«Дорогой господин Рулет! У меня не было возможности прочесть вашу книгу «След», но я, разумеется, в курсе того, что вы назвали именно меня автором этой недурной идеи — с помощью Агджи оклеветать болгар. И все же, уверяю вас, идея принадлежит не мне. Я намерен не полемизировать, а просто-напросто показать, откуда проистекает подобное заблуждение.
Прежде всего о датах. Мне пришлось покинуть СИСМИ в марте 1981 г. В мае и руководитель СИСМИ, генерал Джузеппе Сантовито, был отправлен в «отпуск», а в июле окончательно смещен с этого поста из-за принадлежности к ложе «П-2». Такая же судьба постигла и генерала Пьетро Музумечи; руководство СИСМИ перешло к генералу Нино Лугарези. Обработка Агджи, проведенная в тюрьме города Асколи-Пичено, — это целиком заслуга «нового», «хорошего», «очищенного» СИСМИ под руководством генерала Лугарези. Особенно отличились в этом деле полковник Армандо Спортелли и генерал Паскуале Нотарникола, шефы отделов.
Если вам известны свидетельские показания старшины карабинеров Франческо Гуарачино, командира внутренней охраны тюрьмы, то вы легко могли убедиться что ноги моей в этом заведении никогда не было. Это подтверждают и свидетельские показания генерала Сантовито перед парламентской комиссией по расследованию деятельности ложи «П-2» от 29 февраля 1983 г. Процитирую: «Пацьенца не имеет ничего общего с тюрьмой в Асколи-Пичено. Этим делом занимались полковники Бельмонте и Титта.»
Теперь о Майкле Ледине. Этот благовоспитанный человек знал генерала Сантовито и работал с ним задолго до нашего знакомства. Точно так же, кстати, как и госпожу Клэр Стерлинг. С 1979 г. Ледин связан со вторым бюро СИСМИ, которое возглавляет полковник Спортелли, а также с руководителем нью-йоркского отделения СИСМИ полковником Марчелло Кампьоне. Оба они остались на своих постах и при генерале Лугарези.
Как я могу судить из газет, предполагаемое натаскивание Агджи проводилось с конца 1981-го и продолжалось добрую часть 1982 г. Вспоминаю: 24 февраля 1982 г. я позвонил Ледину домой. Тот слушал меня рассеянно. И вдруг поразил новостью, что СИСМИ как раз сейчас проводит «невероятно трудную» операцию, намереваясь расшифровать, кто нанял Агджу для покушения на площади Святого Петра. Я отлично знал, что отношения между Лединым, Кампьоне и Спортелли остались без изменений, тогда как меня явно было решено принести в жертву. Вот что побудило меня в течение 1983 г. собрать документы по самым разным вопросам и заверить их нотариально. Одно из этих досье, помеченное 1 марта 1983 г., так и называется: «Агджа — СИСМИ». Рассчитываю, что вы сумеете его оценить.
. Если устранить меня, если заставить меня замолчать, станет возможным списать на меня все грехи СИСМИ, и главное — историю с Агджой. Когда американцы предали меня и бросили в тюремный изолятор, Агджа немедленно понял это как «зеленый свет» — валить все на Пацьенцу. Меня держат в тюрьме по обвинению, которое министерство юстиции США в 1983 г. квалифицировало как несостоятельное. Меня
хотят устранить со сцены, так как я владею секретами, которых не должен бы знать. Вот и все. С дружеским отношением к вам.
Франческо Пацьенца».
Конечно же, далеко не все утверждения Пацьенцы в его письме парижскому адвокату можно принять на веру, без поправок. Разница между «старым» и «новым» СИСМИ, на которую так упирает Пацьенца, в действительности весьма относительна. Многие прежние сотрудники если и «покинули» СИСМИ, то чисто формально. Тот же Пацьенца, вроде бы ушедший в марте 1981 г., тем не менее в мае, уже после выстрелов Агджи, продолжал пользоваться своим служебным кабинетом и звонил в Ватикан кардиналу Марцинкусу с прежнего телефона. Стоит обратить внимание на мелькнувшую в письме фамилию полковника Титта. Это и есть тот самый «майор Петручелли», что в декабре 1981 г. нанес Агдже в его камере первый официально зарегистрированный визит. А сколько еще было неофициальных визитов до и после этой даты?
