Юноша молчал. Он также осторожно присел и, прислонившись спиной к стенке, вытянул ноги. Вниз полетело несколько мелких камней, и тишина нарушилась шуршащими и цокающими звуками.

— Скажите, Люда, — произнес юноша, — я слышал, как Мария Ивановна говорила, что реки, исчезнувшие под землею, — явление нередкое. А может быть так, что река благодаря землетрясению снова появится на поверхности?

— Не предложите ли вы, Костя, ждать нового землетрясения? — немного насмешливо спросила девушка.

— Этого еще нехватало! Может быть, вы думаете, что я боюсь предстоящей экспедиции?

— Вы говорите таким тоном, будто в задачу вашей экспедиции входит возвращение реки на поверхность! Должна вас разочаровать… Затее, в которой вы будете принимать участие, придают очень малое значение. Едва ли она поможет нашей разведывательной партии найти воду в пустыне. Профессора Полозова больше интересует подтверждение собственной теории относительно подземных рек. Это всем известно… Ведь подземных рек очень много. Некоторые из них текут под землей сотни километров. И не думайте, что все они очутились под землей благодаря землетрясению. Река Янгиер, которую вам предстоит обследовать, — это частный случай. Так вот, ваш профессор думает, что…

Люда не договорила фразы. Внизу послышался шум сползавших камней.

— Ну-ка, помолчим… Найдет или нет? — прошептала девушка, хватая своего собеседника за руку.

Вслед за тем оба замерли, прислушиваясь к приближающимся шорохам. На лице Кости, молодого человека лет двадцати пяти, с черными немного вьющимися волосами, застыла добродушная, чуть озорная улыбка. Такая же улыбка, неизменная спутница далеких детских шалостей, появилась и на лице Люды, маленькой девушки с черными, широко открытыми глазами.

— Кажется, удаляется…

— Найдет… Она меня всюду найдет, — также шепотом ответил Костя, наклоняясь, чтобы заглянуть вниз.

— Нет… вы не выглядывайте… Скажите, она действительно вас очень любит?

— Конечно, очень. А как же!

— И вы ее?

— И я ее… Вы, наверное, слышали, что на фронте, при самых необыкновенных обстоятельствах, она спасла мне жизнь. С тех пор не могу с ней расстаться и, признаюсь, очень много времени трачу на ее дрессировку.

Люда улыбнулась и, обхватив руками свои поджатые колени, принялась внимательно осматривать горизонт, почти сливающийся с небом, усеянным крупными звездами.

— Посмотрите, — проговорила она вполголоса: — вон та звездочка, кажется, движется.

— Совершенно верно! — радостно прошептал Костя. — Очень похоже на автомобильные фары.

В это время, теперь уже совсем близко, послышались шорох и учащенное дыхание, а через секунду над площадкой появилась черная лохматая голова собаки.

— Вот видите, нашла! — громко проговорил Костя приподнимаясь. — Назад, Джульбарс! Сейчас мы тоже идем, — продолжал он, обращаясь к собаке.

Спускались медленно. Каждую минуту нога могла попасть в одну из бесчисленных расщелин, перерезавших развалины. То и дело вниз валились оторвавшиеся камни и мелкий щебень. Впереди, поджимая хвост и скользя вниз на всех четырех лапах, спускалась собака.

Иногда собака останавливалась и начинала что-нибудь обнюхивать. Особенно долго она задержалась у широкой расщелины, уже совсем недалеко от земли.

— Идем, идем, Джульбарс! — позвал Костя, поравнявшись с собакой. — Что ты тут нашла?

Но собака только на одно мгновение повернула голову к своему хозяину и снова принялась нюхать, опустившись на передние лапы.

— Непослушная она у вас, — заметила Люда:

— Джульбарс! За мной! — сердито крикнул Костя останавливаясь. — Это что еще такое!

Собака коротко тявкнула и осталась на месте. В ночной тиши послышалось еще более учащенное ее дыхание.

— Тут что-то неладно… — пробормотал Костя, жестом предлагая Люде вернуться назад. — Давайте посмотрим.

Подойдя к отверстию, Костя стал на колени рядом с собакой и, включив электрический фонарик, направил тонкий пучок света в чернеющую глубину.

