Сын в отца… Хорошо, если так. Быть может, Хапту удастся ухватить конец ниточки там, где это не удалось Смиту и его организации.

Сальваторе Поластро, президент «Дайнэмикс Индастриз Инкорпорэйтед», «Поластро Риэл Эстэйт Инкорпорэйтед», «Комп-Сайенсиз Инкорпорэйтед», а также предводитель «Большого Детройтского Совета Бизонов» — Организации вполне благопристойной, построенной на принципах братства, — как раз закончил торжественную церемонию, посвященную вводу в эксплуатацию нового спортивного комплекса при монастыре Святого Духа и мыл руки, когда кто-то вывернул ему кисть и устроил классический перелом лучевой кости по Коллесу.

Он знал этот хирургический термин, поскольку тремя годами раньше, катаясь на лыжах, заработал аналогичную травму, столкнувшись со встречным лыжником и прокатившись по льду. Тогда в кисти насчитали пять переломов. На сей раз он поплатился кистью, всего-навсего заворачивая кран в мужском туалете спортивного комплекса.

Он успел всего лишь слегка повернуть кран, а потом испытал такую чудовищную боль, что забыл о кране. Он рухнул на колени, чтобы положить на них вывернутую руку. Стоя на коленях, он не чувствовал, что на полу мокро от мыльной воды, зато отчетливо различал запах мыла в раковине, так как именно туда и ткнулся носом.

— У-у-у-у… — простонал он.

— Привет, — послышалось у него за спиной. — Меня зовут Римо. Сейчас мы поговорим.

— У-у-у-у-у, — снова прозвучало из раковины.

— Мне бы хотелось услышать нечто более членораздельное. Из-за вас у меня возникли неприятности. Вам предстоит избавить меня от них. Как вы убили Кауфманна? Кто сделал это по вашему указанию? Это вы все устроили?

— У меня безумно болит рука. Я не могу говорить.

— Но горло у вас, кажется, в порядке. Если вы не поспешите этим воспользоваться, через минуту будет поздно.

Поластро так и не выяснил, что стряслось с его кистью. Он заерзал на мыльном полу, пытаясь разглядеть человека, учинившего ему допрос, однако не увидел ничего, кроме коленных чашечек, двух рук, легкой спортивной рубашки и скучающей физиономии. Поскольку на сломанной кисти не было следов крови, оставалось предположить, что этот человек прибег к какому-то особому инструменту, который не повреждает кожу и кровеносные сосуды. Но в руках у него ничего не было…

Да и вообще, как он сюда проник? Куда смотрели Тони и Вито? Придется разобраться с этими тупоголовыми телохранителями. Паразитируют на хозяине, заплывают жиром, совсем отбились от рук, и в результате первый попавшийся псих делает с тобой все, что ему заблагорассудится!

— Время идет, — напомнил незнакомец.

— В Чикаго, в Комитете по образованию, есть один человек… Он оказывает подобные услуги.

— По части заказных убийств?

— Только в особых случаях. Его услуги стоят дорого. Но я не говорю, что заключал с ним какие-то сделки. В суде это не пройдет. Я сейчас не даю показаний.

— Я не имею отношения к суду. Как этот человек выполняет поручение?

— Не знаю. Поэтому ему и приходится столько платить.

— Его имя?

— Не знаю я его имени!

— Сколько он берет?

— Сто тысяч в виде аванса, еще сто тысяч после выполнения задания.

— И вы утверждаете, что отстегиваете сотни тысяч человеку, которого даже не знаете по имени?

— Да, — пискнул Сальваторе Поластро и тут же заметил, как рука незнакомца медленно тянется к его здоровой кисти. Незаметное движение — и он почувствовал в правой кисти резкую, пронизывающую боль, свидетельствующую о том, что дело вряд ли ограничилось вывихнутым суставом. Он откинулся назад. Кисти, которыми он больше не мог воспользоваться из-за сломанных запястий, бессильно лежали у него на коленях.

— Нужно набрать особый чикагский номер. Потом они сами перезванивают и сообщают, куда направить деньги, а заодно получают наводку.

— Мне нужно имя этого человека!

— Первый звонок принимает некий Уорнер Пелл. Он — заместитель директора специального проекта по успеваемости.

— Что это значит?

