и когда было ясно, что победитель предъявит свои требования, а он мог потребовать всего, чего хотел, Дарлан имел твердое желание сохранить флот. Но каким образом? Уйти в Канаду, Америку, Англию во главе своих эскадр?

Трудностей вроде бы не предвиделось, т. к. германский флот не мог этому помешать. Но при этом перемирие будет невозможным, придется отдать всю территорию Франции и перенести войну в Северную Африку, не готовую, впрочем, к сопротивлению вторжению[60]. В Африке флот не имел бы средств себя поддержать, ни топлива, ни боеприпасов, ни провизии, ни возможности замены орудий. Не было и авиационной поддержки.

Каково будет поведение Испании? Она наверняка склонится перед победителем. И еще, что будет делать там флот, как заменить экипажи и руководство? Решить эти вопросы было необходимо. Кроме того, не было сомнений, что Италия вступит в войну, а, возможно, и Испания. Все это занимало мысли Дарлана, но он решил ждать условий противника, воодушевленного неожиданной победой. Перенесут ли немцы свои интересы на Средиземное море, оставив Англию? Вряд ли. Идеи Гитлера были известны. Известно, что адмирал Редер рассматривал Средиземное море как основной театр военных действий, где Англия наверняка будет побеждена[61]. Овладение Гибралтаром и Северной Африкой при побежденной Франции будет катастрофой для Англии. Что будет с Мальтой, Суэцем, Египтом? К счастью, Гитлер не изучал большой стратегии. Петэн, Дарлан, Вейган думали, что перемирие способно на этот раз сохранить и флот, и Францию. И в этом они не ошиблись[62].

Полномочным представителем в Компьене был контр-адмирал Ле Люк. В ожидании худшего он вместе с капитаном 1 ранга Трику, бывшим военно-морским атташе в Берлине, и капитаном 2 ранга Ла Розьером, бывшим военно-морским атташе в Риме, покинул замок Дюламон.

22 июня в знаменитом по перемирию 1918 г. вагоне в Компьене Ле Люк ознакомился с германскими требованиями. И вздохнул с облегчением, победители не требовали выдачи флота. С этой точки зрения, условия перемирия оказались исключительно почетными. Ле Люк попытался обсудить их, но ведший переговоры Кейтель посоветовал адмиралу не настаивать. Ле Люк от разговора удержался. Непосредственно флота касались две статьи — 8-я и 9-я. Первая была важнейшей: "Французский военный флот, за исключением той его части, что необходима для поддержания интересов страны в ее колониях должен быть собран в определенных портах, демобилизован и разоружен под наблюдением Германии и Италии. Этими портами будут те, где флот базировался и в мирное время. Правительство Германии формально и торжественно заверяет французское правительство, что не имеет намерения формулировать притязания в отношении флота до окончательного заключения мира. Исключение делается для той части флота, которая будет охранять интересы Франции в колониях, а все корабли, которые будут находиться в территориальных водах Франции, должны быть возвращены во Францию".

Статья 9-я относилась к минным заграждениям и различным техническим вопросам.

Вне всякого сомнения, статья 8-я, которая должна вызвать бурю протеста, была неясной, плохо отредактированной и невыполнимой. Но генерал-фельдмаршал Кейтель заявил, что детали демобилизации и дислокации кораблей будут определены комиссией по перемирию, которая соберется в Висбадене. Одновременно он заметил, что фраза во втором абзаце "этими портами будут те, где…" не является безоговорочной. В то же время глава французской делегации на переговорах генерал Энцигер заявил, что при возвращении кораблей в Шербур, Брест или Лорьян они могут быть перехвачены англичанами. Предположим, что "Дюнкерк" направится в Брест для разоружения, куда он никогда не прибудет, а будет водворен в Портсмут. Было не ясно, чего же хотят немцы от этого флота. И что делать с теми кораблями, большая часть которых ушла в Марокко или Французскую Западную Африку? Куда их направить: в Тулон или в Северную Африку? Французы считали, что в Тулоне они когда-нибудь попадут в руки немцев. Ну а в Северной Африке они могут оказаться в распоряжении англичан.

Якобы Гитлер сказал: "Что касается французского флота, то лучше видеть его затопленным самими французами, чем допустить, чтобы он достался англичанам. Будет благоразумным дать французам надежду, что они получат свой флот по заключении мира. А когда мы победим Англию — посмотрим…"

Вопрос был закрыт, и больше об этом не говорили. Французскому флоту назавтра после подписания перемирия суждено было стать предметом особых забот для Франции, Англии, Италии. Возникали еще некоторые весьма важные моменты — условия перемирия с Италией не предусматривали оккупации Бизерты, а это могло казаться вполне естественным. Англичане могли потирать руки от удовольствия от таких удачных для нас условий. Однако они пришли в ярость[63].

Мысли адмирала Дарлана приняли другой оборот, 20 июня он связался с командующими эскадрами и префектами морских районов и сообщил им о возможности сохранить командование флотом. Он наметил порядок замещения должности главнокомандующего ВМФ: Лаборд, затем Эстева, Абриаль и Жансуль. Дарлан считал, что следует сражаться до конца, пока правительство Франции, действующее независимо от противника, не даст другого приказа. Подчиняться же любому другому правительству не следует, и нельзя оставлять корабли боеспособными. Дарлан допускал, что немцы в Париже могут сделать то же, что и в Норвегии: создать марионеточное правительство, полностью им покорное. 22 июня Дарлан сообщил своим адмиралам о причинах, заставляющих правительство просить о перемирии: армии больше нет, сражаться в Северной Африке невозможно, нечего ожидать какой-либо помощи от Англии или США. Англия должна заботиться о своей безопасности, а США не желают пока ни во что вмешиваться, условия же перемирия не являются позорными. И он добавил: "Сейчас я еще раз уточняю имеющееся у меня секретное сообщение, о том, чтобы на каждом корабле были созданы группы решительных людей, готовых взорвать или затопить свой корабль в случае, если враг, злоупотребив условиями перемирия, попытается использовать наши корабли в своих целях. Это относится и к другим иностранным державам. Наш долг сберечь флот, содержать его в готовности и иметь контакт с экипажами, чтобы позже его восстановить. Это следует довести до сознания и офицеров сухопутной армии". 23 июня адмирал предупредил своих сотрудников, что по радио развязана компания в целях создания неразберихи и разногласий среди французов. Если это удастся, то, в результате, наши колонии и флот достанутся британскому правительству для защиты их собственных интересов. "Генерал де Голль в Лондоне, проповедующий мятеж, должен быть смещен". Далее Дарлан сказал: "Флот останется французским или погибнет. Если мы не можем больше сражаться, то флот не должен попасть в руки каких-либо других продолжающих воевать сторон. Не следует забывать, что британский премьер-министр 11 июня заявил о такой необходимости, если Франция прекратит борьбу. Он подтвердил эту необходимость и выразил свои симпатии нашей стране. Сегодня он не сказал ничего другого. В прошлом он видит большую ответственность Великобритании за создавшееся положение".