Перед тем как прийти Кадырмету, я на всякий случай еще раз проштудировал инструкцию пункт за пунктом. Надо заметить, что у мотора есть одна скверная деталька — «свеча». Величиной с мизинец, а капризов у нее с целый кулак. Не так ее смазал — отказывает. Изменился зазор — тоже. До десятой доли миллиметра чувствует, каналья! Я ее заранее всем ублажил. Проверил зазор, протер, просушил, а чтобы она снова не замаслилась, не закрепил ее в моторе, а положил на камень позади дома. Потом отнес в лодку рыболовные снасти. Все проверил — не забыто ли что. А проверив, снова вытащил все из лодки и разложил на берегу, чтобы не поломать, когда настанет торжественная минута подвески мотора.
Все как будто в порядке. Вот и гости явились. Поговорили, попили чайку — надо ехать на рыбалку.
— Эй, друг Кадырмет, давай пару щук на обед привезем!
Гость — ишак хозяина. Кадырмет бодро откликнулся.
— Давай!
Я взыграл душой, как корова, увидевшая поблизости кукурузное поле.
На тропинке между домом и лодкой буря забушевала.
Я бегом волоку мотор, прикрепляю его. Кадырмет грузит в лодку снасти, весла, якорь. Все взяли, ничего не забыли. Прихватили еды на всякий случай. И даже плащи закинули в лодку.
Жены наши посмеиваются над нами:
— Словно на полюс едете, на зимовку!
Я устроил Кадырмета на корме, а сам сел на весла и стал выгребать из затона. Каких-нибудь пять минут — и мы на речном просторе. Какая благодать! Пересаживаемся: я иду на корму, к мотору, Кадырмет—к носу, к веслам.
— Не греби! — говорю я ему.— Возьми весла и следи, чтобы лодка не повернула носом к берегу. Будь начеку. Внимание — завожу мотор!
Все винты подвернуты, все нужные отдушины открыты. Сейчас дерну за веревочку, привязанную к маховику, и... Дерг-дерг... Хоп!..
Обычно маховик туго поддается, а на этот раз он повернулся, как мне показалось, легко, не захотел осрамить меня перед гостем. Тем не менее мотор не завелся! Но где же это видано, чтобы лодочный мотор заводился с одного оборота?! Если после четырех затарахтит, и то слава богу!
Дергаю снова, еще раз, еще дергаю, четвертый раз... Не тарахтит! Но при этом подозрительно легко вращается. Что такое? Надо посмотреть, проверить!.. Батюшки! Да я же, старый дурень, забыл свечу в мотор вставить! Как положил ее на камень возле дома для просушки, так она там, бедненькая, и лежит. Ничего не поделаешь, надо возвращаться!
— Кадырмет, сосед, поворачивай к берегу, греби, дорогой, я свечу забыл. Подождешь меня в лодке, я сбегаю, принесу.
— Вот видишь, соседушка, склероз играет с тобой как кошка с мышкой!
Пристали к берегу. Кадырмет остался в лодке — сидит, смеется. А я согнулся в три погибели — и бегом к дому. Бегу и про себя молюсь: сделай Так, аллах, чтобы жена моя нас не увидела! Увидит — засмеет.
Слава аллаху, жены возле дома я не обнаружил — куда-то ушла вместе с гостьей. Где мой камушек? Вот он! Схватил свечу и, как мальчишка из сказки, что похитил золотой гребень у русалки,— опрометью назад, к лодке.
Кадырмет хохочет.
— Жаль, что старики вроде тебя теперь бороды не носят!
— При чем тут борода?
— Уж больно ты был хорош, когда бежал по берегу в одних трусах. А с бородой да седой был бы еще лучше! «Дед Латып, знаменитый бегун, делает пробежку по берегу Волги!»
— Сейчас ты увидишь, на что еще способен твой знаменитый дед Латып!
Снова отчалили от берега. Кадырмет — на веслах, я — у мотора. Свеча на своем месте, прекрасно!
Смотри, сосед, как это делается. Любуйся!
Обернул шнур, где положено,— точно, по инструкции. Смеха ради сотворил молитву: «Бассмилях-иррах-ман иррахнм...» Дерг!.. Не завелся!.. Не беда — с одного раза никогда не заводится. Дерг!.. Дерг!.. Дерг!.. Ничего, ничего, пусть нагреется как следует. Дерг!.. Дерг!.. Дерг!.. Не заводится?.. Нельзя унывать,— бывает, что только с двадцатого раза затарахтит. Дерг!.. Дерг!.. Дерг!.. Восемнадцать, девятнадцать, двадцать... Не заводится! Не тарахтит, собака! Поворачиваю мотор боком, чтобы вытащить эту каверзную детальку,— и вдруг...
