И еще одно высказывание Пикассо на эту тему: «Я так спешил обрести родину: я всегда был изгнанником, теперь же я им больше не являюсь». Именно это и определило будущие отношения Пикассо с коммунистической партией и стало залогом его верности, несмотря на многочисленные размолвки и разногласия.
Толпы любопытных, с утра до ночи ломившиеся в двери мастерской Пикассо, поначалу забавляли его, затем начали утомлять, а потом приводить в отчаяние. И он закрыл двери мастерской. Во всяком случае, попытался это сделать. И снова принялся за работу. В начале 1945 года он продолжает писать виды Парижа, свою улицу, Новый мост, Собор Богоматери, он пишет их упрощенными, издали, или же почти в кубистском стиле. Большинство его видов Парижа подернуты голубоватой дымкой, розовые стены отражают, солнечные блики. Однажды апрельским днем он. увидел в саду одного из своих друзей цветущую сирень. Придя к себе, он тут же садится за работу. Через некоторое время друг удивляется, разглядывая очередной вид сиреневого цвета. Пикассо поясняет: «Когда я вышел из вашего сада, я до такой степени заполнен был сиреневым цветом, что просто должен был как-то от него освободиться».
В начале 1945 года Пикассо пишет «Эмалированную кастрюлю» (Музей современного искусства, Париж): голубая кастрюля самой распространенной формы, изображенная с помощью граней и кривых линий; здесь же — маленький кувшинчик, кажется, что он вращается вокруг своей оси, чтобы лучше показать себя со всех сторон. Между ними стоит подсвечник из желтой меди — воспоминание о тех днях, когда отключали электричество — он также изгибается, как бы пытаясь полюбоваться отражением в самом себе. Иногда вместо него появляется керосиновая лампа. Почти во всех натюрмортах присутствует человеческий череп, символизирующий непрерывность бытия, иногда он изображается очень схематично, иногда лишь намечается одной линией. Еще один натюрморт: на светлой стене висит зеркало, отражающее яркий свет (галерея Луи Карре), оно взрывается желтыми, красными, зелеными и фиолетовыми солнечными призмами; хрустально-прозрачные предметы как будто участвуют в пляске призраков. Однако этот вихрь знакомых предметов не смог разогнать чудовищ, таких, как это жуткое создание серого цвета, сидящее в кресле, у создания треугольное и как будто слегка фосфоресцирующее в окружении темных волос лицо, а конечности напоминают дубинки. Пикассо снова борется с кошмарами.
Его жизнь опять наполнена волнением. В его искусство входит новая женщина; ее изображение уже появлялось на выставке в 1944 году, он назвал эту картину «Интерьер». У окна стоит залитый потоками света обнаженный женский силуэт. Длинные волосы развеваются по обеим сторонам ее маленького круглого лица, как крылья, у нее очень высокая грудь и тонкая талия, руки похожи на длинные тонкие лепестки. В потоке света вырисовывается шкаф с большим зеркалом и уже знакомое металлическое кресло, в котором сидит женщина, прямая, как кукла.
Однажды — это было в мае 1943 года — Пикассо заметил в ресторане молодую девушку. У нес четко очерченное лицо, зеленые глаза, способные открываться широко и изумленно, как у ребенка, узкий прямой нос, маленький подвижный рот. Она очень молода, ей едва исполнилось двадцать лет и, несмотря на пышную копну волос цвета спелой пшеницы, она скорее напоминает подростка. Она из хорошей семьи, интересуется философией и решила посвятить себя живописи. К Пикассо она относится как ученица к обожаемому учителю, для нее он — почти полубог.
Возникновение нового интереса у Пикассо, по словам самой Франсуазы Жило, объясняется обычно тем, что его утомила прежняя манера. Встречи происходят случайно: «Он ничего не выбирает, он просто позволяет подойти к нему», — повторяют все те, кто знал его близко. «Интерьер» 1944 года был пока что просто воспоминанием о мимолетной встрече или предчувствием будущего. Вихрь событий оторвал Пикассо от себя самого. Но как только вихрь немного утих, он снова ощущает потребность в обновлении. К концу 1945 года он нашел тот способ выражения, который, правда, уже испробовал, но проникся к нему страстью только сейчас: литографию. И с этого момента Пикассо почти все свое время посвящает литографии. Первая литография появляется уже в ноябре 1945 года; на ней — естественно — изображена голова женщины с высоко посаженными разной величины глазами, прямым носом и слишком маленьким ртом. «Девушка с длинными волосами» (4 ноября 1945 года) — это портрет Франсуазы Жило. Над другой литографией, «Голова девушки», Пикассо работает очень долго, с 7 ноября 1945 года по 19 февраля 1946 года, сделав 10 разных вариантов.
