Но нам требовалось как-то решать проблему.

– Лера, ты плавать умеешь? – тихо спросил кругломордый.

Я кивнула. Но ведь на борт яхты еще требовалось подняться!

Я не слышала, о чем говорили моряки, поскольку они произносили слова шепотом, но после разговора с капитаном Джоном в воду тихо опустился (то есть его опустили на руках для создания минимального шума) самый молчаливый из украинских моряков и очень тихо поплыл к яхте. Он обогнул ее, какое-то время мы все находились в высшей степени напряжения. Конечно, мы не стояли на причале – мало ли кого принесет? Мы все разместились за какими-то горами хлама, то есть какими-то ящиками, коробками, кусками металла непонятного предназначения. Возможно, при свете дня я или кто-то из мужчин определили бы, что это, но не ночью. Я предполагала, что все это – грузы с кораблей, стоящих в гавани. Их разгрузили, осмотрели, не нашли применения и бросили. Куда-то отвозить было лень. Ничто не воняло – скоропортящихся продуктов среди этих грузов не было. Но в общем и целом в гавани стоял неприятный запах. Мне было трудно идентифицировать все запахи, которые улавливал мой нос. Но была и моча, и гниль, и специфический запах воды – не теплого моря, в котором с наслаждением купаешься, а грязного канала, в который чего только не попадало.

Внезапно я почувствовала прикосновение к своему плечу. Это был капитан Джон. Он звал меня за собой. На плече у меня была все та же маленькая сумочка, которую я при подходе к воде решила взять в зубы за ремешок. Мне не хотелось мочить паспорт. Я почувствовала, как капитан Джон улыбается в темноте.

– Лера, я могу взять сумочку, – шепнул мне в ухо кругломордый.

– Не надо. Сумку с едой доставите?

– Не беспокойся.

Кругломордый опустил в воду капитана Джона, потом меня. Я поплыла вслед за моряком. С другой стороны яхты была спущена веревочная лестница, по которой мы без труда взобрались на борт. Капитан Джон сразу же отправился на мостик.

Вскоре на борту оказались все члены нашего небольшого отряда.

– Как я могу помочь? – спросила я шепотом у кругломордого.

– Найди чего-нибудь выпить, – ответил хохол.

Я отправилась в салон, где обычно проходили наши ужины (когда это было!), там открыла бар и увидела, что он, как и раньше, полон спиртных напитков. Я выбрала самую большую бутылку виски и понесла ее на мостик, где собрались все моряки.

Бутылку пустили по кругу. Англичане, как и хохлы, прекрасно пили из горла.

– Лера, иди вниз, – сказал интеллигент, который осматривал какое-то оборудование.

А яхта уже тронулась с места… Кругломордый стал шепотом читать «Отче наш». Я никогда не была особо набожной, но тут присоединилась к нему.

– Идите вниз, миссис Валерия, – предложил и капитан Джон. – Мне так будет спокойнее.

Я пошла. Лучше я не буду смотреть, как мы выходим из гавани.

Я всегда некомфортно ощущала себя в открытом море. Это был непроизвольный страх человека перед неподвластной ему стихией. Во время путешествия на яхте я больше всего боялась шторма и не хотела оказаться жертвой кораблекрушения. Я не представляла, как выжить в шлюпке в открытом море. Я умерла бы со страха. Но теперь я мечтала поскорее оказаться в этом самом открытом море, которого так боялась раньше. Подальше от этой гавани, от пиратов. Уж доберемся мы до какого-то порта цивилизованного мира! Наверняка капитан Джон уже решил, куда идти. Или ребята решили и обговорили это с ним. Я понимала, что на Сейшелы мы не пойдем – слишком далеко, и топлива точно не хватит. Наверное, будет выбран какой-то порт на побережье Африки. Или островной. Но какой? Я не очень представляла расстояния. Я не очень представляла, к кому тут поблизости можно обратиться за помощью. Где имеются наши консульства или посольства? Где есть украинские? Или хотя бы английские? Вообще-то в этих краях немало бывших английских колоний. Но ведь неизвестно, как там относятся к англичанам. Вполне могут вернуть пиратам – за вознаграждение.

