— Я подумал, что тебе это необходимо, — ухмыльнулся он и перебросил поводья Беннету.

— А я еще не решил, буду ли тебя сопровождать, — сказал Вулф, любовно похлопал крупного гнедого по шее и вскочил в седло. — Если «цивилизованный» — высшая характеристика того, куда мы идем, мне это неинтересно.

Джек довольно улыбнулся:

— Доверься мне.

С преувеличенно тяжелым вздохом Беннет устроил Керо у себя на груди и тронулся вслед за другом. На самом деле особых планов у него не было, и это не могло не раздражать. Он привык к тому, что всегда что-нибудь должен сделать: достичь подножия холма до наступления темноты или выяснить, всегда ли определенные виды ящериц имеют ярко-красный окрас или только в брачный период, — но сейчас ему приходится просто ждать. Он должен дождаться появления Лэнгли.

Конечно, еще он должен убедить обитателей Мейфэра, что в обеих его книгах нет ни художественного вымысла, ни преувеличений, в то время как в книге Лэнгли есть и то и другое. И он должен переговорить с членами Африканской ассоциации раньше, чем они проголосуют за финансирование новой экспедиции без его участия.

Для этого приходится быть очаровательным, терпеливым и общительным, хотя гораздо привычнее выяснять отношения с помощью кулаков и луженой глотки. Лондон все же чертовски мал. Маленькое пространство, ничтожные умишки и… ничего нового под солнцем.

Джек свернул в Сент-Джеймсский парк. Беннет взглянул туда, куда показывал друг, и удивленно приподнял бровь. Возможно, под лондонским солнцем все же встречается что-то новенькое.

— Игра в шары на лужайке?

— Очень цивилизованно, ты не находишь? — Он спешился. — И весьма привлекательный набор играющих незамужних молодых девиц.

Беннет не ответил, поскольку заметил ее — Филиппу. Этим утром на ней было очаровательное платье из зеленого муслина с узором из белых цветов и веточек. Просто олицетворение весны. Она что-то сказала сестре, сделала шаг вперед, чуть присела и бросила зеленый шар. Бросок был сильный, и другой шар откатился на край поляны.

— Если кто-нибудь спросит, я показывал тебе окрестности, и на эту компанию мы наткнулись случайно, — сказал Джек. Серый Броди опустил голову и принялся спокойно щипать травку.

Беннет с подозрением уставился на друга.

— А теперь назови мне истинную причину нашего появления здесь. — Он тоже спешился, и Керо заняла привычное место на его плече. — Не то чтобы я жаловался, но интересно.

— Если бы я явился один и стал следить за Оливией Эддисон, это было бы неприлично. Если же нас двое, все вполне невинно. К тому же я более приятен в общении — значит, моего шарма хватит на двоих. И, пожалуйста, держись подальше от Оливии Эддисон.

— Меня совершенно не интересует Оливия Эддисон.

— Вот и хорошо. Да ты ей и не подойдешь. По правде говоря, еще меньше желания отправиться в одну из твоих экспедиций, чем Оливия, испытывает ее сестра.

Беннет замедлил шаг.

— Но почему?

— Флип — очень умная девушка. Самая умная из всех, кого я знаю. Но, как бы это сказать… она слишком привязана к своей библиотеке. Несколько недель назад все мы собирались на рыбалку и долго уговаривали Флип присоединиться к нам. Она отказалась наотрез, заявив, что лучше прочтет книгу о рыбалке, чем пойдет с нами.

Это был чувствительный удар.

— Посмотрите, кто к нам пришел! — пропела Оливия. Она подбежала, схватила Джона и Беннета за руки и потащила к лужайке.

— Я показывал Беннету окрестности, — объяснил Джон. — Мы удивились, увидев вас.

— Я же тебе вчера говорила, что мы будем здесь играть в шары, — сказала Филиппа, и ее волшебные карие глаза обратились на Беннета. — Доброе утро, капитан, Керо.

— Значит, вы специально искали нас? — возбужденно затараторила Оливия. — Это еще лучше. Сэр Беннет, вы должны быть в моей команде, иначе Флип разобьет нас.

— К сожалению, я уже обещал вашей сестре, что присоединюсь к ней, — сам себе, удивившись, сказал капитан. — Возьмите Джека, иначе вы нанесете смертельный удар его чувствам. Он всегда оставался за бортом, когда формировались команды для игры в крикет в университете.

