Как Семп и ожидал, Перевоплощение случилось во время его доставки на корабль противника. Он вступил в первую обязательную фазу — состояние рыбы. Пришлось размещать силки в логове кибмадина в специально подготовленном бассейне.

Теперь на срок немногим более чем двух месяцев Нэт перешел в класс силки “Би”.

Когда Ди-изаринн наконец прибыл к своему скромных размеров звездолету, находившемуся на сильно вытянутой орбите за Плутоном, он по состоянию входа шлюза сразу же обнаружил, что в его отсутствие кто-то побывал в его убежище. Более того, он мгновенно уловил и присутствие незваного гостя — Семпа.

За многие тысячелетия своей жизни рефлексы Ди-изаринна несколько ослабли, бдительность притупилась, а самомнение возросло. Поэтому он не очень обеспокоился сложившейся ситуацией, хотя не мог не признать, что налицо все признаки ловушки.

Первой его реакцией была всесторонняя проверка, нет ли на борту какого-то мощного источника энергии, способного нанести ему непоправимый ущерб. Выяснилось, что ничего, даже близко похожего на это, не было. Лишь из переносного бассейна, который он, к своему удивлению, обнаружил на космолете, исходит тонкий энергетический ручеек. Однако его целевого назначения он при всем старании так и не понял.

Кибмадин неожиданно подумал: неужели земляне столь примитивным способом стремятся запугать его, надеясь воспрепятствовать возвращению на свой корабль? Это разъярило его.

Он решительно запустил входные механизмы. Приняв человеческое обличье, Ди-изаринн сразу же направился к бассейну, установленному в его маленькой каюте, и сверху вниз взглянул на Семпа, который в своей форме рыбы распластался на дне. Он вызывающе обратился к силки:

— Если все эти проделки — ваша уловка, то она бессмысленна, поскольку мне все равно, кроме звездолета, деться некуда.

Семп в нынешнем состоянии был способен только воспринимать человеческую речь, но отвечать не мог.

Ди-изаринн не сдавался:

— Весьма любопытно, что единственный силки, чьи мысли в настоящее время я почему-то не могу прочесть, подвергает себя исключительной опасности, заявившись ко мне прямо на борт. Понимаю, что выйти на меня вам помог, видимо, компьютер. И все же я невольно задаюсь вопросом, а не примчались ли вы сюда, горя тем неистовым желанием, которое я пытался разбудить в вас при нашей последней памятной встрече? А может быть, вы руководствовались стремлением снова слиться в экстазе и вами двигала тоска по тому всепоглощающему состоянию, которое я дал вам возможность тогда познать?

Семп прикинул: “Кажется, клюнуло. Он не понимает своей роли в том, что происходит”. Логика уровней начала успешно действовать в новом цикле — Сладострастия.

После высказанных предположений Ди-изаринн успокоился. Он снова почувствовал себя хозяином положения. Ну что же, решил он, в сущности речь идет о том же самом силки, только в новой форме, и на сей раз ему уж не избежать кульминационного финала сексуальной оргии, когда страсть в буквальном смысле этого слова пожирала его через партнера.

И он внезапно почувствовал глубочайший восторг при одной только мысли о блаженстве, которое испытывал в прошлом при поглощении десятков миллионов клеток трепещущего тела любовника. Кибмадин живо представил себе, как это происходило: вначале у его объекта вожделения срабатывал рефлекс неприятия происходившего, возникал дикий ужас и взрывался инстинкт отторжения; затем в какой-то момент это внезапно превращалось в свою противоположность — в неуемное стремление каждой частицы быть полностью поглощенной в томлении взывающей к собственной гибели плоти.

Постепенно безмятежное настроение Ди-изаринна стало сменяться катастрофически быстро нараставшим возбуждением под воздействием проносившихся в его воображении сцен десятка тысяч пиршеств, в ходе которых он смачно пожирал своих напарников. Эти воспоминания об остроте пережитых тогда моментов распаляли его все сильнее и сильнее.

