– Ты там потише! Мало ли кто услышит… Кто знает, какие на этой яхте уши… Ну, что ты выяснил?

– Они женаты. Официально женаты!

– Вот это номер! – поразился дядя-генерал. – Тогда все становится понятно. Зачем ему такой родственник?

– И наследник. На нее же явно что-то записано. Но мне все равно непонятно, зачем было нужно тащить его в это морское путешествие!

– Ну, у богатых свои причуды…

– Мне кажется, что он хочет избавиться от них от всех. Или – от него точно, а от остальных – как получится.

– Но тебе он про остальных ничего не говорил?

– Нет, дал конкретное задание. По его словам, это – моя главная задача в этом круизе. Может, он кому-то тут дал аналогичные – по другим людям.

– Как там твоя женщина?

– Она пока не моя… Но скучает. Занимается. Она здорово изменилась за годы брака с этим гадом.

– Он у тебя уже и гад? Хотя… Все они – гады.

Через некоторое время мне захотелось в туалет, и я спросила капитана (пусть и не этого судна), что мне делать. Оказалось, что эта возможность была предусмотрена пиратами, и меня любезно проводили в угол, где стояли два биотуалета! Уж чего-чего я не рассчитывала увидеть на пиратском судне, так это их. Неужели так далеко зашел прогресс?

– Просто практичность, – невозмутимо сказал англичанин. – Раньше спускали ведро. Никто не хочет этим заниматься. Купить биотуалеты – при размерах получаемых пиратами выкупов – не так и сложно и не накладно. Руководят ими умные современные люди. Признаться, я не очень удивился, хотя сам никогда про такие удобства на пиратских суднах не слышал. А я вам говорил, что специально собирал информацию. Возможно, никто из заложников не удосужился их упомянуть. Я сам обязательно упомяну, когда буду писать мемуары.

В данном случае я порадовалась, что нет света, так как, кроме нас с гувернанткой, женщин в трюме не было. В команде их тоже не было, каюты убирали мужчины. Я не спрашивала у мужчин, как они чисто технически пользовались туалетом, но на стульчак, естественно, не садилась. Дорогу ощупывала ногой. В лужу ни разу не попала. Наверное, их и не было. Все старались быть аккуратными. Ведь никто не знал, сколько нам предстоит провести в этом трюме. Хотя капитан планирует написать мемуары. Значит, все не так плохо. Он уверен в нашем спасении.

Иллюминаторы отсутствовали. Никакой свет в трюм не проникал. Фонарика ни у кого с собой не было. Вообще какие-то вещи были только у меня, гувернантки и экономиста. Капитан сказал, что у него остались документы, которые он всегда носит при себе. Про других ничего сказать не могу. Франсуа плохо себя чувствовал, и я не решилась задать ему вопрос про утраченное и спасенное имущество.

В трюме, конечно, стоял запах человеческих тел. Но, признаться, он меня не очень беспокоил. Туалетом, мочой не воняло – и ладно. К запаху быстро привыкаешь, в особенности когда тебя беспокоят более серьезные проблемы. А в те дни меня больше донимала жара. Вентиляция в трюме не была предусмотрена, правда, стояло несколько пятилитровых бутылей воды. Еда отсутствовала.

Но ее нам спустили в большом баке на веревке (то есть канате). Предлагались сухие хлебные лепешки и колбаса-нарезка во влажных упаковках.

– Похоже, это с нашей яхты, – сказал кок. – Они же не едят свинину. И пока не испортилась, скармливают нам. Только что разморозилась. Есть можно. Но сразу.

– Вы считаете, что они перегружали сюда продукты с нашей яхты? – спросила я.

– А кто их знает? – ответил кок. – Могли. Им же нас кормить надо. Зачем тратить свои припасы?

– Делаться может все, что угодно, – заметил капитан. – У каждой пиратской группировки свои правила. У них нет общего руководства, общих норм – если это слово вообще применимо в данном случае. Только тут не вся еда с нашей яхты. Они нам отдают свой сухой хлеб. У нас же на яхте он выпекался.

Завтрак разделили по-братски. Делил капитан. Первой вручил еду мне, потом гувернантке.

