Ознакомившись с материалами дела, я понял, что Юре нужен адвокат, специализирующийся в уголовном праве. Я попросил своего друга, бывшего прокурора Пола Моргенстерна, взяться за дело. Пол согласился при условии, что я буду ему помогать.

Юру представили на так называемое «большое жюри присяжных», которое подписало обвинения: киднеппинг, изнасилование, содомия, незаконное хранение огнестрельного оружия. Признание виновным по любой из первых трех статей грозило 25 годами тюремного заключения.

Большое жюри присяжных состоит из двадцати трех человек, которые решают, отправлять дело дальше на суд или дела вообще нет. За то или иное решение должно проголосовать двенадцать человек. На суде вопрос виновности решает «маленькое жюри присяжных», состоящее из двенадцати человек, и вердикт «виновен» должен быть принят единогласно.

Сначала мы с Полом никак не могли врубиться, откуда взялся киднеппинг. Это преступление предполагает перемещение лица под угрозой физического насилия против его воли. Из того, что рассказывал нам Юра, элементы киднеппинга начисто отсутствовали. Потом из показаний Юли мы узнали, что Юра якобы, угрожая ей физической расправой, переместил ее против ее воли с места встречи на брайтонском углу на Гришину квартиру. Мы поняли, что тут Юля явно переборщила и на перекрестном допросе ее история рухнет, как карточный домик. Уж слишком много деталей на Юриной стороне – и коньяк, и вино, и цыплята, и будущие показания Гриши, да и Тани, которая вряд ли будет врать, боясь тоже засыпаться. А если мы докажем, что Юля солгала в отношении хоть одного обвинения, то и с другими обвинениями будет легче разобраться, потому что лгун – он везде лгун. Да, секс был, но добровольный. И оральный секс был, но тоже добровольный. Юру мы точно не собирались призывать в свидетели, так как тем самым «открыли» бы его для возможности перекрестного допроса прокурором.

Согласно Пятой поправке Конституции США, никто не обязан давать показания, которые могут быть ему инкриминированы обвиняемому. Однако если мы вызываем Юру как свидетеля для дачи показаний (а обвиняемый может быть и свидетелем, если того пожелает), то мы тогда «открываем» его и для допроса со стороны прокурора. В американской юридической практике обвиняемый в редчайших случаях выступает свидетелем на своем суде. Очень часто клиенты, настаивающие на своей невиновности, требуют, чтобы адвокаты вызывали их на допрос в качестве свидетелей. Им кажется, будто они расскажут свою версию событий таким образом, что у присяжных не останется ни малейшего сомнения в их невиновности. Разубедить таких людей трудно. Дилетанты понятия не имеют, что опытный прокурор может повести перекрестный допрос так, что показания этих свидетелей покажутся путаными, противоречивыми, поведение будет выглядеть агрессивным, а весь облик – отталкивающим.

Судья и слушать не хотел о том, чтобы Юру выпустили из-под стражи до суда, даже под большой залог. При таких обвинениях, как изнасилование в извращенной форме, аргументы о том, какой Юрий хороший семьянин и любящий муж, звучат не особенно убедительно, тем более что Юра уже не жил с Риммой. Поскольку дело не было сложным в смысле количества свидетелей, наличия улик или необходимости в особой судебно-медицинской экспертизе, то суд состоялся весьма скоро – через пару месяцев. Кстати, какая-то судебно-медицинская экспертиза была проведена: когда Юля пришла сдавать Юру в полицию, ее направили на осмотр в больницу. Кровоподтеков, характерных при изнасиловании (на внутренних сторонах ног), обнаружено не было, как не было и синяков на лице и на теле. Однако признаки пенетрации (проникновения члена во влагалище) были.

Пенетрация должна быть доказана прокурором, потому что это один из главных элементов изнасилования. Без пенетрации нет и изнасилования, а есть только попытка изнасилования.

