— Я разберусь со своими матримониальными планами сам, — сквозь зубы процедил Беннет, и перед его мысленным взором возникла Филиппа. — Но спасибо за предложение, — вежливо добавил он.

— Да, конечно, но не забудь о Джулии Джеймсон. Ах да, между прочим, Миллисент Бекуит прекрасно играет на фортепиано. Хотя ее лицо…

— Я слышал, как она играет. — И видел, какое впечатление произвела на Филиппу короткая беседа с кузиной.

Беннет задумался, действительно ли леди Феннингтон считает, что виртуозная игра на фортепиано является достаточным основанием для заключения брака. А она тем временем продолжала болтать, описывая подходящих девиц. Понятно, что все они как на подбор были грациозными газелями, даже не подозревающими о львах, которые рыскают среди них в поисках добычи. Правда, он ни минуты не сомневался, что газели точно знают, что делают и чего хотят, а хищники больше похожи на гиен, чем на львов.

Он танцевал или пытался беседовать с некоторыми из упомянутых девиц. Впечатления они не произвели. А маркиза все никак не умолкала, продолжая восхвалять всех обитательниц Мейфэра, кроме одной, к которой он стремился всем сердцем. Очевидно, Филиппа оставалась загадкой для общества. Иначе ничем нельзя объяснить тот факт, что ее никто не заметил до сих пор. Зато она очаровала его. Раньше это не удавалось никому. И она будет сегодня на вечере.

В каком-то смысле он был даже рад беседе. К тому времени как экипаж остановился у Лэнгли-Хауса, его нервы были напряжены так, что болели все мышцы. Но еще больше, чем равнодушие к собственной персоне, его злило пренебрежительное отношение к Филиппе.

Дворецкий почтительно взял приглашение маркиза Феннингтона и с любопытством взглянул на Беннета.

— Лорд и леди Феннингтон и…

— И гость, — подсказал Беннет, — с мартышкой. Учитывая разговоры, которые ходили по Лондону, дворецкий должен был узнать его по присутствию Керо. Оставался один вопрос: получил ли этот слуга указание не пускать его или уведомить Лэнгли о его появлении. Правда, дворецкий выглядел скорее оскорбленным, чем взволнованным, поэтому Беннет решил, что тот ничего не знает.

— Вон стоит мисс Джеймсон, — проговорила леди Феннингтон, когда они вошли в бальный зад. — Представить тебя?

— Нет. Я справлюсь сам.

Быстро оглядев зал, он убедился, что Дэвид Лэнгли еще не появился, чтобы приветствовать своих восторженных почитателей, зато заметил Филиппу — она сидела со своей матерью у стены. Это зрелище сразу успокоило его.

— Извините, — сказал он и покинул родственников, даже не взглянув на них.

— О, здравствуйте, сэр Беннет! — Дорогу ему преградила Соня Деприс и присела в глубоком реверансе, продемонстрировав изрядную часть своей пышной груди. В шаге от нее появилась Оливия Эддисон.

— Мисс Деприс. — Беннет небрежно поклонился и вознамерился обойти препятствие.

— Я как раз рассказывала Ливи о прекрасной лошади, которую вы купили.

Оливия кивнула.

— Как ее зовут, сэр Беннет?

— Арес. Извините.

В этот момент между ним и Оливией вклинился Генри Камден. Этот идиот охранял не ту сестру.

— Вы купите пони для своей мартышки?

— Нет.

— Интересно, — не отставал Камден, теребя подбородок, — почему вы не оставили сегодня Керо дома? Не боитесь, что она покинет вас, встретившись с капитаном Лэнгли?

— Да, правда, — вмешалась Соня. — Я читала книгу. Керо и капитан — большие друзья.

Люси хихикнула:

— Возможно, вам все же стоило купить ей пони. Он обернулся и увидел стоявшую за ним Филиппу.

— Меня всегда это беспокоило, — нахмурившись, сказала она. — Если капитан Лэнгли так любил Керо, почему оставил ее? Вы считались мертвым, значит, обезьянка, можно сказать, осиротела.

— Думаю, Лэнгли может объяснить свои поступки лучше, чем я, — сказал он и повернулся к Филиппе: — Могу я поговорить с вами?

— Конечно, — ответила она и взяла его под руку. Ее пальцы ощутимо дрожали.

— Как же я хочу поцеловать тебя, — едва слышно пробормотал он.