— Капитан, вы помните Вильгельмину Рассел? — тем временем спросила Филиппа. — Вы встречались у Джона в книжном клубе.

Ах да, та девица с физиономией, будто вырубленной топором, до самого подбородка закутанная в муслин, на этот раз синий. Он вежливо поклонился:

— Мисс Рассел.

На ее щеках появилось два красных пятна.

— Сэр Беннет Вулф. Для меня это большая честь.

— А мне казалось, вы назвали меня жестоким дикарем, — усмехнулся он, не в силах справиться с искушением.

— Вот почему я тебя люблю, — усмехнулась Филиппа и потянулась к его плечу, чтобы почесать животик Керо.

— Правда? — внезапно охрипнув, спросил он. С шумом, втянув носом воздух, он ощутил легкий аромат цитрусовых. И снова его охватило желание — острое, всепоглощающее… причиняющее массу неудобств.

— Я говорила о Керо, — прошептала она, и в ее глазах плясали смешинки. — Что же касается вас, скажите: вы умеете играть в шары?

— Нужно отправить зеленый шар как можно ближе к белому. Банк, да?

— Очень хорошо. И вы подаете шар снизу, а не бросаете в игроков.

Вот это да! Она флиртует! Дразнит! Он с самого начала находил ее возбуждающей, но, похоже, это утро станет самым серьезным испытанием для его выдержки.

— Не бросать в игроков, — повторил он, — и не бросаться на них.

Капитан снял Керо с плеча, посадил на ближайшее дерево и дал яблоко.

Игра началась. Филиппа, возможно, и предпочитала книги рыбалке, но в шары она играла мастерски. Не исключено, что ей помогали знания логики и математики. Но ему это было все равно. Он мог наблюдать за ней, что еще можно желать?

Он стоял за ее спиной, когда подошла очередь Вильгельмины катать шары.

— Я хочу снова поцеловать вас, — шепнул он и с интересом уставился на ее щеки — когда же они покраснеют. Не покраснели. А стоять так близко и не иметь возможности дотронуться до нее оказалось сущей пыткой.

Филиппа посмотрела ему прямо в глаза.

— Вас очень долго не было, — так же тихо ответила она. — Я же вам говорила, куда можно пойти, чтобы… утолить свою похоть. Вам нужна женщина, которая знает, что делать.

— Утолить похоть? — переспросил он и негромко засмеялся.

— Да. И не надо смеяться. Вокруг мириады других молодых женщин. Я не понимаю, почему вы поцеловали именно меня.

— Я поцеловал вас, потому что хотел поцеловать вас.

— А вы хотели поцеловать еще кого-нибудь после возвращения?

У любой другой девушки он бы спросил, не ревнует ли она, но Филиппа, казалось, совершенно искренне хочет понять, что он затевает. Любопытство. Эту черту он тоже находил неотразимой.

— Нет.

— Вот видите? Я это и имела в виду. Вы ни с кем не встречались, только со мной. Беннет сложил руки на груди.

— Иначе говоря, будь у меня выбор, вы бы меня не привлекли?

Бездонные, карие глаза удивленно расширились.

— Я вас привлекаю?

— Да.

— В каком смысле? Проклятие!

— Я хочу вас. — В конце концов, Филиппа всегда утверждала, что предпочитает прямоту. — Обнаженную. В моей постели. В любой постели. На полу. Место, в общем, не имеет решающего значения. Только нагота. Ваша и моя.

Филиппа открыла рот, потом снова закрыла. Спустя мгновение она прокашлялась.

— Это… очень скандальное заявление.

— Неужели? Но мне, знаете ли, все равно.

— Это потому, что вы так долго отсутствовали и… Беннет схватил ее за руку.

— Нет, не поэтому. После возвращения я танцевал с тремя десятками самых разных девиц, разговаривал — если, конечно, это можно назвать разговором — еще с пятью десятками. И только вас я поцеловал.

— Но вы не можете погубить меня только потому, что вам так хочется, — тихо сказала она чуть дрожащим голосом. Она высвободила руку и сделала несколько шажков вперед — подошла ее очередь катать шары. На этот раз ее точность оставляла желать лучшего. Потом настал его черед. Беннет, почти не глядя, бросил шар на траву и снова придвинулся к ней.