– Они что-нибудь разгружали?

– Нет.

– Что-нибудь принесли на борт?

– Крупное? Нет. Но ведь алмазы, миссис Валерия, не занимают много места…

– Да, не занимают. Но неужели это так просто? Они спустились на берег, получили алмазы – в обмен на что-то – и вернулись с горстью камней в кармане?! Там что, совсем нет никаких проверок? Мы же – иностранное судно, которое зашло в их воды! Ведь должны же быть визы, какие-то разрешения…

– Миссис Валерия, я ничего не знаю. Я даже не уверен, что хотел бы знать правду. В таких случаях знание истинного положения вещей может весьма существенно сократить отведенное мне Господом время на этой Земле.

Я вздохнула.

– Что вы думаете делать дальше? – спросила вслух.

– Когда мы доберемся до цивилизации, я сразу же свяжусь с правоохранительными органами и расскажу им все, что мне известно. Я не совершал никаких преступлений. Я не участвовал ни в каких криминальных делах. Захват яхты, где я не один год был капитаном, нельзя считать захватом в том смысле, которое обычно вкладывают в это слово. Мы вырвались из пиратского плена. У вас, я думаю, тоже не возникнет никаких неприятностей с властями ни одной страны.

– А у моего мужа?

– Не знаю. Но ему придется ответить на вопросы представителей Интерпола.

– А если он ничего не знал про груз, который тут везли? Если ребята из службы безопасности действовали сами по себе? Ведь никого из них не взяли в заложники! Или их взяли вместе с моими родственниками, как наиболее ценных?

Капитан Джон пожал плечами.

– Давайте осмотрим их каюты, – предложила я.

– Хорошая мысль, – согласился англичанин.

– Встреча с царственной особой, можно сказать, прошла в теплой дружественной обстановке, – сообщил русский парень дяде-генералу.

– Он доволен нашим оборудованием?

– Ну, пока он его еще не опробовал в действии, но с большим уважением относится ко всему советскому – они тут до сих пор так называют все наше.

– Еще бы! Сколько там у них выпускников нашего Университета дружбы народов?

– И не только его. Уже несколько человек пытались со мной поговорить по-русски! Правда, говорить могут только на вполне определенные темы, освоенные в международном общежитии…

Дядя усмехнулся.

– В общем, Васька сейчас занят монтажом и скоро приступит к обучению местного персонала.

– А ты чем занят, дорогой племянник?

– Расследованием.

– Расследованием чего? – не понял дядя-генерал.

– Неподалеку от гавани, где мы оставили яхту, оказалось судно, которого там быть не должно.

И племянник описал судно. И сообщил дяде название. Это было русское научно-исследовательское судно, которое должно было работать совсем не у берегов Африки!

– Я выясню все, что смогу, и сообщу тебе, – сказал дядя.

Мы с капитаном Джоном поднялись на нужный уровень. Я считала, что если мы что-то и обнаружим, то в каюте Игоря. Правда, следовало осмотреть и каюту его подчиненных. Я предложила начать с нее. По крайней мере, посмотрим, остались там вещи ребят или нет. Хоть что-то мы сможем понять? А потом отправимся осматривать технику – если ее не забрали. И, если потребуется, пригласим кого-то на помощь. Хотя вроде бы там не было оборудования для управления яхтой, там была аппаратура для слежения. Или для чего-то еще?

Но за кем следила служба безопасности моего мужа? С какой целью? Чем они тут занимались? Куда они делись?

И где сейчас находятся все остальные родственники моего мужа?

Почему яхта оказалась в той же гавани, куда привезли и нас? У пиратов что, одна гавань? Все захваченные суда свозят в одно место? Но зачем тогда нас нужно было перегружать в трюм другого?

Вопросов было больше, чем ответов.

Поскольку я знала, в какой каюте жили ребята из службы безопасности, и бывала там в отличие от капитана, я указывала к ней путь и первой распахнула дверь.

В нос ударил запах человеческих испражнений. И запах человеческих тел.

Потом я увидела очертания тел. Одно дернулось.