— Ах, старый я дурень! Ах, болван я, болван!
— Что там у тебя еще?
— Свечу вставил, а провод, подающий ток, не включил.
— Склероз продолжает свою игру! — веско говорит Кадырмет.— Погоди, он тебе еще и не то покажет!..
— Ничего! Все хорошо, что хорошо кончается.
— Ты думаешь, что все уже кончено?
— Самое главное — найти причину помехи. Я ее нашел — дальше пойдет как по маслу!
Все налажено. Мотор поставлен прямо.
— Кадырмет, следи за носом лодки, не давай ей вилять. Р-раз!..
С одного оборота мотор у меня на этот раз затарахтел. Полный вперед. Помчались!
Картина такая: впереди — задранный кверху нос лодки, позади — я с задранным от гордости носом, а в середине — Кадырмет. Щучий рот до ушей. Что-то кричит, но нельзя разобрать слов: мотор тарахтит так, что все заглушает. Но мне и так понятно: рад Кадырмет. И за себя рад. И за меня. А мне от радости петь хочется во все горло. Хорошо! Чувствую себя властелином не то что лодки, а всей вселенной! Хоть и помучился я с мотором, пока его запустил, но зато до заранее облюбованного мною места — знакомого щучьего гнезда — мы о Кадырметом домчались за десять минут. Здесь я своей волей,— слышите — своей! — заглушил мотор. Подвел на веслах лодку к нужной точке и забросил якорь. Не какой-нибудь там старый, испорченный утюг, а настоящий якорь — трехлапый, железный. Я его специально к приходу Кадырмета раздобыл. Надо было бы еще и подходящую веревку к нему достать, но не достал, не сумел. Обойдемся пока тем, что есть.
Все в порядке. Пора приступать к главному — к ловле щук на обед.
— Кадырмет, друг, ну-ка, достань из того ведра жестяную коробочку, в ней крючки.
Кадырмет роется в ведре.
— Нету здесь никакой жестяной коробочки!
Сердце у меня упало. Вырвал у Кадырмета из рук ведро, роюсь в нем сам. Ключи, отвертки, гвозди, клещи... Где же жестяная коробочка с крючками и блеснами? Коробочки нет! Вай, вспомнил! Я же ее, проклютую, чтобы не забыть, положил на самое видное место — на пенек, за который лодочную чалку обматываю!.. В сердцах говорю Кадырмету:
— Эх ты, тетеря! Неужели ты не видел коробочку на пеньке?! Сказал бы мне: «Сосед, не забудь ее взять!»
— Я тебе еще в прошлом году говорил...
— Про коробочку?!
— Про твой склероз! Лечиться надо, братец, лечиться, пока не поздно.
— Ладно! — говорю,— Не будем унывать. Мотор еще не остыл, смотаемся домой за коробочкой, все в наших руках!
Дерг! Мотор затарахтел с одного оборота,— значит, действительно еще не остыл! Лодка рванулась вперед...
Но... что это?! Почему она не идет туда, куда нам надо, а тянет в сторону? Сильно кладу руль налево. Лодка задирает нос и бросается вперед, как норовистая кобыла, а рядом с бортом всплывает оборванная веревка. И тут же, словно подавившись своим собственным треском, глохнет мотор.
Оказывается, я забыл выбрать якорь! А он, видать, крепко зацепился своими железными лапами за дно, веревка не выдержала рывка пяти лошадок и лопнула! Наверное, мотор теперь основательно вышел из строя. Положение — хоть плачь! Но я опять радуюсь: веревка-то все же осталась цела, а она бельевая, я ее тайком от жены взял. Едем назад, а Кадырмет свое твердит:
— Лечись, друг Латып, лечись, а то пропадешь. Послушался я в конце концов его совета.
Через несколько дней погода испортилась, подул северный ветер — клева не жди. Дай, думаю, поеду в город. Зайду в поликлинику, посоветуюсь с врачами насчет своего склероза. Пришел. Занял очередь к врачу. Повезло мне — сосед по очереди оказался рыболовом. Рыбак с рыбаком всегда найдет общий язык. Где ловите да на что ловите, что поймали, что упустили... Не заметил, как очередь подошла.
Вхожу в кабинет врача. Молодая красивая женщина в белом халате ласково говорит:
— Подойдите поближе. Подошел поближе.
— Садитесь!
— Сел.
— Самочувствие у вас какое? Я растерялся, пожимаю плечами.
