— Ладно, твоя взяла, — вздохнула она.

В серебристом двухдверном спортивном «мерседесе», заваленном листовками на тему об угнетении бедняков, Сашур потребовала, чтобы Римо пристегнулся. Тот ответил, что чувствует себя безопаснее в свободном парении. Она заявила, что не тронется с места, пока он не пристегнется, и Римо уступил, рассудив, что у него есть шанс уцелеть в аварии даже с пристегнутым ремнем безопасности.

Как только ремень защелкнулся, правый кулак Сашур врезался в перетянутое ремнем солнечное сплетение Римо. В отместку она получила кулаком в челюсть.

— Животное, — буркнула она и нажала на газ. «Мерседес» вылетел на улицу Чикаго, освещенную лучами заходящего солнца. Воздух, пропитанный выхлопными газами, окрасился в густые багровые тона.

Остановившись на красный свет, она застонала.

— Тебя нервируют светофоры? — удивился Римо.

— Нет. Теперь нам от него не отвязаться.

Римо посмотрел в зеркало заднего обзора и увидел лысеющего господина в сером костюме, выскочившего из подъезда дома Сашур и мчавшегося так, словно ему приходилось ступать на раскаленные угли. Он едва не угодил под колеса такси, которое затормозило с душераздирающим визгом, с дымом трущейся об асфальт резины.

— Ничего особенного, Джордж! — крикнула Сашур, когда его раскрасневшаяся, перекошенная физиономия сунулась в окно машины. — Между нами чисто платонические отношения. Меня тошнит от твоей ревности! Джордж, познакомься, это Римо. Римо, это Джордж, полагающий, что я готова отдаться первому встречному.

— Как ты можешь так со мной поступать? — заскулил Джордж.

— Невероятно! Мужская психика не поддается объяснению!

— Почему ты меня избегаешь?

— Почему, почему… Вот из-за таких сцен. Ты постоянно устраиваешь мне сцены ревности…

— Прости.

— Каждый раз ты просишь прощения, а потом все повторяется снова.

— Ты знаешь, какая нервная у меня работа.

— Пошел прочь! — процедила Сашур.

Джордж едва успел убрать голову, прежде чем поднимающееся стекло прищемило ему нос. Сашур газанула и проскочила на красный.

— Ничтожество! Он бесит меня. До чего же мужчины подозрительны!

Римо смахнул её правую руку со своего бедра.

— Я не собиралась тебя бить.

— Знаю, — сказал Римо. — Что он имел в виду, говоря о том, какая у него нервная работа?

— Кто его разберет! Да и какая разница?

В шикарном двадцатидвухэтажном здании, напоминавшем кусок белого мрамора, случайно оказавшийся в болоте гетто, привратник остановил Римо и его спутницу. Здесь полагалось сообщать жильцам о посетителях.

— Элвина нет дома, — пробурчал в динамике недовольный женский голос.

— Скажите ей, что все в порядке: это мисс Кауфперсон, — велела она привратнику.

— К вам мисс Кауфперсон — объявил привратник.

— Элвина все равно нет дома, — упорствовал голос.

— Скажи, что нам обязательно надо с ней поговорить, — вмешался Римо.

— Ладно, раз вы настаиваете… — Динамик вздохнул. — Неужели Элвин опять что-нибудь натворил?

— Нет, нет, — успокоила ее мисс Кауфперсон. — С ним все в порядке.

В лифте Римо поинтересовался у Сашур, почему она не сменила фамилию на «Смит» или «Джонс».

— Зачем? Вообще-то моя настоящая фамилия Кауфманн, но я решила освободить «Кауф» от «манн», расширить горизонты, открывающиеся перед женщиной.[1]

Нет, в намерения Римо не входило заняться этим в лифте, хотя им предстояло проехать еще целых 20 этажей, не считая двух, которые они проскочили столь бездарно.

— Семейка этого парня занимает самые лучшие апартаменты в доме: — удивился Римо. — Что делает в обыкновенной школе обитатель таких хором? Раз у его родителей уйма денег, определили бы своего отпрыска в частную школу.

— Некоторые родители предпочитают тратить деньги на предметы роскоши, а не на то, что действительно важно.

