Но вот сильнейший жар добрался и до его центральной нервной системы, проник в головной мозг. Рассудок Ловского снова помутнел. Он рухнул на пол ванной комнаты и принялся мычать что-то невнятное. Это продолжалось до тех пор, пока он не уснул прямо на холодном полу.

Пребывая в размышлениях, Симон снова оказался на Красной площади. Это было одно из его любимейших мест и мысли здесь выстраивались в четкий упорядоченный ряд. Он мог бы всю жизнь посещать это место, вдыхая величие многовековой истории, но судьба дарит ему шанс стать частью этой истории, а возможно и ее творцом. Теперь он не чувствовал себя таким униженным. Наоборот.

– Что не убивает меня, то делает меня сильнее, – тихо произнес он изречение Фридриха Ницше, которое стало девизом Ди Рэйва еще с того времени, как он оказался на Спейсаре. – Я мог бы всю жизнь быть актером – шутом, развлекающим публику. Участь не по мне. Нет. Я могу изменить что-то вокруг себя. А потом? Я, возможно, смогу изменить весь мир. ВЕСЬ МИР!

Шаг у него стал тверже. Во взгляде блеснуло нетерпение, целеустремленность. Теперь он был рад тому, что связался с такой могущественной организацией. Он всячески отгонял от себя мысль, что он всего лишь рядовой исполнитель. Нет. Это они пусть так считают. Но он-то знает… Да, он знает, кто он!

Куранты пробили одиннадцать вечера. Симон остановился и взглянул на Спасскую башню.

– Вот это встреча! – послышался возглас за спиной Ди Рэйва, который мгновенно вывел его из всех этих мыслей. Симон обернулся и, увидев стоящую за ним девушку, растерялся.

– Доброе утро… То есть день… Я имею ввиду… вечер… Здрасьте в общем… Жанна…

Жанна смотрела на него своими зелеными глазами и улыбалась. Она была намного дружелюбней, чем вчера в офисе Ганна в Калининграде. Но откуда она взялась в Москве?

– Я сама родом из Москвы, – произнесла она, смеясь и словно читая его мысли. – Вчера добила месячный отчет, и мы с Олегом решили взять несколько выходных. Сегодня первый день – суббота.

– А Олег тоже здесь? – Ди Рэйв был все еще в растерянности и снова подумал, что между этой девушкой и его другом что-то есть.

– Да нет же. Он ведь родом из Калининграда. Там и отдыхает. А я домой к сестрам приехала. – Она вдруг взяла его под руку, чем окончательно его обескуражила.

– Э-э-э-м-м-м… – только и смог сказать он, вытаращив на нее глаза.

– Симон, вы уж меня простите за мою резкость. Но такой я сложный человек. Назойливых кавалеров осаживаю резко и без компромиссов, – она стала расхаживать по площади, увлекая Ди Рэйва за собой. – А после вашего ухода мы с Олегом поговорили, и он поведал мне о вас. Рассказал, через что вы прошли на далекой планете. Как вы нашли сокровище и разделили его между друзьями. Признаться честно, я восхищена. Мое первое впечатление о вас было ошибочным. Простите.

– Н-н-у-у-у… – пожал он плечами.

– А лучше давайте я заглажу свою вину тем, что приглашу вас на ужин. Может, сходим в бар?

– Нет!!! – категорически воскликнул киномагнат, вспомнив вчерашний 'ужин' в баре.

– Может быть, у вас какие-нибудь предложения? – Жанна снова улыбнулась, да так лучезарно, что у Ди Рэйва кругом пошла голова.

– Э-э-э-м-м-м… н-у-у-у… Пойдем к Преголе… То есть к Москве-реке, я хотел сказать. Там экскурсия на катере.

– Согласна. Идемте. – Она крепче взяла его под руку. – Может быть, перейдем на 'ты'?

– Угу.

Они двинулись в направлении набережной.

– Рональд проснись. Рональд, – послышался тихий голос. Кто-то тряс его за плечо.

Ловский вздрогнул и открыл глаза. Оказывается, он лежал на своей кровати, хотя припоминал, что упал в ванной комнате. Может, это приснилось? Его разбудила жена. Алиса, живая и здоровая, склонилась над постелью и, улыбаясь, смотрела на него.

– Дорогой. Тебе какой-то кошмар приснился, – нежным успокаивающим голосом произнесла она.