— Ого!.. Вы только взгляните! — сказал он, наклоняясь еще ниже.

Рядом на колени опустилась Люда.

Из отверстия тянуло затхлым и немного сырым воздухом. Каменные стены провала, изрезанные трещинами, наклонно уходили вниз. Луч электрического фонарика не достигал дна и терялся по пути, рассеиваясь широким молочным пятном.

— А если бросить камень… — тихо сказала Люда. Костя молча стал шарить рукой и, нащупав подходящий кусок, осторожно опустил его вниз.

— Раз… два… три… четыре… — принялась считать Люда.

Наконец где-то совсем далеко послышался отдаленный стук.

— Очень глубоко, — проговорил Костя.

Он хотел сказать что-то еще, но глухое ворчанье собаки привлекло его внимание. Одновременно внизу послышалось тихое шипение.

— Змея… — прошептала Люда. — Идемте!

— Неужели мы ее не увидим? — не унимался Костя, шаря лучом своего фонарика по стенам.

Люда неохотно снова склонилась над щелью.

Поиски были непродолжительны. Вскоре световое пятно остановилось на выступе в стене, на котором лежало огромное желтое кольцо. Голова змеи медленно раскачивалась. Из широкого открытого рта был ясно виден острый язык. Напуганное ярким светом, пресмыкающееся начало двигаться, сползая по стене вниз.

— Замечательный экземпляр, — проговорил Костя, сопровождая уползающую гадину лучом своего фонарика.

— Он, оказывается, любит не только собак, но и змей, — насмешливо сказала Люда, поднимаясь с колен. — Идете или нет? — Еще одну минутку!

— Ни одной секунды. Я ухожу.

Снова луч фонарика нащупал уползавшую змею.

Одновременно в свет фонаря попало маленькое, медленно менявшее свою форму и так же медленно поднимавшееся вверх белое облако.

— Тут какие-то испарения, — проговорил Костя поднимаясь.

Много позже Косте неоднократно приходилось вспоминать об этих испарениях, сыгравших большую роль в тех необычайных приключениях, которые пришлось испытать ему и его товарищам.

Поднявшаяся высоко над горизонтом луна хорошо освещала брезентовые палатки и несколько автомашин на широких гусеницах, обычно применяемых в сыпучих песках.

У входа в одну из палаток стоял Афанасий Кондратьевич Горшков, грузный, не в меру полный мужчина с угрюмым выражением лица. Он пристально всматривался в горизонт, что-то бормоча себе под нос Из открытого полога палатки доносились тихие звуки патефонной музыки.

Вскоре человек повернул голову в противоположную сторону и проговорил громко и раздраженно:

— Ползете?

Это слово, произнесенное в тоне вопроса и укора, относилось и к Косте и к Люде, медленно приближавшимся к палатке.

— Что, Афанасий Кондратьевич? — весело крикнула Люда.

— А то, что прогуливаетесь, товарищ Кудинова, а радиосвязь бездействует… Вон машина идет, а какая — так и не выяснено.

Костя и Люда ускорили шаг.

— И вы тоже хороши, товарищ Уточкин, — продолжал брюзжать Афанасий Кондратьевич, обращаясь к Косте. — Инженер Дорохов уже три раза вас спрашивал…

К Афанасию Кондратьевичу, размахивая хвостом, подбежала собака.

— Уйди, бездельница, — тихо пробурчал Афанасий Кондратьевич. — Тоже, ходишь неизвестно где…

Палатка, куда зашли Костя и Люда, ничем не отличалась от обычной палатки геологической поисковой партии в пустыне. Под низким брезентовым потолком горела маленькая электрическая лампочка. На узких походных постелях сидели и лежали люди. На большом ящике, перевернутом вверх дном и покрытом, словно скатертью, географической картой, стоял играющий патефон. Возле него сидел человек лет тридцати, широкоплечий, с угловатым подбородком, придававшим его лицу упрямое выражение, и перебирал пластинки.

Это был инженер Андрей Леонидович Дорохов.

— Вы спрашивали меня? — обратился к нему Костя. Дорохов поднялся навстречу вошедшему и заговорил тревожно:

— Во время твоего отсутствия мне в голову пришла простая, но очень полезная мысль: не защитить ли нам винт еще дополнительной сеткой? Как ты на это смотришь?