Наверху Элвин Девар самолично вышел к гостям, держа в руке нечто, достойное именоваться предметом роскоши, а именно револьвер «беретта» с серебряной рукояткой, нацеленный Римо в горло.

Римо почувствовал, что его спутнице захотелось вернуться назад: она юркнула ему за спину, оставив его наедине с револьверным дулом. Недаром она настояла на отказе от устаревшего обычая пропускать женщину вперед — как от унизительного пережитка прошлого. Итак, Римо застыл в дверях лифта, один на один с трудным подростком и его револьвером.

Расправиться с противником не составило бы ни малейшего труда, но Римо не мог поднять руку на ребенка. При виде двоечника ростом в четыре фута семь дюймов и весом в девяносто фунтов его мышцы будто сковало параличом.

Паренек же готовился отправить его на тот свет.

Римо видел, как розовый указательный пальчик нажимает на курок. Пусть его тело не могло броситься в схватку, увернуться от пули ему ничто не мешало. Левая рука Римо скользнула за спину и впилась в талию Сашур Кауфперсон — и вот уже оба пассажира, словно два столкнувшихся маятника, отлетели к противоположным стенам кабины. Пуля 25-го калибра вонзилась в полированное дерево, проделав в нем аккуратную дыру. То же случилось и с четырьмя последовавшими пулями. Дверцы лифта захлопнулись, и последняя, шестая пуля отрикошетила от них со звуком, похожим на звон фарфорового блюда, разбившегося о каменный пол.

Римо встал и помог подняться Сашур.

— У него ярко выраженная враждебная реакция, — объяснила она, — Полагаю, он остро реагирует на внеклассное общение.

— Он убийца, — сказал Римо, нажимая на кнопку открывания дверей. Ему было не по себе: никогда еще тело не подводило его! Впрочем, опасность миновала — если только в барабане не окажется седьмой пули. Дверь открылась — и в полированной стенке кабины появилась еще одна аккуратная дырочка. Семь пуль!

— Чертов мальчишка и впрямь убийца! — констатировала мисс Кауфперсон, заметившая дыру в своей блузке от Гуччи.

Элвин оказался отменным бегуном. Он бросил револьвер и метнулся за угол. Римо кинулся за ним. Элвин юркнул за спину громадного, напоминающего скалу мужчины с ручищами такой же толщины, как у Римо шея.

— Эй, ты, отцепись от моего парня!

Могучее тело покоилось на здоровенных ножищах в башмаках четырнадцатого размера. Великан властно простер руку вперед, словно это была стена, о которую неминуемо расшибется тщедушный преследователь его сына. Мгновение — и из глаз великана брызнули слезы: это случилось, когда его грудная клетка переместилась в область кишечника. Успевший перевариться завтрак оказался в штанах. Придя к выводу, что то, что осталось от его тела, стоять более не способно, он рухнул на светло-коричневый палас.

Римо влетел в квартиру следом за Элвином. Крашеная блондинка в серебряных бигудях попыталась было захлопнуть дверь, но тут же получила ею по лицу.

Элвин спрятался в ванной комнате и заперся изнутри. Через секунду замок вылетел из двери вместе с фонтаном щепок и оказался на белом кафельном полу.

— Привет, Элвин, — поздоровался Римо, загоняя мальчишку в ванну. Его так и подмывало наподдать ему, но рука, способная рвать молекулярные цепочки, не слушалась его. Римо попробовал напустить на себя грозный вид. Сколько он ни тренировался, ему никогда не удавалось освоить устрашающее выражение лица. Напротив, он всегда стремился казаться безобидным, даже нанося смертельный удар. Вот и сейчас он со спокойным видом стоял перед мальчишкой, но в голосе его звучала угроза. Это сработало; помогло также зрелище разлетевшегося вдребезги замка на полу.

— Ты попал в беду.

— Папа! — завопил Элвин.

— Он тебе не поможет.

— Мама! — взвизгнул Элвин.

— И она не поможет.

— Мисс Кауфперсон!

— Иду, Элвин! — отозвалась Сашур. — Не бойся!

— Нет, сейчас ты должен как раз бояться! — прорычал Римо.

— Вы ничего мне не сделаете, — сказал Элвин.

— Откуда такая уверенность?

— Существуют законы, — напомнил ему Элвин.