«Мы довольны ходом процесса в Риме. Не было приведено ни одного доказательства в поддержку обвинения против болгарских граждан Антонова, Айвазова и Василева. Несмотря на это, становится очевидным, что обвинение не отказывается от своей линии клеветы на болгарских граждан». Эти слова профессора Бориса Спасова, председателя болгарского национального комитета в защиту Антонова, отразили в общих чертах мнение о ходе процесса видных болгарских юристов, специалистов по уголовному и международному праву. На организованной осенью 1985 г. в Софии агентством София-пресс встрече с представителями болгарской и иностранной печати профессор Б. Спасов подчеркнул, что во время первой фазы процесса попытки обвинения доказать «болгарский след» были сорваны единственным свидетелем обвинения — убийцей Агджой. Именно это заставило прокурора Марини предпринять во время летних каникул поиск среди преступного мира новых свидетелей в Турции, ФРГ, Франции, Голландии и Швейцарии. Предварительные данные указывают на то, что в Бохуме, где допрашивался Ялчын Озбей (от которого ожидалось, что он даст новое направление процессу), он согласился говорить после предварительной встречи с
Марини. Но попытки Озбея выступить в поддержку обвинения оказались неудачными, ибо, давая показания на процессе, он слишком часто впадал в противоречия и опровергал самого себя. Еще более неудачными, заключил профессор Б. Спасов, оказались усилия использовать для этой цели свидетеля Абдулу Чатлы, который совершенно спутал нити Марини, раскрывая механизм вербовки свидетелей.
Интересно проследить, как в 1982 — 86 гг. в различных тюремных заведениях США, ФРГ, Италии, Швейцарии, Франции усиленно продолжался поиск ««свидетелей», т. е лиц с далеко не безупречным прошлым, согласных дать на суде в Риме обвинительные показания против болгар. Некоторых потенциальных и удобных лжесвидетелей специально залавливали и сажали за тюремную решетку, чтобы сделать их более сговорчивыми в сделке с правосудием. К концу 1985 г. стало окончательно ясно, что к римскому антиболгарскому судебному процессу подготовили не одного Агджу, а несколько таких лжесвидетелей. По этой схеме на следствии и на судебных подмостках несколько лет морочил голову представителям юстиции и прессы «суперлгун» Агджа; с лета 1985 г., уже на суде, ему на подмогу из разных тюрем стран НАТО доставлялись и другие обработанные свидетели.
«Готовится новая антикоммунистическая провокация», — заявил в «Литературной газете» (23.5.1985) Иона Андронов о предстоявшем открытии в Риме второго судебного процесса по делу о покушении на папу римского в мае 1981 г. Видный советский публицист И. Андронов, много сделавший для разоблачения происков империалистических кругов вокруг ими же сфабрикованного «дела Антонова», на основании собранных им данных пришел к выводу, что инспираторы римского суда поняли, что затеянный ими процесс неизбежно провалится, если клеветать на граждан социалистической страны будет лишь один дискредитированный лжесвидетель Али Агджа. Поэтому, писал И. Андронов, для поддержки подсказанных ему измышлений фальсификаторы нашли еще трех «свидетелей» — профессиональных террористов из фашистской организации «серые волки» Абдулу Чатлы, Ялчына Озбея и Орала Челика. Эти партнеры Агджи по организации в той или иной степени были причастны к покушению 1981 г. Однако все они за прошедшие четыре года меняли свои показания. Озбей, например, сначала заявил публично о непричастности болгар к ватиканскому покушению — он сказал это двум репортерам западногерманского телевидения, и ролик с его заявлением был показан по одной из центральных телепрограмм ФРГ 22 августа 1984 г. Позднее, под угрозой расправы над ним со стороны «серых волков», Озбей стал искать контактов с ЦРУ с тем, чтобы стать лжесвидетелем на процессе в Риме. Челик тоже заявил, что он готов явиться с повинной, если ему гарантируют впоследствии свободу, а за это он скажет публично все, что от него пожелают, включая очернение болгар. Челику и Озбею прозрачно намекнули в полиции ФРГ, что впредь решение их судьбы будет зависеть не от западных немцев, а от американцев. «Кощунственно изобразив профессиональных террористов из фашистской организации «серые волки» сообщниками граждан социалистической страны, инициаторы римского судилища рассчитывают опорочить на нем с максимальным пропагандистским аккомпанементом не только Болгарию, но и все социалистическое содружество, включая Советский Союз», — подчеркивал И. Андронов.
