Но чтобы доказать наличие «американского следа», оставленного усилиями итальянских, турецких, западногерманских, французских и швейцарских спецслужб, действовавших с ведома вашингтонского союзника, столь беглого вышепроизведенного обзора деятельности лиц, участвовавших в тайной обработке свидетеля Агджи, явно недостаточно. Чтобы убедить читателя, надо вновь, теперь уже во всех подробностях, — чего, к сожалению, и не собирался делать римский суд — просмотреть весь фильм закулисных событий тюремной жизни итальянского заключенного Мехмеда Али Агджи.

Загадочные события происходили тем временем в городе Асколи-Пичено, в 220 километрах на север от Рима, у Адриатического побережья, в сверхсовременной тюрьме

«Марино дель Тронто», где Агджа находился с 19 августа 1981 г. В «тюремном Хилтоне», как называют это заведение заключенные из-за огромной его стоимости, несколько смен по 150 надзирателей каждая охраняют 120 заключенных. У двойных тюремных стен круглосуточно патрулируют бронированные машины. Для непрерывного наблюдения используются полицейские собаки, электроника, телекамеры дневного и ночного видения. Следовательно, самый охраняемый заключенный в Италии находился в самой охраняемой тюрьме полуострова. В восточном крыле ему предоставили комнатку в семь квадратных метров, с душем и туалетом, были там телевизор и радио.

Подобные блага надо было заслужить. О методах обработки Агджи дает представление его собственное признание, которое он сделал в письме своему брату Аднану в ноябре 1981 г. (оно было опубликовано позже в турецкой печати); «С 13 мая, с момента ареста, я живу в условиях тщательно спланированного и изощренного террора. Меня избивают, надо мной издеваются. У меня лишь одна рубашка и пара штанов, нет носков, нет ботинок. Если я прошу одежду, мне говорят: «Пока не признаешься (то есть пока я не займу недостойную линию и не пойду на клевету), будешь жить вот так». Ясно, какой «линии» от него добивались. Искусство убеждать проявили в беседах с Агджой многие. Часть правды в том, как обрабатывали Агджу, сообщила западная пресса. Итальянский буржуазный еженедельник «Эспрессо» 10 января 1983 г. опубликовал статью Пьера Луиджи Фиконерри, озаглавленную «Отгадай, кто постучит в тюремную камеру?». Автор приводит в ней список посетителей Агджи в тюрьме, хотя и явно неполный.

В конце сентября 1981 г. в связи с ежегодным праздником тюремных надзирателей епископ города Асколи-Пичено монсеньор Морганте решил поговорить с убийцей. Разговор длился около двух часов. После этого визита задача поддерживать контакты с убийцей была возложена на тюремного капеллана падре Сантини, который сновал между тюремной камерой и епископатом.

29 декабря Агджу посетили представители спецслужб. Они представились: майор Луиджи Петручелли из СИСМИ (служба военной информации и безопасности при министерстве обороны. — Ред.) и доктор Алессандро Бонагура из СИСДЕ (служба информации и безопасности при министерстве внутренних дел. — Ред.). В кармане у них — официальное разрешение за подписью доктора Джангреко из министерства юстиции. Чего же они хотели от него и что предлагали взамен?

Официальным поводом посещения было выяснение некоторых обстоятельств, предшествовавших покушению. Комментируя это событие, бывший в то время министром обороны Лелио Лагорио скажет, что именно «в данном случае впервые стало ясно, что Агджа может нарушить молчание». Имели ли место и Другие подобные визиты? По всему видно, что да. В докладной записке квестуры, направленной 31 августа 1982 г. в следственный отдел, говорится о «проверках, проведенных компетентными органами».

Первой непосредственной целью обработки Агджи было вселить в него страх. Угрозы, как видно, дали результаты. В беседе с заместителем директора бюро ЦРУ в Риме, состоявшейся 9 ноября 1982 г., министр внутренних дел Италия Вирджилио Роньони сказал следующее: «Несколько месяцев назад итальянское правительство проинформировало Агджу, что не может больше расходовать средства на его содержание в одиночной камере. Последний решил, что его переведут в обыкновенную тюрьму и сразу же убьют. Так он пришел к решению сказать, что убить папу ему поручили чиновник» болгарского правительства» («Нью-Йорк тайме», 27.12.1982).

