– Я не говорил ему об этом, – сказал Эндин. – Я проинструктировал его так, как вы мне велели. Просто намекнул, что есть несколько недовольных офицеров, для поддержки успеха которых группа бизнесменов, чьи интересы я представляю, не пожалеет средств. Но он не глуп. Он должен был сам заметить, что там нет никого, кто мог бы осуществить такую операцию.

– Нравится мне этот Шеннон, – сказал Мэнсон, закрывая военный отчет. – Он, наверняка, дерзок и решителен, об этом легко судить по тому, как он обошелся с этим солдатом. Хорошо излагает мысли: коротко и ясно. Вопрос в следующем: сможет ли он выполнить всю эту работу самостоятельно?

– Он сделал одно важное замечание, – отозвался Эндин. – Он сказал, когда я расспрашивал его, что боеспособность зангарийской армии настолько низка, что вспомогательным силам или техническим советникам придется так или иначе проделать практически всю работу целиком, после чего уступить место представителям новой власти.

– Он так и сказал? Правда? – удивился Мэнсон. – В таком случае, он уже догадался, что его туда послали совсем не по той причине, о которой было заявлено вначале.

Он продолжал удивляться, когда Эндин спросил:

– Можно вопрос, сэр Джеймс?

– Какой именно? – спросил Мэнсон.

– Совсем простой: зачем его туда посылали? Зачем вам потребовался военный отчет о возможности смещения и убийства Кимбы?

Сэр Джеймс Мэнсон некоторое время смотрел в окно. Наконец произнес:

– Позови сюда Мартина Торпа.

Пока звали Торпа, Мэнсон подошел к окну и стал смотреть вниз, как он обычно поступал, когда нужно было сосредоточиться.

Он отдавал себе отчет, что сам взял на службу Эндина и Торпа молодыми людьми и дал им зарплату и должности, не соответствующие возрасту. И не потому, что они выделялись умом, хотя ума у них хватало. Это произошло оттого, что он почувствовал в каждом из них ту же бесцеремонность, которая отличала его самого, готовность игнорировать так называемые моральные принципы ради единственной цели – успеха. Как и Шеннон, как и он сам, они тоже были наемниками. Только степень успеха и общественное положение разделяли всех четверых. Он сделал их членами своей команды, своими верными слугами, оплачиваемыми за счет компании, но подчиненными лично ему во всех мелочах. Проблема заключалась теперь в том, можно ли им доверить новое большое дело, а не мелочь? Когда Торп вошел в кабинет, Мэнсон уже решил, что должен сделать это. Ему показалось, что он знает, как гарантировать их преданность.

Он кивком предложил им сесть и, повернувшись спиной к окну, начал:

– Я хочу, чтобы вы оба как следует обдумали то, что я вам сейчас скажу, и только после этого принимали решение. Насколько далеко вы согласны пойти со мной, если каждому из вас будут гарантированы пять миллионов фунтов в швейцарском банке?

Уличный гул долетал до одиннадцатого этажа и раздавался в тиши кабинета словно жужжание пчелы, только подчеркивая наступившее молчание. Эндин поднял глаза на своего шефа и медленно кивнул.

– Очень и очень далеко, – тихо произнес он.

Торп ничего не ответил. Он знал, что именно ради этого он и появился в Сити, поступил к Мэнсону, впитывал как губка энциклопедические знания о тонкостях работы компании. Ради такого, раз в жизни подвертывающегося случая сорвать крупный, по-настоящему солидный куш. Он согласно кивнул.

– Как? – выдохнул Эндин.

Вместо ответа Мэнсон подошел к стенному сейфу и достал два отчета. Третий, отчет Шеннона, лежал на письменном столе, за который он теперь уселся.

Мэнсон мерно говорил в течение часа. Он начал с самого начала и вскоре зачитал последние шесть пунктов отчета доктора Чалмерса по анализу образцов с Хрустальной горы. Торп слегка присвистнул и прошептал: «Боже!».

Эндину потребовалось прочесть десятиминутную лекцию о платине, чтобы он понял, о чем идет речь, после чего он тоже глубоко вздохнул.

