«Стремянная революция» для него, как и для практически всех историков современности, прошла незамеченной, ибо историк — не специалист в технике древнего конного боя, а, значит, не придает значения и преимуществам использования новых приемов ведения войны. Лев Николаевич пишет, например, что опущенные низко длинные стремена, практиковавшиеся у тюрок, были удобны для рубки саблей^{56}. В то время как кавалеристы всех времен и народов перед сабельным боем, напротив, всегда укорачивают стремена, чтобы, приподнявшись на них повыше, легче было дотянуться скользящим ударом клинка до тела врага.

О древней технике ведения боя вообще надо говорить всегда особо. Возьмите, к примеру, парадокс взаимоотношений Московского царства и Крымского ханства. Могучая и многонаселенная Москва играючи покорила Казань и Астрахань — осколки великой Золотой орды. Еще при Иване Грозном силами ватаги полуразбойников-полуавантюристов завоевала богатое и обширное Сибирское ханство. И после этого величия еще 100 с лишним лет платила дань крымчакам. Вся Европа над нами смеялась. Крымский хан — вассал турок, их «раб», а мы ему в ножки кланяемся и подношения посылаем. А он и от даров не отказывается, и земли наши регулярно разоряет. Еще при Иване Грозном Москву спалил — чтобы не зазнавалась Великая Русь.

Откуда эта беспомощность огромного государства перед горсткой засевших в Крыму разбойников? Вы думаете, московские цари не хотели исправить это положение? Русские воеводы не плакали от бессилия, видя как бесчинствуют на родной земле нехристи? Стрельцы не кусали себе губы до крови? Ошибаетесь! Но татары — самая мобильная конница того времени, немногочисленная, но быстрая. Стрелецкое же войско — пехота — по определению не могло догнать татар. А те за Перекопом (земляным валом со рвом) прячутся, из пушек стреляют. Степь жгут, колодцы засыпают — то есть действуют как скифы против персидского царя Дария. Вот с моря татары — не то, что уязвимы — беззащитны как дети. Отсюда и зависимость Крыма от Османской Турецкой империи, имеющей мощный флот. Историки академической школы, часто ничего не понимающие в технике и тактике древнего боя, бессильны объяснить эти и множество других парадоксов.

И подобных эпизодов в военном прошлом разных народов масса. Триста спартанцев сражались на горной тропе против полумиллиона персов. Соотношение более чем один к тысяче, а персы ничего не могли поделать. Школьные преподаватели истории вот уже который век поют дифирамбы мужеству спартанцев. Все так. Но выпусти одного, самого мужественного спартанца в чистом поле против десяти персов — и все, он будет трупом в течение пяти минут вместе со всей своей доблестью. Персы — одна из лучших армий того времени, они завоевали почти весь мир, создав ту империю, которая стала основой державы Александра Великого. Но вся мощь персидского войска разбивалась о закованных в железо, имеющих большие щиты и длинные копья греческих пехотинцев — гоплитов. Для стрел — главного оружия персов — они были практически неуязвимы. В лоб их тесный строй было не взять. Поэтому триста спартанцев на узкой тропе среди скал, сомкнув ряды, перебили бы всю армию персидского царя, если бы их не обошли с тыла и не уничтожили. А атакованный сзади, весь в тяжелом железе, потерявший стройность привычного боевого порядка греческий гоплит был уязвим, как слон, танцующий на бревне…

Но мы слишком отвлеклись от темы повествования. Вернемся к нашим аварам.

Мы с вами остановились на том месте данного исторического детектива, когда инспектор Лестрейд, в лице историка Льва Гумилева, выдвинул собственную версию происхождения аварского народа, которая не столько проясняет ситуацию, сколько решительно все запутывает.

Что в хорошем детективе делает опытный сыщик, когда чувствует, что сбился с пути? Правильно, возвращается на место преступления с тем, чтобы еще раз осмотреть все улики. Вернемся и мы к месту зарождения исторической загадки псевдоаваров, к Феофилакту, любезному нашему Симокатте. Будем считать его самым главным нашим информатором. Какой вопрос первым должен задать сыщик важному свидетелю? Конечно же — от кого он получил столь ценные сведения?