— Но не можешь, — с мимолетной улыбкой ответила она. Филиппа выглядела встревоженной.

— Что случилось? — полюбопытствовал он. Чем больше он смотрел на нее, тем сильнее ему хотелось заключить ее в свои объятия и не выпускать, по крайней мере, несколько часов.

— Ты не должен был приходить. Вот что случилось. Я же говорила, что осмотрюсь здесь и узнаю, что на уме у капитана Лэнгли.

— А я говорил, что не хочу впутывать тебя в шпионские игры. К тому же всегда лучше увидеть врага собственными глазами.

Филиппа тяжело вздохнула.

— Впрочем, теперь все равно уже поздно уговаривать тебя остаться дома.

— Это уж точно, — усмехнулся Беннет.

— Кстати, твой друг герцог Соммерсет тоже здесь. Позже будут танцы, и его светлость пригласил меня на вальс.

Да? Вечер становился все более интересным. Беннет дал Керо орех, надеясь, что она хотя бы несколько минут помолчит.

— Значит, ты все же предпочитаешь цивилизованных дикарей. Сколько танцев ты обещала ему?

Прелестные карие глаза Филиппы удивленно расширились.

— Ты ревнуешь? — словно не веря самой себе, спросила она.

— Конечно, ревную. А чего ты, собственно говоря, ждала…

— Меня еще никто никогда не ревновал! — с восторгом в голосе сообщила она, ее губы поневоле расплылись в улыбке.

Резкая отповедь, которую Беннет вознамерился, было ей дать, застряла у него в горле. Что случилось с этим проклятым лондонским высшим светом, если она три года оставалась никем не замеченная?

— А еще вальсы сегодня будут? — спросил он. Филиппа кивнула:

— Да, еще два. Насколько мне известно, леди Трашелл вальс не жалует, но капитану Лэнгли этот танец весьма по душе.

— Оставь для меня оба.

— Нет, это неприлично.

— Даже если я собираюсь на тебе жениться?

— Ш-ш. — Она покраснела. — Ты не должен бросаться такими словами. Мы же говорили об этом, когда были… — она быстро оглянулась по сторонам и понизила голос, — голые.

Ему неожиданно захотелось громко рассмеяться. Боже, ну что за чудесная девушка!

— С этим можно было бы поспорить, но я хочу получить танец. Мое требование поцелуя ты проигнорировала. — Под прикрытием полузакрытой двери и развесистого растения в кадке он погладил ее по щеке.

— Ты вовсе не требовал поцелуя. Ты просто сказал, что хочешь меня поцеловать.

Беннет придвинулся ближе и положил свободную руку на ее бедро.

— Мы можем играть словами, если хочешь, — прошептал он, — но я бы предпочел заняться с тобой совсем другими делами, Филиппа.

— Беннет, прекрати.

— Тогда дай мне свою чертову бальную карточку!

Филиппа вытащила из ридикюля карточку. Кроме герцога Соммерсета, значились имена еще четырех джентльменов. И ему это очень не понравилось.

— Кто такой Фрэнсис Хеннинг?

— Друг приятеля Джона. Он довольно забавен, хотя я не уверена, что он это понимает.

— Покажи мне его. — Беннет записал свое имя напротив последнего вальса.

Филиппа покачала головой.

— Поскольку ты больше всего похож на разъяренную пантеру, у которой украли припрятанную ею на ужин антилопу, я никого не стану тебе показывать.

— Ты уверена? — вкрадчиво поинтересовался он. — Ведь, поколотив этого Хеннинга, я мог бы разогреться перед схваткой с Лэнгли. — Беннет, конечно, шутил, но лишь наполовину.

— Прекрати! — воскликнула она и отобрала у него карточку.

— Тогда отвлеки меня как-нибудь.

— Попробую. — Филиппа несколько минут стояла молча, о чем-то размышляя. — Последние несколько недель, — наконец сказала она, — были полны новых для меня впечатлений.

Беннет внимательно слушал.

— А какие из них оказались самыми запоминающимися? — Если она скажет, что это была встреча с обезьяной или получение сотни маргариток, он попробует кулаком крепость стены.

— Как тебе сказать… — Она снова бросила быстрый взгляд по сторонам, убедилась, что ее никто не видит, и придвинулась к нему ближе. — Я думаю, что каждый, кто видит меня, тотчас все понимает. То… что мы делали, это всегда так совершенно? Я не могу думать больше ни о чем.