В дальнейшем нас кормили два раза в день. Мы начали беспокоиться, что вскоре закончится вода, но наше путешествие завершилось раньше – к вечеру второго дня. То есть мы успели два раза позавтракать и два раза поужинать. Могу сказать, что была сыта. В той жаре и духоте, в которой мы сидели в трюме, больше есть не хотелось. Фруктов бы… Арбуза… Но фрукты в рационе предусмотрены не были. Нам каждый раз давали сухие хлебные лепешки и колбасу. Последнюю все-таки держали в холодильнике. Он явно имелся и на этом судне.

Каждый раз, когда удавалось заснуть, видела во сне сына, почему-то всегда маленького, а не такого, каким он был в последнее время. Эротические сны больше не снились, хотя я находилась в окружении мужчин. Но Игоря не было, да и обстановка к интиму не располагала. Было ли мне страшно? Пожалуй, нет. Может, я на самом деле уродилась такой безэмоциональной и способна переживать эмоции только на сцене и гимнастическом помосте, который тоже является чем-то вроде сцены? А в жизни… Хотя, может, и хорошо, что я все происходящее воспринимаю спокойно и не бьюсь в истерике.

– Заходим в порт, – сказал капитан где-то через час после ужина на второй день плавания в трюме.

К этому времени немного пришел в себя Франсуа, первый помощник. По всей вероятности, у него было сотрясение мозга. Он не мог не оказать сопротивления нападавшим чисто автоматически, в результате чего получил сильный удар в голову, которым его еще отбросило на стенку каюты. Ему бы было хорошо показаться врачу, но врача на яхте моего мужа не было. Признаться, я думала, что ее обслуживает больше народу, чем оказалось в трюме. Но у меня не было оснований не верить капитану.

С другой стороны, ведь и ребята из службы безопасности выполняли какие-то функции. Я точно знаю, что они мыли палубы, а значит, отпадала необходимость в моряках, которые это делают на других судах. Оказалось, что двое наших помогали на кухне, и соответственно у повара отпадала необходимость в обычных помощниках. Кок сказал, что, как правило, ему дают одного человека в помощь, а тут целых два! Правда, эти двое уж очень любили поесть и обычно потребляли тройную норму и еще и кусочничали. Ну что ж – за все надо платить. В общем, небольшое количество членов команды легко объяснялось. И ведь яхта была напичкана электроникой. Наверное, теперь нет необходимости в таком количестве обслуживающего персонала, как пятьдесят лет назад.

И вот наконец мы прибыли в какой-то порт. Капитан объяснил, что звуки порта нельзя спутать ни с какими другими.

– Но в этот я сам никогда не заходил, – добавил он.

– Вы помните все порты, в которые заходили? – поразилась я. – За вашу долгую карьеру их должно набраться очень много!

Капитан Джон начал что-то объяснять про своеобразные движения, которые делало наше судно, но я поняла только, что в этих местах велика вероятность или сесть на мель, или напороться на скалу, и поэтому нас ведет умелый лоцман. Капитан Джон помнил заходы только в определенные порты. Он начал рассказывать мне о специфических деталях, но я его не понимала, я даже ряда слов таких на английском никогда не слышала. Не уверена, что слышала и их русские эквиваленты. Я поняла только, что такой заход в порт он бы не забыл никогда. Пожалуй, и я его тоже не забуду. Выбраться бы отсюда поскорее!

Нам пришлось сидеть в трюме еще несколько часов. Я опять умирала от скуки. Да и неопределенность не улучшала настроение. Пираты вели переговоры с другими? С работорговцами, которые принимают человеческий груз? Хотя, наверное, их неправильно называть работорговцами. Переговорщики.

Но раз система пиратства и получения выкупов налажена, значит, существует и распределение обязанностей. Кто-то занимается разведкой, определяет, какие суда и когда брать. Кто-то выходит в море и осуществляет сам захват. Потом кто-то ведет переговоры с владельцами и страховыми компаниями. Кто-то присматривает за заложниками, кормит их. Кто-то осуществляет передачу. Не могут одни и те же люди заниматься всем. Да и недостатка в рабочей силе, похоже, не наблюдается.