К счастью, наш византиец с радостью признается, что о подозрительном прошлом псевдоавар ранее не знал и всю информацию почерпнул из одного источника — того самого письма кагана Восточного тюркского каганата, датируемого 598 годом. Уже неплохо для первого шага.

Теперь следующий, неизбежный вопрос: «А в каких отношениях состоят свидетели-тюрки с подозреваемыми псевдоаварами?» Выясняется, что между ними давняя вражда. Причем тюрки прямо-таки брызжут ненавистью по отношению к аварам. Отчего столько злобы, а главное, эмоций, если прошло уже много лет?

Вспомните 576 год, посольство византийцев к тюркам, десять пальцев во рту у Турксанфа и это высокомерное: «Мои рабы вархониты придут ко мне, когда я захочу». Между прочим, к этому времени «рабы»-беглецы уже создали свою державу, почти не уступающую по размерам и количеству подданных Западному тюркскому каганату. И прошло более двадцати лет с того момента, когда в последний раз тюрки и авары могли видеть лица друг друга. Не удивительна ли подобная стойкая ненависть?

Но данная странность, как выясняется, не единственная. Давайте еще раз откроем страницу с письмом кагана императору и перечитаем строки бесценного исторического свидетельства. Ничего подозрительного не обнаружили? Тогда обратите внимание: историк Феофилакт справедливо полагает, что хвастливый владыка тюрок, по обычаю восточных народов, в письме описал «с великими восхвалениями все его победы»^{201}.

Да и сам стиль письма, эти пышные титулы — «владыка семи племен и повелитель семи климатов вселенной» (не больше и не меньше!) — исключают возможность того, что напыщенный тюрк мог забыть или не написать о чем бы то ни было из числа подвигов своего народа. Значит, о разгроме жужаней — первой и самой славной победе — должно было быть сказано обязательно. И мы ее не заметили только по одной причине: жуань-жуанями или жужанью их называли китайцы, а тюрки, как и другие народы (вероятно, и они сами) именовали по-другому.

Еще раз вернемся к тексту. Упомянуты всего три побежденных племени: абделы, относительно которых тут же указано, что они — эфталиты. Авары — не те, европейские, а другие — настоящие. И какое-то племя отер, оно же — yap и хунни.

Разберемся сначала с аварами. Где они жили, тюркский каган не сообщает, но говорит о том, что разгромленные их остатки бежали частично в Тавгаст (Северный Китай), частью — к народу мукри. Последние, как мы уже знаем благодаря Гумилеву, поделились на тех, кто жил в уссурийской тайге и тех, кто прятался в Тянь-Шаньских горах.

Посмотрим на карту. В любом случае, имеются ли в виду горные или таежные мукри (скорее, все же горные, потому что они жили ближе к Византии), речь может идти лишь о разгроме племени, жившего на территории современной Монголии. Только отсюда можно быстро убежать в Китай и в горы Тянь-Шаня, и на Уссури. Народ, кочевавший в V веке в монгольских степях, истории хорошо известен. Это жуань-жуани, или жужане китайских летописей.

Можем ли мы считать доказанным, что «истинные авары» Симокатты и жужани — это одно и то же историческое лицо? Думаю, что да. Но проверим версию всеми возможными способами.

Итак, Бичурин (отец Иакинф) находит сведения о неком народе абар, живущем в горах Тянь-Шаня в VII веке (то есть через полвека после разгрома) совместно с мукри. Но ведь и в письме кагана есть сведения о том, что часть аваров бежала к племени мукри. Таким образом, абары Гумилева и Бичурина есть не что иное, как авары — жужань после их разгрома тюрками в 553 году. Поэтому-то абары никак не могли, как полагал Гумилев, прятаться в горах «от разбойничьей державы Жужань». Ибо от самих себя не спрячешься даже в ущельях и теснинах самых высоких вершин мира.

Давайте на всякий случай сделаем еще одну проверку. Византийские хроники за 463 год сообщают об аварах, которые разбили савиров, те прогнали сарагуров, огоров и угоров, а последние завоевали кочующих по Северному Кавказу акациров и прислали посольство в Константинополь.