Необходимо учесть, что в американских судах свидетели не могут самостоятельно рассказывать свою версию событий, они обязаны только отвечать на вопросы либо своего адвоката, либо прокурора, либо судьи. Если свидетель начнет давать неоправданно длинный ответ на вопрос, адвокат противной стороны тут же выкрикнет: «Возражение!» Судья может спросить, на каком основании выдвинуто возражение, если основание не очевидно. Искусный адвокат, умело используя возражения, может поставить неимоверные преграды к получению информации от свидетеля противной стороны во время допроса. После каждого выкрика «возражение!» судья принимает решение, разрешить ли свидетелю ответить на поставленный вопрос или поддержать возражение, и это означает, что свидетель не имеет права даже рта раскрыть. Если же свидетель успел что-то сказать до того, как судья принял решение по возражению, судья дает инструкцию присяжным проигнорировать ответ свидетеля. Одним из самых серьезных поводов для возражения является вопрос «Что сказал N.?» в том случае, если сам N. может быть вызван в суд для допроса. Не менее важным основанием для возражения является наводящий вопрос. Например, прокурорша не имеет права задать Юле вопросы типа: «Расскажите, как Юрий вас изнасиловал?» или «Вы сказали Юрию, что не хотите вступать с ним в половую связь?», если Юля сама еще не сказала, что она не хотела этой связи и что он ее изнасиловал, не говоря о том, что с самого начала должно быть установлено, что половая связь имела место. Возражения составляют целую науку, входящую в раздел юриспруденции «Вещественные доказательства и улики».
Прокурорша наконец «довела» Юлю до квартиры. Думаю, что колорит допроса живее всего будет передан в его дословном изложении.
Прокурор: Что вы делали, очутившись в квартире?
Юля: Юрий начал приставать.
Моргенстерн: Возражение! Вопрос был «Что вы делали?», а не «Что Юрий делал?»
Судья: Утверждаю.
Прокурор: Наступил ли момент, когда Юрий стал к вам приставать?
Моргенстерн: Возражение! Наводящий вопрос.
Судья: Утверждаю.
Прокурор: Наступил ли момент, когда Юрий пригласил вас в спальню?
Моргенстерн: Возражение! Наводящий вопрос. Мы еще ничего не знаем о спальне.
Судья: Утверждаю.
Прокурор: Что делал Юрий, когда вы очутились в квартире?
Юля: Юрий начал приставать.
Прокурор: Опишите, что именно он начал делать.
Юля: Он грубо схватил меня за руку и потащил вспальню.
Прокурор: Как вы отреагировали на это? Сказали ли вы ему что-либо?
Юля: Я сопротивлялась. Я сказала ему, что не хочу с ним идти в спальню.
Прокурор: А он что?
Юля: Он сказал, что убьет меня, если я с ним не пойду, и втолкнул меня в спальню.
Прокурор: (шепотом, предвосхищая ужас в ответе): Ичто там произошло?
Юля: (сдерживая рыдания): Он изнасиловал меня.
Прокурор: Я понимаю, что вам больно говорить на эту тему, но вы должны понять, что вам нужно полностью ответить на мой вопрос. Скажите, он ввел свой член в ваше влагалище?
Юля начала искусственно рыдать. Слез не было. Я заметил что-то вроде улыбок у некоторых присяжных – настолько очевидна была Юлина игра. Она поднесла стакан с водой ко рту и начала клацать по нему зубами – так тяжело ей было вспоминать надругательство, которое учинил над ней Юра.
Юля: Д-да.
Прокурор: Вы дали на это согласие?
Юля: Нет!
Прокурор: Что вы ему сказали?
Юля: Что я не хочу этого.
Прокурор: Что еще он вам сделал?
Моргенстерн: Возражение! Откуда вы знаете, что он еще что-то сделал?
Судья: Утверждаю. (К прокурору.) Будьте внимательны.
Прокурор: Юрий сделал еще что-нибудь?
Юля: Да.
Прокурор: Что?
Юля: Он сказал, чтобы я… Я стесняюсь об этом говорить.
Прокурор: Я понимаю ваши чувства, но вы должны собраться. Итак, что он сделал?
Юля: Он… Я не могу сказать.
Прокурор: Вы должны, Юля. Я, к сожалению, не могу вкладывать свои слова в ваш рот.