Развитие судебного процесса в Риме подтвердило вышеописанные опасения и прогнозы. Слишком неприкрыто проявляли на нем свою тенденциозность те, кто желал превратить второй процесс по делу о покушении на главу римско-католической церкви в антиболгарское судилище. Как сообщала 18 сентября 1985 г. итальянская пресса, все защитники по делу о покушении на папу, за исключением адвокатов Агджи, внесли жалобу против представителя обвинения Антонио
Марини. Документ был
вручен одновременно
римской главной прокуратуре и председателю данного состава уголовного суда Северино Сантиапики. В жалобе указывалось на юридическую аномалию: «Прокурор
Марини взял на себя две несовместимые функции, он является представителем обвинения по этому делу и одновременно проводит следствие, так называемое третье следствие в связи с покушением на площади Св. Петра. Он объезжает зарубежные страны, выискивая каких-то «сверхсвидетелей», которые поддержали бы клевету террориста Мехмеда Али Агджи. Адвокаты заявляют, что такое поведение прокурора
Марини является постоянным нарушением прав защиты и следственной тайны. Он снабжается сведениями и документами, которые остаются неизвестными для защитников и могут быть использованы при надобности в односторонних интересах обвинения. Адвокаты настаивают, чтобы компетентные судебные власти осудили такое поведение Марини и создали нормальную обстановку при ведении процесса».
Выступая в зале «Форо Италико», адвокат Тито Малья отметил, что эти действия прокурора ведут к какому-то параллельному процессу со стороны служб прокуратуры, которые остаются вне судебного надзора и вне защиты. Он сказал, что самым свежим примером является допрос турецкого неофашиста Чатлы в парижской тюрьме «Санте», который начался беседой наедине с прокурором
Марини. Прокурор, подчеркнул адвокат, действует по своему выбору и так, как ему заблагорассудится. Создается неприемлемая ситуация, которая ставит в неравноправное положение обвиняемого и защиту. Этой двойной роли прокурора надо положить конец, ибо она является нарушением процедуры.
Защитник болгар Айвазова и Василева Манфредо Росси также остро протестовал против действий прокурора, которые ущемляют гарантированные обвиняемым конституцией права на защиту, и выразил возмущение его поступками. Свидетелей надо допрашивать только на открытых судебных заседаниях. Защитник возразил против ведения параллельного следствия, в ходе которого свидетелей допрашивают так, чтобы они знали, что должны сказать.
Тогда же 14 самых известных болгарских ученых-юристов опубликовали в печати Болгарии и за границей заявление от октября 1985 г. в поддержку протеста римских адвокатов. В заявлении, в частности, говорилось: «Во время суда прокурор Антонио
Марини совершил недопустимые с точки зрения итальянского законодательства процессуальные нарушения, чтобы «оживить» кем-то запрограммированный «болгарский след». Будучи обвинителем на суде, он взял на себя задачи, которые не входят в предоставляемые ему законом функции, а являются прерогативой судебных властей. Д-р Антонио
Марини провел самостоятельное расследование и фактически превратился в следственного судью, допросив ряд представителей турецкого преступного мира в Турции, ФРГ, Голландии, Австрии и Франции. Эти несвойственные для прокурора и неконтролировавшиеся процессуальные действия несовместимы с его официальным статусом. Очевидно, они преследуют цель найти или подготовить лиц, согласных в счет обещанных им поблажек подтвердить существование так называемого «болгарского следа».
Прокурор проявляет поразительное упорство в сборе свидетельских показаний об участии болгар в покушении и во время допросов ориентирует свидетелей на подтверждение «болгарского следа», чтобы спасти несостоятельное обвинение. Вместе с тем он не проявляет никакого усердия или молчит, когда свидетели опровергают эту вымышленную версию. Таким образом
Марини проявляет явное пристрастие.