Неужели это действительно был всего лишь страшный сон? Необыкновенно реальный, жуткий кошмар. Вот она, родная, живая!

– Алиса, – выдохнул Ловский, ощущая блаженство и облегчение. – Милая.

– Рон, подвинься, пожалуйста. Я прилягу рядом. А то мне очень холодно. И у меня голова жутко болит, – жалобно произнесла жена.

– Что? – Рональд напрягся.

– Мне очень холодно. И у меня голова жутко болит, – повторила она, поворачиваясь к нему левым виском. То, что он увидел, было ужасно. В виске зияла большая дыра, залепленная спекшейся кровью. Из посиневшего левого уха струилась густая темно-бурая масса.

Ледяной холод пронзил Ловского насквозь. Страх обуял его.

– Мне очень холодно. И у меня голова жутко болит… – она протянула к мужу руки. Скрюченные, посиневшие пальцы тянулись к его шее. Она явно хотела задушить его.

Рональд завопил. Все происходившее было настолько ужасным, что рассудок вырвался из него вместе с криком. Ловский стал биться в истерике и отмахиваться от этого демона руками. Секундная вспышка в глазах, а может быть в сознании, и он оказался снова на полу ванной комнаты. Он перестал кричать. Значит, все это ему приснилось. Ловский медленно поднялся на ноги. Выходит все это, правда. Он убил Алису, и теперь она лежит замороженная в соседней ванной комнате. Рональд осторожно подошел к двери, за которой лежало тело его мертвой супруги, и прислонился к холодному пластику.

– Прости меня, – прошептал он, – прости…

– Открой!!!

Ловский вздрогнул. Что это было?

– Мне холодно!!! – снова тот же дьявольский голос не то из-за двери, не то в его голове. С психикой несчастного мужа происходили страшные вещи.

– Алиса, – тихо позвал он, постучав по двери.

В этот момент его воображение преподнесло ему новый неприятный сюрприз. Что-то сильно ударило в дверь С ТОЙ СТОРОНЫ! Рональд ясно это почувствовал и отпрыгнул от нее. Он снова закричал, охваченный ужасом и бросился бежать, не ведая куда. Промчавшись через гостиную, он врезался в окно и, выбив своим телом стекло, вылетел на улицу. Прямо в царившую там ночь.

Сами по себе люди не умели летать, и Рональд не был исключением. Поэтому полет с пятого этажа имел все шансы стать для него роковым. Но на свое счастье, Ловский влетел в крону растущего у дома тополя, у которого уже стали появляться первые листья. Ломая ветки и взвизгивая, Рональд благополучно добрался до земли и остался жив.

В скверике, на той самой скамейке, где днем был Ловский, в данный момент сидел Дэвид. Он ел яблоко и наблюдал за тем, что сейчас произошло. После того как его подопечный распластался под спасительным деревом, блондин хмыкнул, покачал головой и, тихо сказав: 'Вот же идиот', направился к стонущему на земле Рональду.

Прогулочный катер рассекал воды Москва-реки. Пожилой сонный гид рассказывал немногочисленным ночным посетителям о том, какие достопримечательности они могут увидеть слева по борту, а какие – справа. Те внимательно слушали и постоянно вертели головой.

Симон и Жанна сидели в стороне от основной группы. Они расположились на кормовой скамейке и не обращали никакого внимания ни на гида, ни на достопримечательности Москвы. Они мило беседовали. Двигатель катера работал практически бесшумно. Шум рассекаемой воды им не мешал, а монотонного бормотания гида они просто не замечали.

Девушка сидела, прислонившись правым боком на спинку скамьи и слегка наклонив влево голову, смотрела на своего спутника своими большими зелеными глазами. Казалось, она совсем не моргала. Хотя нет… Моргала, но крайне редко. Такой взгляд очень смущал Симона. Жанна это понимала, и, судя по всему, это ей нравилось.

– И как называется планета, на которую ты завтра улетаешь? – спросила она, продолжая разговор.

– Зети. – ответил смущенный киномагнат.

Девушка машинально посмотрела на небо, но звезд, не смотря на полуночное время, видно не было. Мешали яркие огни столицы и мерцания огней летающих машин.

– Систему, в которой она находится, с Земли не видно. – Улыбнулся Симон.