Была еще одна проблема: без Юры нам трудно было представить свою версию событий. Если ни Гриша, ни Таня не заикнутся на прямом допросе о наркотиках, то и на перекрестном мы не имеем права касаться этой темы. Юля, понятное дело, на своем прямом допросе не будет заводить речь о кокаине. Но как бы нам хотелось, чтобы наркотики каким-то образом всплыли на суде, – присяжным все сразу стало бы понятно – и мотивация Юли, и что она за человек!

Отбор присяжных прошел довольно быстро, и мы остались им вполне довольны. В основном составе оказалось семь мужчин и пять женщин. Среди мужчин пять белых, один латиноамериканец и один негр. Женщины все белые, три работающие и две домохозяйки. Из мужчин шесть работающих и один на пособии по безработице. Прокурор выдвинул трех свидетелей – Юлю, Таню и полицейского, совершавшего обыск квартиры при Юрином аресте. Защита выдвинула в качестве свидетеля только Гришу. Конечно, мы поработали с Гришей. Свидетель всегда должен знать, какие вопросы ему зададут на прямом допросе и как на них нужно отвечать. Глуп тот адвокат, который задает своему свидетелю неожиданный вопрос, однако такое бывает. Подготовка также заключается в предугадывании вопросов прокурора на перекрестном допросе и выработке ответов на эти вопросы. Очень часто прокурор задает вопрос свидетелю защиты: вас готовили к моему допросу, говорили, как нужно отвечать? Ответ на такой вопрос один: адвокат проинструктировал меня говорить правду и только правду.

Прокурором была женщина. Чем субтильнее женщина-прокурор, тем больше она сука. Самые страшные суки – красивенькие кореяночки. Наша сука была белой. Во время вступительного слова она обещала присяжным доказать на основании результатов судебно-медицинской экспертизы и показаний двух свидетелей, что Юрий совершил целую серию страшных преступлений. Она изложила их суть, а о подробностях будут говорить свидетели обвинения – две девушки-эмигрантки из Советского Союза, которых против их воли затащили на квартиру, где, угрожая ружьем, обвиняемый изнасиловал Юлю как традиционным, так и извращенным способом.

В своей вступительной речи красивый, представительный Пол Моргенстерн обстоятельно объяснил присяжным, как на их глазах рассыплется обвинение против Юрия, и всем станет ясно, что в тот день, когда молодые люди встретились, произошло то, что обычно происходит, когда встречаются молодые люди.

– Мы не знаем, что было между ними, но все, что имело место быть, происходило только с их обоюдного согласия, – сказал он.

Пол также загадочно обещал, что присяжные поймут, «почему сегодня мы все оказались в зале суда».

Сука сделала стойку – она еще не знала, какую бомбу готовит для нее Гриша на прямом допросе, но нюхом почувствовала что-то неладное. Конечно же, ни Таня, ни Юля словом ей не обмолвились насчет наркоты.

Первым номером программы была Таня. На прямом допросе прокурорши она показала, что до роковой пятницы она видела Гришу один раз. Да, она дала ему свой номер телефона. Да, она согласилась на встречу в пятницу после работы. Да, она с Юлей села в машину к мальчикам, но в машине они передумали и попросили их высадить. Однако Юра отказался остановить машину и пригрозил побить Юлю, если она попытается открыть дверь. На квартире у мальчиков она видела, как Юра наставил ружье на Юлю и пригрозил ее убить, если она не пойдет с ним в спальню. Потом она увидела плачущую Юлю, выходящую из спальни. Когда Юра и Гриша, напившись, заснули, они с Юлей выскочили из квартиры и помчались в полицию.

После прямого допроса Тани был перерыв. Пол попросил Юрия не сидеть развалившись и расставив ноги – это не лучшая поза для человека, которого обвиняют в изнасиловании. Мы уже ничего не могли поделать с плотно обтягивающими Юрины причиндалы джинсами «Джордаш». Нас устраивало, что Юра никак не реагировал мимикой на показания Тани. На самом деле Юра не очень хорошо понимал, о чем идет речь, и поэтому лицо его оставалось бесстрастным. Тупым, но нейтральным. Он никак не был похож на библиотекаря, но и зверем не выглядел.