Юля: Он потребовал, чтобы я взяла в рот его член.
Прокурор: Вы дали на это согласие?
Юля: Что вы!
Прокурор: Да или нет?
Юля: Конечно нет!
Прокурор: А он что?
Юля: Он выхватил ружье и сказал, что застрелит меня, если я этого не сделаю.
Прокурор: Какая была ваша реакция на эти слова?
Юля: Я очень испугалась. У него был очень страшный вид, и я ему поверила.
Прокурор: И?
Юля: Что и?
Прокурор: И вы в итоге подчинились его требованию?
Юля: Да, мне пришлось взять в рот его член.
Присяжные, судя по их виду, Юлиной версии поверили слабо. Юля явно произвела на них отрицательное впечатление.
Когда дошла очередь до перекрестного допроса, Пол в очередной раз поступил правильно, решив не терроризировать Юлю, не ловить ее на противоречиях, чтобы не вызвать у присяжных сочувствие к ней. Наоборот, вопросы он задавал очень вежливо, мягко. Спросил, не заезжали ли они в продовольственный магазин, чтобы купить продукты («нет»), не пила ли Юля в тот вечер на квартире у ребят («нет»), сколько времени она провела в квартире («не помню»), рассказала ли она Тане, что произошло в спальне («да»). Когда рассказала? («не помню»), приходила ли ей в голову мысль о побеге? («да»), как она в итоге совершила побег из квартиры? («когда ребята уснули»), когда это произошло? («не помню»), выходила ли она из квартиры и возвращалась ли обратно? («нет»), смотрела ли она телевизор, будучи в квартире? («не помню»), просила ли она Юру купить ей что-нибудь? («нет»).
Отработав Юлю, Пол вызвал первого и единственного свидетеля защиты – Гришу. Гриша, отвечая на вопросы Пола, рассказал, как они с Юрой встретились, как позвонили Тане, как подобрали девочек на углу, как зашли в русский продовольственный магазин и что купили, как доехали домой, как Юра запарковал машину в двух кварталах от дома (при этом Гриша назвал улицу, где Юра запарковал машину), как они весело шли к дому, где жили Юра и Гриша, как вместе делали салаты, и как Юра жарил цыплят, и как он начадил, что вызвало смех и подтрунивание со стороны девочек. Гриша назвал телевизионную передачу, которую они все вместе смотрели, как девочки, которые гораздо лучше знали английский, помогали мальчикам с переводом, как все выпили коньяку и вина, и как потом разошлись по спальням. Гриша, наверное, поскромничал, сказав, что они с Таней только целовались. Никаких подозрительных звуков из Юриной спальни Гриша не слышал. Когда Юра и Юля вышли из спальни, оба выглядели довольными. Пол прямо спросил Гришу насчет Юриной выходки с ружьем, и Гриша подтвердил, что Юра на самом деле глупо пошутил, но все всё равно смеялись, потому что Юра надел советскую шапку-ушанку и был похож на деда Мазая. Шапку-ушанку Гриша кое-как описал, но никто в зале суда, кроме Юры и меня, сравнения с дедом Мазаем не понял, Пол переспросил, и Гриша объяснил, что это такой персонаж из мультика. Я сделал изумленное лицо, и Гриша, увидев мою реакцию, сказал:
– Ну, все из Советского Союза знают, кто это. Это очень смешной персонаж, он охотник, зайцев из ружья стрелял, а весной, когда наводнение, брал их в свою лодку, спасал. И у Юры было ружье.
Прокурорша закричала:
– Возражаю!
Пол спросил, почему. Прокурорша разумно объяснила, что не установлено, что Юля и Таня вообще знают о существовании такого персонажа. Судья поддержал прокуроршу и попросил стенографистку вычеркнуть Гришины реминисценции насчет деда Мазая.
Мне не понравилось, что Пол несколько утратил контроль над Гришей и вообще позволил ему рассказывать всю эту чушь. Присяжные явно не оценили, насколько Юра был смешон в шапке-ушанке с ружьем в руках. Сдругой стороны, прокурорша повела себя неумно, выдвинув возражение против Гришиной чуши про деда Мазая с зайцами. Когда свидетель противной стороны несет чушь, ему обычно дают выговориться.