Капитан Джон схватил меня в охапку сзади, резко оттолкнул от входа в каюту и захлопнул туда дверь. Он тяжело дышал. Человек он был немолодой, за последние дни прошел через немалое количество испытаний, и теперь ему, похоже, стало плохо с сердцем. По крайней мере, он оперся одной рукой о стену в коридоре, другой растирал левую сторону груди. И дыхание мне его не нравилось.

А из-за двери уже кричали. На русском. И капитан силился что-то сказать.

Я заорала, чтобы привлечь внимание хоть кого-то из наших.

Первым принесся капитан еще одного судна – тот, который знал арабский язык.

– Ему плохо с сердцем, – сказала я на английском. – Мы должны отвести его в его каюту. Там должно быть лекарство.

Капитан Джон кивнул.

Из-за двери опять что-то прокричали, но я не разобрала что – большую часть фразы составлял мат. Но неужели ребята живы?

Хотя это же отлично!

– А там кто? – второй капитан кивнул на дверь.

– Потом разберемся, – махнула рукой я.

На самом деле, если ребята протянули до сих пор, то подождут еще полчасика. И я предпочту идти к ним вместе с украинскими мужиками. На всякий случай.

Мы проводили капитана Джона в каюту, в которой явно проходил обыск, но лекарство, к счастью, оказалось нетронутым. У меня самой сердечного с собой не было. Я обычно беру препараты от головной боли, от расстройства желудка, жаропонижающие, а также дезинфицирующие средства. У няни имелось все, что могло понадобиться ребенку. На яхте, конечно, тоже была аптечка для оказания первой помощи, только я не знала, где она находится.

Немолодой англичанин явно не хотел, чтобы я помогала ему раздеваться – все-таки он был джентльменом, а я – чужой леди, но я в ультимативном порядке заявила, что не увижу ничего нового. Тем более что мне помогал другой капитан. В общем, мы уложили капитана Джона в постель, потом я, как могла, быстро прибралась в каюте – чтобы вещи не валялись по всему полу и не мешали ему, если он захочет встать и зайти в ванную.

– Что у вас могли украсть? – спросила я.

– Я не держу здесь ценностей. Тем более ничего не брал в этот рейс. Я же говорил вам.

– Молодые люди сказали, что во всех каютах разгром, – сообщил второй капитан и посмотрел на меня.

– Я еще не была у себя.

– Сходите и проверьте, миссис Валерия.

– Вначале – вниз.

– Будьте осторожны!

– Кто там внизу? – встрял второй капитан.

– Похоже, что русские ребята из службы безопасности моего мужа, – вздохнула я. – Только на всякий случай мы возьмем с собой других русскоговорящих.

– Зайдите потом ко мне, – попросил капитан Джон.

– Обязательно. Вам сейчас что-нибудь принести? – спросила я.

– Нет, пока больше ничего не нужно. Благодарю вас.

Капитан Джон прикрыл глаза. Мы выключили свет и покинули каюту.

Второй капитан вопросительно посмотрел на меня.

– Я знаю, что двое русскоговорящих находятся в машинном отделении. Где остальные?

– Один на мостике, еще один пошел спать. И в машинном отделении один должен лечь спать. Мы не можем все одновременно бодрствовать, а потом одновременно рухнуть. Я установил вахты.

– Все правильно, – кивнула я. – И вам, вероятно, придется взять управление яхтой на себя. Я очень надеюсь, что капитану Джону к завтрашнему утру, то есть сегодняшнему, станет лучше. Но он – немолодой человек и за последние дни пережил немало стрессов.

– Я все понимаю. Вы – хозяйка. Вы назначаете капитана.

«Уже в курсе?»

– Маршрут вы знаете? Вы обговаривали его с капитаном Джоном?

– Да. Если вы хотите его поменять, только скажите. Вы ведь следовали на Сейшелы?

– Никаких Сейшел! Кстати, мы вышли из подконтрольных пиратам вод?

– А вы можете сказать, какие воды подконтрольны пиратам? – усмехнулся второй капитан. – Они орудуют в половине Индийского океана. А в другой части есть другие пираты, уже азиатские. Но я понял ваш вопрос. Я считаю, что самая большая опасность миновала. Нам удалось уйти из той гавани. Погони, насколько я могу судить, нет. Часа через полтора рассветет. За это время нам нужно преодолеть как можно большее расстояние. Поэтому капитан Джон и отдал команду «полный вперед».