На одном из столов лежало Юрино ружье.

После перерыва Пол занялся Таней вплотную. Оказалось, что она никак не может вписать в картину ни себя, ни Гришу. Она не могла описать реакцию Гриши на угрозы Юрия, адресованные Юле. Она никак не могла описать даже свою собственную реакцию. Оне не могла вспомнить, как далеко от подъезда Юра запарковал машину.

– Сколько примерно ярдов или футов было от места парковки до подъезда?

– Ну, не очень далеко.

– Примерно сколько ярдов или футов?

– Не очень далеко.

– Сколько минут или секунд вы шли от машины до подъезда?

– Недолго.

– А на улице были пешеходы?

– Нет, – догадалась Таня.

Затем Пол спросил Таню, помнит ли она что-либо касающееся покупки выпивки и продовольствия по пути к дому мальчиков. Таня ничего на этот счет не помнила. Пол спросил, ели ли они все вместе. Таня ответила утвердительно, добавив, что они с Юлей были голодны. Пили ли? Нет, ответила Таня.

– А что вы, Таня, делали, пока Юрий был в спальне с вашей подругой Юлей?

– Я была на кухне.

– Вы были одна на кухне?

– Нет, Гриша был тоже на кухне.

– И что вы делали с Гришей на кухне?

– Ничего особенного.

– Гриша угрожал вам каким-либо образом?

– Не очень.

– Да или нет? Если угрожал, то что он делал или говорил? Помните, что вы под присягой и должны говорить только правду.

– Я не помню.

– Вы слышали какие-нибудь звуки из спальни, где, как вы говорите, были Юра с Юлей?

– Не особенно.

– Может быть, вас насторожили какие-нибудь звуки, доносящиеся из спальни? Крики Юли, например?

– Не помню.

Амнезия Тани имела также и цветовой фон. Она сидела вся пунцовая, виновато поглядывая на прокуроршу. Прокурорша наверняка была в ярости, потому что амнезия обычно случается у свидетелей защиты, а не у свидетелей обвинения.

Нужно отметить интересный психологический момент. Адвокат не должен мучить свидетеля слишком долго. Пол ясно и убедительно показал, что Таня врет. Тратить время на стократное доказательство очевидного непродуктивно, мало того – это может вызвать раздражение присяжных, потому что многие из них ставят себя на место сконфуженного свидетеля. Пол задал еще несколько вопросов о том, как Юля выглядела, когда вышла из спальни, – были ли на ней синяки, царапины? Что делали девочки, когда ребята пили коньяк? Удерживали ли их ребята, продолжали ли грозить? Таня отвечала без особого энтузиазма, в основном ссылаясь на плохую память. Вскоре Пол оставил ее в покое. Судья объявил перерыв до следующего утра.

Следующее заседание началось с допроса полицейского. Прокурорша показала ему ружье с привязанной биркой и спросила, участвовал ли он в обыске Юриной квартиры такого-то числа и изъятии оружия. Полицейский подтвердил этот факт. У Пола к полицейскому вопросов не было.

Наконец я увидел Юлю. Худенькая одесская девочка с типичной еврейской внешностью. Юля пришла в суд ненакрашенная, поскольку роль жертвы предполагает страдальческий вид. На лице скорбь от незалеченных душевных ран. Заняв место за кафедрой для свидетелей, она тут же дрожащим голосом попросила стакан воды. Я посмотрел на присяжных – как они реагируют на это представление? Все двенадцать присяжных смотрели на Юлю с любопытством, но сочувствия в их взглядах я не уловил.

Прокурорша начала прямой допрос. Отвечая на вопросы, Юля рассказала, что познакомилась с Юрой в ту самую пятницу, когда все произошло. Они с Таней сели в машину, но быстро передумали и решили не ехать к ребятам на квартиру, но Юра начал угрожать физической расправой и даже один раз ее ударил. Поскольку прокурорша уже видела, что Пол сделал с Таней на перекрестном допросе, она решила упредить некоторые острые моменты. Она сама спросила, как далеко от подъезда Юра запарковал машину, и Юля ответила, что очень близко, что улица была пустынна, рассчитывать на чью-то помощь было бессмысленно, и потому о побеге не могло быть и речи.