Суд начинается с отбора присяжных. Прокурор с адвокатом должны отобрать двадцать четыре человека – двенадцать в основной состав и двенадцать запасных. Иногда запасных меньше – от трех до шести. Кандидатов партиями вводят в зал суда, и начинается процесс, который называется вуар-дир (vоir-dire). В переводе с французского – «видеть-говорить». Иными словами, ты видишь кандидата и имеешь возможность с ним говорить. У прокурора и адвоката есть право на отводы по каким-либо причинам и ограниченное право на отводы без всяких причин. Юра обвинялся в тяжелых преступлениях класса «А». В таких делах обе стороны имеют право на двадцать пять отводов без причин. Причиной для отвода является разумное предположение, что данный кандидат не может быть беспристрастным судьей в данном деле. Почему судьей? Потому, что присяжные решают все вопросы по фактам дела. На основании предъявленных улик и услышанных показаний они решают, имел ли место тот или иной факт. Была ли пенетрация? Было ли обоюдное согласие на секс? Имела ли место транспортировка жертвы? Была ли транспортировка добровольной? Были ли угрозы применения физического насилия со стороны обвиняемого? Все эти вопросы относятся к фактической стороне дела и являются прерогативой присяжных.

Судья, в отличие от присяжных, решает вопросы, связанные с законом и его толкованием. Допустимо ли то или иное вещественное доказательство к рассмотрению присяжными? Были ли вещественная улика или признание получены при нарушении конституционных прав обвиняемого? Имеет ли право адвокат задавать жертве вопросы о ее прошлом сексуальном поведении? Имеет ли право прокурор рассказывать присяжным об уголовном прошлом обвиняемого? Эти вопросы связаны с законами и их трактованием, а посему являются прерогативой судьи. Судья также инструктирует присяжных. Например, инструкция судьи может звучать так: если вы, присяжные, изучив все факты, найдете, что произошла пенетрация, на которую жертва не давала согласия, причем любой разумный человек на месте обвиняемого однозначно бы понял, что согласия на пенетрацию со стороны жертвы он не получил, то вы обязаны признать обвиняемого виновным в изнасиловании. Стороны устраивают прения по поводу инструкций. Например, прокурор может ходатайствовать, чтобы судья удалил слово «однозначно» из инструкции. Понятно, что без этого слова в инструкции осудить человека легче.

Каков был бы для Юры идеальный состав присяжных? Пол Моргенстерн, следуя традиции, считал, что прежде всего мы должны отсеять женщин, которых либо изнасиловали, либо подвергали угрозе изнасилования. Во время вуар-дир мы имели право задавать прямые вопросы на эти темы, но делать это мы должны были тактично. Ни в коем случае мы не должны были восстанавливать будущих присяжных против обвиняемого. Вуар-дир происходит на глазах у других кандидатов, и пока адвокат работает с одним, другие с него не спускают глаз. Следующими кандидатами на отсев являются те, у кого родственники или друзья были жертвами изнасилования. От таких тоже нечего ждать объективности. Как нельзя ее ждать и от родственников полицейских и других представителей правоохранительных органов. Каждый вечер они слушают истории своих пришедших с работы усталых мужей о том, как они в поте лица, рискуя жизнью, ловят преступников, которых потом «отмазывают» ловкие адвокаты.

В Юрином случае к вышеперечисленным «нежелательным» категориям я добавил суфражисток. Эти фурии готовы засудить за взгляд, за слово. Разумеется, на вуар-дир нельзя будет в лоб задавать вопрос, принимает ли кандидатка активное участие в движении за права женщин. Да и судья не признает участие в этом движении достаточной причиной для отвода. Но ведь у нас есть возможность давать отводы и без причин. Пол согласился, что мы должны аккуратненько прозондировать наших кандидаток по этому параметру. К счастью, многих воительниц за женскую свободу легко идентифицировать по неопрятному виду и недорогим украшениям, в основном индейской тематики.

Пол хотел видеть в составе присяжных как можно больше мужчин. Я – как можно больше людей с высшим образованием, которые бы легко раскусили Юлину ложь и увидели, кто она есть на самом деле. Я хотел умных, циничных скептиков. Пол – мужиков, которые бы симпатизировали Юре. Наши расхождения, впрочем, не были существенными.