“ДА, Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛЮБИЛ ИХ ДО КОНЦА, — с тоской подумал он. — Жаль, что они сами не были в состоянии прочувствовать все сладострастие сексуальной вакханалии с такой концовкой”.

Сколько раз, продолжал неуклонно разматываться клубок откуда-то зародившихся в нем мыслей, он говорил десяткам тысяч своих жертв: “Когда-нибудь я повстречаю существо, способное пожрать и меня. И тогда…” При этом всегда заверял, что кто-кто, а уж он-то сумеет насладиться процессом собственного уничтожения.

В сущности это было извращением самой сути жизни, когда стремление к саморазрушению становилось не менее сильным чувством, чем инстинкт самосохранения.

Ди-изаринн продолжал стоять перед бассейном с водой, неотрывно глядя на Семпа, и чувствовал, как его размышления неумолимо перерастают в чудовищный ком поглощавших его эмоций. И тут он вдруг понял, что не заметил, когда переступил ту черту, перед которой в нем оставалось еще достаточно сил для возвращения вспять. Теперь он уже не принадлежал себе, потерял способность ориентироваться в действительности, стал неотделимой частицей этого извержения желания.

Кибмадин отошел от бассейна. Позабыв о Семпе, он принялся лихорадочно преобразовываться в одно столь запомнившееся ему по прежним жгучим ощущениям существо — длинношеее, с нежной шерсткой и грозными челюстями. Он с нежностью подумал именно об этой форме жизни, которая совсем недавно была его партнером по смертельной любви. Нервная система тех созданий Природы обладала какой-то уникальной особенностью взвинчивать в нем удовольствие при пожирании их тел.

Ждать далее было невмоготу. Подстегнутый присущей его роду безжалостностью и свирепостью, Ди-изаринн резко повернул свою голову на длинной шее и изогнутыми острейшими зубами разом отхватил громадный кусок своего бедра.

От нестерпимой боли он взвыл. Но в его мозгу, замороченном процессом, развязанным логикой уровней, этот трубный глас отозвался лишь эхом несчетного числа подобных завываний, которые в былые времена исторгали жертвы под безжалостное пощелкивание его собственных челюстей. Поэтому истошный звук лишь дополнительно стимулировал его к тому, чтобы превозмочь все границы переносимости боли.

Он еще свирепее, еще беспощаднее вгрызся в собственное тело, начал рвать его на куски и, давясь, глотать в каком-то исступлении.

Кибмадин уже почти наполовину уничтожил сам себя, когда откуда-то из глубины своего далекого прошлого в нем, наконец, возникло нечто вроде детского страха перед смертью. Робко и нерешительно, исходя слепой тоской и отчаянием, он судорожно попытался войти в спасительный контакт со своим сородичем на далекой планете, где в этот момент проживали существа его вида. Но тут вмешалась посторонняя сила, которая, пронзив его, повелительно и с непререкаемым превосходством перехватила коммуникационный канал. Это был сведенный воедино энергетический импульс двенадцати силки, настолько мощный, насколько в состоянии была его вынести несущая волна.

Суммарная сила энерговыброса достигала ста сорока тысяч ампер и более восьмидесяти тысяч вольт и была настолько несокрушимой, что прорвала все защитные барьеры застигнутого врасплох соратника Ди-изаринна. Тот мгновенно исчез в пламени и дыму.

Столь поспешно установленная связь столь же молниеносно перестала и существовать. И снова для Вселенной Солнце превратилось, как и раньше, в затерянную в беспредельности Космоса безымянную звездочку.

Подоспевшая вскоре подмога уже занималась решением вопросов транспортировки на Землю бассейна, в котором продолжал плескаться Семп. Очутившись в океане, он погрузился в его пучину. Там на специально сооруженной гигантской платформе вела свою неспешную жизнь в облике рыб колония силки класса “Би”.

К ним и подселился Семп, пробывший в их городах под куполами… положенное по циклу Перевоплощения время.

Нэт Семп обогнал мужчину и… остановился как вкопанный.