Мэнсон продолжал рассказ о высылке Малруни в Северную Кению, подкупе Чалмерса, повторном визите Брайанта в Кларенс и вручении липового отчета министру правительства Кимбы. Он подчеркнул влияние русских на Кимбу, недавнее бегство из страны полковника Боби, который при удачном стечении обстоятельств мог бы вернуться, чтобы занять президентское кресло.

Имея в виду Торпа, Мэнсон зачитал основные моменты из общего отчета Эндина о положении в Зангаро и закончил заключением из отчета Шеннона.

– Если это вообще пройдет, должен встать вопрос о проведении двух параллельных, строго секретных операций, – сказал наконец Мэнсон. – Одна из них состоит в том, что Шеннон, под общим руководством и наблюдением Саймона, приводит в исполнение проект захвата и уничтожения дворца со всем его содержимым, после чего Боби, в сопровождении Саймона, на следующее утро принимает бразды правления и становится новым президентом. По плану второй операции Мартину предстоит перекупить буферную компанию, не раскрывая, кто именно и почему завладел контрольным пакетом акций.

Эндин нахмурил брови.

– Первая операция мне понятна, но зачем нужна вторая? – спросил он.

– Объясни ему, Мартин, – сказал Мэнсон.

Торп хитро улыбался, он своим цепким умом уловил куда клонит Мэнсон.

– Буферная компания, Саймон, обычно очень старая компания с авуарами, не заслуживающими серьезного разговора, практически прекратившая торговые операции, чьи акции продаются очень дешево, скажем, по шиллингу за штуку.

– Так зачем покупать такую? – спросил Эндин, так и не понимая.

– Скажем, сэр Джеймс становится владельцем контрольного пакета акций такой компании через подставных лиц, под прикрытием швейцарского банка, все по закону и вполне легально, а у компании всего миллион акций по шиллингу за штуку. Тайком от остальных держателей акций или Совета директоров, или от биржевых маклеров, сэр Джеймс через швейцарский банк покупает 600 000 из этого миллиона акций. Затем полковник, или простите, президент Боби продает этой компании исключительную лицензию сроком на десять лет на разработку полезных ископаемых в районе центральной части Зангаро. Новая группа геологов-разведчиков из уважаемой компании, специализирующейся в горном деле, отправляется в экспедицию и обнаруживает Хрустальную гору. Что происходит с акциями компании «Икс», когда эта новость становится достоянием биржи?

До Эндина дошло.

– Они растут в цене, – сказал он с улыбкой.

– Еще как растут, – сказал Торп. – С небольшой помощью они подскакивают от шиллинга до 100 фунтов и выше за штуку. Теперь подсчитай. Шестьсот тысяч акций по шиллингу каждая при покупке будут стоить 30 000 фунтов. Продай 600 000 акций по 100 фунтов за акцию, а это минимум, и что же тебе остается? Шестьдесят миллионов фунтов в швейцарском банке. Верно, сэр Джеймс?

– Совершенно правильно, – угрюмо кивнул Мэнсон. – Конечно, если ты продашь половину акций маленькими порциями разным людям, контроль над компанией, владеющей концессией, останется в прежних руках. Но возможен случай, когда весь пакет из 600 000 акций перекупит более крупная компания одним махом.

Торп задумчиво кивнул.

– Да, приобрести контроль над такой компанией за 60 миллионов фунтов будет удачной рыночной сделкой. Но кому вы согласитесь уступить весь пакет акций?

– Самому себе, – сказал Мэнсон.

У Торпа отвисла челюсть.

– Единственным возможным покупателем будет «Мэн-Кон». Таким образцом, концессия останется в британских руках, а «Мэн-Кон» выгодно вложит деньги.

– Но, – удивился Эндин, – выходит, что вы должны будете сами себе заплатить эти шестьдесят миллионов?

– Нет, – спокойно сказал Торп. – Сэру Джеймсу выплатят шестьдесят миллионов держатели акций «Мэн-Кона», даже не догадываясь об этом.

– А как это называется, на финансовом языке, конечно? – спросил Эндин.

– На бирже это называют одним хлестким словом, – признал Торп.

Сэр Джеймс разлил всем по стакану виски и взял свой.

– Согласны, джентльмены? – тихо спросил он.

Оба молодых человека взглянули друг на друга и кивнули.