— Они не позволяют черномазым и отстающим ученикам мешать другим учиться.

— Насильственными методами?

— Не знаю. Не знаю, как он это делает. Он всего лишь заместитель директора. Откуда мне знать, какими методами он пользуется? Это не мое дело. Пожалуйста, мне нужен врач.

— А вы расист, — покачал головой Римо.

— Кто же не расист?

— Таких много.

Тут Поластро увидел входящего в мужской туалет азиата. Это был старик с длинными ногтями и пучками седых волос, обрамляющих его золотистую лысину и спадающих вниз, словно мягкие ленточки.

— Я все слышал, — молвил он. — Любая система, позволяющая держать белых и черных в стороне от серьезных учеников, заслуживает одобрения.

Что здесь делает этот божий одуванчик? И где Тони и Вито? Они что, взяли на себя роль турникетов, пропускающих сюда всех подряд?

— Я знаю, что вы не станете нас обманывать. Уорнер Пелл, вы говорите…

Сальваторе Поластро, почтенный гражданин Детройта, собрался было сказать «да», но тут перед глазами у него потемнело. Очнувшись, он почувствовал сильную боль и обнаружил, что обе его руки упакованы в гипс. Над ним белел потолок, он лежал под легким серым одеялом и несколькими простынями. Он смекнул, что это больничная койка. Рядом болталась черная пластмассовая кнопка на черном шнуре. Он угодил в больницу!

— Черт! — выругался он.

— Вы проснулись, сэр? — спросила медсестра, читавшая журнал.

— Нет, в состоянии комы я обычно разговариваю, — огрызнулся Поластро. — Где мой шофер, где секретарь? Тони! — позвал он. — Вито! Вито, Тони!

— Сэр, вам нельзя волноваться.

— Мне нужны Тони и Вито.

— Они нездоровы.

— В смысле?

— Они не могут сюда явиться.

— Передайте им, что я требую. Смогут!

— Боюсь, что нет, сэр.

— Неужели сбежали?

— Не совсем, сэр. Их обнаружили в багажнике машины неподалеку от спортивного комплекса монастыря Святого Духа. Это случилось вскоре после того, как сестры нашли вас в бессознательном состоянии на полу с переломанными руками.

— Обнаружили? Что значит «обнаружили»? Это здоровенные парни!

— Их запихнули в багажник «фольксвагена» с сильными кровоподтеками и серьезными телесными повреждениями.

— Что вы хотите этим сказать?..

— Что они были избиты до полусмерти, сэр.

— Ясно. Наберите-ка один номер.

— Это запрещено. Я должна дать вам успокоительное.

— Бросьте! Я дам вам десятку.

— Я не собираюсь нарушать священную клятву медицинской сестры из-за какой-то десятидолларовой бумажки.

— Хорошо, сотню!

— Какой звонок — местный или междугородний?

Сестра набрала нужный номер, и Поластро был вынужден посулить ей еще стольник, чтобы она согласилась удалиться из палаты. Прежде чем уйти, та пристроила трубку между плечом и правым ухом Поластро.

— Слушай внимательно, — начал Поластро. — И не отвечай! Говорить буду я. Потом, если хочешь, можешь задать вопросы. Я звоню по обычной линии. У меня сломаны обе кисти, Я лишился двоих лучших людей. За тобой охотятся двое — это настоящие взбесившиеся машины для убийства. Я назвал им твое имя. Пришлось — иначе они бы меня прикончили. Но ты можешь их остановить. Один из них — желтый.

— Мы все понимаем и надеемся совместно с вами выработать оптимальное решение.

— Все хорошо, да?

— Не хорошо и не плохо. Просто существуют ситуации, когда требуются совместные усилия. До свидания.

Поластро позвал сестру и попросил соединить его по телефону с абонентом в городе. На этот раз он позволил ей остаться. Разговор был кратким.

Он требовал прислать четверых ребят — и немедленно! Нет, ему наплевать, состоят они на учете или нет. К черту репутацию! Сейчас ему надо спасать свою шкуру.

— Это обойдется вам в тысячу, — объявила сестра. — Я не знала, что вы из мафии.

— Откуда вам это известно? — спросил Поластро.

— Я знаю. Как и все остальные. Вы ворочаете миллионами.