С другой стороны, Советский Союз тут многим помогал. Но перестал. Опять же неизвестно, как отнесутся к русским и украинцам.

Я не знала точно, где на яхте Юрия Владимировича хранятся припасы, из которых нам готовили завтраки, обеды и ужины. Но я знала, где располагается кухня. Возможно, что-то осталось там. Да и холодильники с замороженной едой не могут быть далеко. Вот только работают ли они? А если их отключили? Вопрос: когда?

Нас на другом судне везли сюда два дня. Еще сутки мы провели в ангаре. То есть трое суток.

Наверное, холодильники не отключали, пока яхта шла в этот порт. Она тут явно оказалась раньше того торгового судна, в трюме которого перевозили нас. Отключили ли холодильники сразу же? Хотя зачем пропадать еде? Наверное, здесь живут бедные люди – в основной своей массе, и от пиратского пирога им достается не так уж много. То есть они должны бы забирать еду с приходящих судов. Правителям, которые получают выкупы, эта еда не требуется, а населению всегда следует бросать кость.

Но холодильники не были отключены! И еды в них оставалось немало! То есть, насколько я поняла, кто-то отключил одну холодильную установку из двух. Из отключенного холодильника забрали продукты (и передали на судно, в котором команду везли в порт), а из второго не забрали. Там осталось и мясо, и замороженные овощи. На кухне я нашла картошку, капусту, морковь, имелись запасы муки, чая, кофе, соли и сахара. И пресной воды! Живем!

Но кому все это было оставлено? Кто собирался дальше путешествовать на этой яхте?

А яхта тем временем набирала ход… Неужели нам удалось вырваться из порта? Неужели наш уход остался незамеченным? Или пираты стали настолько самоуверенными? Или они просто представить не могут, что кто-то попытается сбежать?

Когда я поднималась на палубу, услышала голоса, перекрикивающиеся на незнакомом мне языке. Вероятно, это был арабский. Один человек спрашивал, с нашей яхты отвечали. Как хорошо, что у нас есть человек, говорящий на этом языке! Но хватит ли его знаний? Не заподозрят ли местные, что он не из их компании?

Я замерла на лестнице. Сердце бешено колотилось в груди. Но разговор вскоре прекратился, яхта продолжала скользить по воде. Неужели пронесло?

Я снова прошла на капитанский мостик. Там оставался капитан Джон, его соотечественник Филипп и интеллигент.

– Что случилось? – тихо спросила я на русском, потом на английском.

– Пришлось объяснять, куда мы идем, – повернулся ко мне капитан Джон. – Сейчас мой коллега вернется и все доложит.

И он на самом деле подошел и рассказал, что отвечал местным. Мы – по его словам – шли на захват еще одной яхты неверных, которая должна проходить неподалеку. А чтобы не привлекать внимания и не заставить неверных раньше времени беспокоиться, выбрали эту. Версия устроила того, кто задавал вопросы.

– А ваш акцент? – спросила я.

– Меня обучал настоящий араб. И я чуть-чуть подкашливал – чтобы местные вообще ничего не заподозрили. И они не заподозрили. А теперь давайте полный вперед! Удача – дама очень капризная и переменчивая.

– Ты разрулил ситуацию? – спросил дядя-генерал у русского парня, находящегося в далеких иностранных краях.

– Обижаете, дядя! У них же тоже четкая иерархия, и они ее соблюдают. Все все поняли. Не знаю, остались ли довольны, но ведь каждый что-то получил. По их меркам – немало.

– А женщина?

– Я же говорил: отправилась с новыми. Наверное, лучше, что они встретились с нашими друзьями, получили четкие указания. Ее не должны тронуть. А все остальные следуют туда, куда и должны.

– Что ты собираешься говорить ребятам?

– Что им придется меня подождать в некомфортных условиях. Ну не тащить же их с собой? В таком случае их ведь, скорее всего, придется бросить. И что их ждет? А так больше шансов.

– Будешь связывать?

– Да. Чтобы не выкинули какой-нибудь фортель. А то я их знаю…