Вторым способом воздействия были обещания значительно сократить срок наказания. Показателен в этом отношении разговор Агджи с его служебным (т. е. назначенным судом, а не нанятым самим подсудимым) адвокатом Пьетропаоло д'Овидио, работавшим с Агджой на обоих римских судебных процессах. Вот часть этой беседы («Эспрессо», 2.2.1982):

«Агджа: — Если я скажу то, что знаю, насколько мне сократят срок?

Пьетропаоло д'Овидио: — Не знаю, это зависит от многого. Может быть, до 20 или 25 лет.

Агджа: — Столько лет! Службы обещали мне всего 10 лет.

Заключенный осведомлен лучше адвоката. Как раз в этот момент правительство обсуждает законопроект о стимулировании террористов к сотрудничеству с властями, в котором допускается замена пожизненного заключения десятью годами тюрьмы. Имеется в виду законодательный акт, озаглавленный «Меры по защите конституционного порядка», который будет обнародован 28 мая 1982 г.

Впрочем, лично Роньони настаивает перед премьер-министром, чтобы пункты закона были расширены и охватывали не только подсудимых, но и осужденных, к категории которых, по его словам, относится несколько «важных птиц». В их число входит и Агджа. Следует отметить, что адвокат Пьетропаоло д'Овидио был послан в Асколи-Пичено именно министром Роньони, который поставил ему задачу изучить настроение заключенного и оказать на него воздействие, чтобы заставить, «раскаяться». Дело передано судебному следователю, но министр внутренних дел продолжает проявлять к нему активный интерес».

Итак, Агджа решается на большую ложь из страха, что его могут убить, и желая воспользоваться законом о сокращении наказания. А также, вероятно, и в силу неких уже существующих обязательств о лояльности в отношении пока неизвестных нам лиц. Решение зреет медленно, но Мартелла не торопится. Занимаясь этим делом уже три месяца, Мартелла все еще держит Агджу в Асколи-Пичено. Провинциальный климат влияет на «раскаяние» лучше столичного. Еще до перевода в римскую тюрьму «Реббибия» турок знает, что должен обвинить болгар. Но как? Состоявшийся 8 февраля 1982 г. первый допрос оказался абсолютно бесплодным. Заключенный использовал старые вымыслы или молчал. То же самое повторялось и в следующие недели. «Провинциал» не знал, что именно рассказывать. Затем положение внезапно изменилось. В конце апреля 1982 г. Агджа сам. посылает судье-следователю записку с просьбой выслушать его. Урок преподали Агдже в период между февралем и апрелем 1982 г.

Судя по показаниям на римском суде близкого к Кутоло мафиози Пандико, который начал говорить еще откровеннее в отместку за убийство членами мафии его родных, где-то в марте-апреле 1982 г. агенты итальянских спецслужб ознакомили Агджу с компрометирующими материалами, якобы «доказывающими» причастность Антонова и его болгарских коллег к покушению на главу римско-католической церкви.

Выяснилось, что помимо государственных чинов и священнослужителей свободный доступ в изоляционную камеру Агджи имели и преступники, отбывающие заключение в той же тюрьме. Особое внимание привлекает предводитель неаполитанской мафии (каморры) Рафаэле Кутоло, приговоренный к восьми годам заключения. Дон Рафаэле продолжал руководить делами своей преступной организации из оснащенной всеми удобствами камеры. Не случайно тюрьма в Асколи-Пичено получила название «веселой тюрьмы дона Рафаэле Кутоло» (газета «Монд» за 19–20 июня 1983 г.). Агджу приводили в покои дона Рафаэля, чтобы посоветоваться с ним по различным вопросам, и в первую очередь о том, как прекратить анонимные угрозы в его адрес. Во время следствия Агджа заявил Мартелле (стр. 331–332, том II, папка 2 протоколов допроса), что в тюрьме Асколи-Пичено он не был в изоляции, а наоборот, имел возможность контактировать и беседовать с членами «красных бригад» и что тюремные власти предлагали ему перейти в их камеру.