Неофициальные визиты в тюрьму в Асколи-Пичено наносил и сам генерал Музумечи. Это подтверждено как минимум тремя свидетелями. Однако генерал упорно все отрицал — именно на том основании, что, дескать, «был уже не у дел». Суд склонен был принять эту сомнительную формулировку за чистую монету. Но в том-то и соль, что «новое» СИСМИ, приняв эстафету из рук предшественников, именно им и поручило самую деликатную миссию как раз потому, что те формально оказались «не у дел» и были вовсе не прочь выслужиться снова.
Как ни парадоксально, все это не только не умаляет, а, напротив, повышает ценность свидетельств Франческо Пацьенцы. Вот где, пожелай того судьи, открылся бы простор для очных ставок, сопоставления показаний и вопросов — короче, для разоблачения лжи и выяснения истины. Но показания Музумечи под предлогом «сохранения государственной тайны» были заслушаны в основном при закрытых дверях, а допрос Пацьенцы в Нью-Йорке было поручено вести человеку давно запятнавшему свое имя сотрудничеством со спецслужбами, как отечественными, так и заокеанскими, — Иларио Мартелле.
На первом же заседании после нового, 1986 г. планировалось заслушать речь прокурора. Однако при той огласке, какую получило парижское досье Пацьенцы, обвинителю пока пришлось повременить. Римский суд милостиво пригласил К. Рулета выступить в качестве свидетеля. Хотя судьи в бункере «Форо Италико» задавали парижскому адвокату несколько странные вопросы. Были сделаны попытки умалить значение
самого письма под предлогом, что оно якобы «не содержит ничего нового и уже находилось в распоряжении суда и некоторых журналистов». Но лишь после того как письмо было предъявлено суду Рулетом, его официально включили в судебный протокол. Таким образом, суду придется принять его во внимание и высказать свое мнение по поводу приведенных в нем фактов. А они чрезвычайно серьезны и стоит вновь повторить их вкратце. Во-первых, версия о «болгарском следе» была придумана итальянскими секретными службами, и в частности особым отделом, который Пацьенца называет «центр Милеутика». Это центр дезинформации, специально созданный с целью оказания влияния на общественное мнение и органы печати и направления их в желаемое для этих служб русло. По свидетельству Пацьенцы. ответственными за это были наследник Сантовито генерал Лугарези и его помощники полковник Спортелли и генерал Нотарникола. В письме Пацьенца проливает свет на внутреннюю борьбу в спецслужбах, соперничество, угрозы, наносимые друг другу удары. Во-вторых, в показании Пацьенцы, как и в его письме, говорится о том, что в покушении на папу замешан разыскиваемый в настоящее время, участвовавший во многих криминальных историях правый экстремист, итальянский неофашист, поддерживавший близкие отношения с турецкими «серыми волками» Стефано делле Кьяйе. По мнению Пацьенцы, это открытие стало причиной угроз и посягательств на его жизнь. Из-за этого разоблачения он стал кое-кому неудобен, так как «узнал тайну, которую ему не следовало знать».
Свидетель Рулет предоставил суду решать вопрос о значимости сделанных в письме Пацьенцы разоблачений, в том самом письме, к которому он сначала отнесся с недоверием. Но его подлинность подтвердил сам Пацьенца перед журналистами из «Уолл-стрит джорнэл», а также в специальной телеграмме, посланной суду.
Почему Кристиан Рулет приехал в Рим, почему он написал свои книги? На эти и подробные вопросы он ответил с большим достоинством, подчеркнув, что остался верен добрым традициям французских юристов-демократов, которые всегда были готовы защищать несправедливо обвиненных и преследуемых. Что же касается его книги «Процесс», в декабрьском, за 1985 г. номере влиятельной парижской ежемесячной газеты «Монд
дипломатик» можно прочитать следующее: «Ныне почти излишне доказывать несостоятельность версии о «болгарском следе» в связи с покушением на папу Иоанна Павла II». Останавливаясь на первой книге Рулета «След», газета подчеркивает, что во второй книге «Процесс» автор рассматривает еще более серьезные и смущающие всех вопросы, например о том, «как итальянская магистратура могла всерьез заниматься бредом раскаявшегося террориста».