Эта новая страсть к литографии возвращает Пикассо к темам его молодости, к бою быков. И хотя Франсуаза Жило происходит из старинной французской семьи, ее облик напоминает Пикассо испанских цыганок.
Пока искусство Пикассо отражает присутствие двух женщин в его жизни. Между ноябрем сорок пятого и февралем сорок шестого года он без конца варьирует тему двух обнаженных женщин: одна из них спит, а вторая сидит рядом с ложем, прямая и напряженная, у нее очень тонкая талия и высокая грудь.
Но постепенно присутствие Франсуазы Жило все больше утверждается. Однажды воскресным январским днем 1946 года Пикассо ножницами вырезает белый силуэт на черном фоне, силуэт с длинными ногами, тонкой талией и высокой грудью. Он повторяет эту процедуру 8 раз, постепенно женский силуэт превращается в амфору, а амфора становится растением.
Это проявление редкого для Пикассо лиризма, как будто все мучительные узлы в его душе развязались и все его существо заполнила нежность.
Когда 5 мая 1946 года Пикассо начинает писать «Портрет Франсуазы Жило», он предполагает изобразить ее сидящей в кресле, вытянув длинные нош, с юбкой, натянутой на колени. Но уже в процессе работы он покрывает светлой краской кресло, ноги и бюст, туловище превращает в стебель, украшенный круглыми плодами и листьями. Картину он назвал «Женщина-цветок». И в жизни Франсуаза Жило была для него женщиной-цветком. «Эту картину я буду повторять без конца», — говорит он.
В феврале Пикассо вместе с Франсуазой Жило уезжают в Антиб и Гольф-Жуан. Среди оливковых деревьев Франсуаза находит то, что кажется ей ее настоящей родиной. Она говорит: «Я у себя дома». По возвращении в Париж Пикассо снова увлеченно берется за литографию. В июне 1946 он рисует карандашом на бумаге 10 портретов Франсуазы Жило. Он рисует ее голову в окружении тугих кудрей; в самом лице столько света, что эти кудри располагаются вокруг ее лица как солнечные лучи. На следующий день он уже работает над «Франсуазой в виде солнца»: она изображена в виде круглого диска, окруженного сверкающими точками и легкими полосками теней в форме ее локонов.
В душе Пикассо живет здоровая языческая радость. Он пишет одну из своих редких больших мифологических картин «Похищение Европы». Это новое паломничество в прошлое, на этот раз с Франсуазой, возврат к деревянным фигурам, украшающим корабли, к отдаленным друг от друга частям единого целого, к круглым шарам грудей, вытесанных из дерева, к большим кулакам, один из которых ухватил за рог быка с розовым глазом; бык кажется ошеломленным. Но это всего лишь воспоминание о пройденном этапе, небольшая остановка на его теперешнем пути. А путь этот ведет к счастью.
На лето они поселяются на одной из вилл в Гольф-Жуане. Как и большинство своих обиталищ, это Пикассо не искал, оно само, так сказать, пришло ему навстречу: старый гравер Луи Фор предоставил эту виллу в его распоряжение. Дом внутри просто-таки заполнен яркими пятнами: ярко раскрашена мебель, стены оклеены яркими же обоями в цветочек. Пикассо это не угнетает, он, напротив, все использует в своей живописи, как когда-то использовал для скульптур самые, казалось бы, неподходящие предметы. Утонченный «Кувшин для воды» (Музей Гримальди, Антиб) пляшет на украшенном звездами фоне, похожем на американский флаг. «Эти мотивы я видел на стенах л мебели, вот, например, эта гирлянда из маргариток, за нее все все время цеплялся взгляд, и я решил перенести ее на свою картину».
