Единственное, что смущает исследователей и мешает им признать очевидное, — чрезвычайная удаленность района боевых действий от мест, традиционно отводимых для поселения этого племени. Они как бы недоумевают, что могли делать хорошо известные грекам кочевники так далеко от родных степей. Ибо, если противниками македонцев на Яксарте выступили именно царские скифы, а «скифский царь» — это не кто иной, как их предводитель, то выходит, что ему подвластны были огромные территории — от устья Дуная до земель нынешнего Узбекистана. Попробуем проверить эту версию с другой стороны. Зададимся вопросом: что забыл в пустынях Азии Александр Великий?

Дмитрий Щеглов, например, считает, что именно там он потерял свою любимую игрушку — мечту о мировом господстве. «Прямые указания источников (Страбон; Клитарх), а также вся логика среднеазиатской кампании дают веские основания полагать, что Александр тогда планировал организовать широкомасштабный поход в Скифию и, пройдя ее насквозь, через Фракию вернуться в Македонию»^{219}. Вспомним, что двумя годами ранее фракийский наместник Зопирион пытался захватить Ольвию, то есть двинулся по тому же маршруту, но с Запада на Восток. Эти грандиозные планы были сорваны неудачей похода Зопириона и восстанием Спитамена в Согдиане, который при поддержке отрядов скифских всадников нанес македонцам целый ряд чувствительных поражений.

Надо ли в таком случае удивляться тому, что разгромившие фракийского наместника племена готовились встретить армию Александра на восточных рубежах своих владений? Поражают воображение при этом лишь размеры Великой Скифии — если построенный македонцами на Сырдарье, южнее нынешнего Ташкента город представлялся скифскому владыке «ярмом на его шее», то держава эта получается подобной гигантскому айсбергу, большая часть которого долгое время была скрыта от взоров европейцев. Огромная страна, по размерам почти не уступающая Персидской империи, и лишь немногим меньше государства, созданного Александром Великим. Быть может, Арриан совсем не оговорился, когда назвал царских скифов «самым большим племенем» в Европе?

Заманчиво, конечно, провозгласить существование в IV веке до нашей эры Великой Скифии в пределах от Северного Причерноморья до Средней Азии, но мы уже с вами привыкли, что нельзя делать выводы на основании только одной группы источников, в данном случае письменных. А что нам скажут по этому поводу приземленные археологи? Не подымут ли они нас на смех, как воспаривших в эмпиреях и оторвавшихся от твердой почвы ненаучных фантастов?

Обратимся к трудам представителей этой смежной профессии, в частности тех, кто исследует могильники Южного Урала и Приаралья. Вот, к примеру, что подметил археолог Александр Таиров: «Еще в предшествующее время между племенами, кочевавшими в Урало-Аральском регионе, и населением степи и лесостепи Восточной Европы существовали какие-то, пока еще не совсем ясные связи. Особенно прочными и стабильными эти связи становятся после возвращения скифов из переднеазиатских походов». Он же свидетельствует: «По-видимому, под влиянием скифского мира в среде южноуральских кочевников распространились железные перельчатые удила и двудырчатые псалии, некоторые детали украшения узды, образцы скифского оружия… Наличие же на Южном Урале антропоморфных изваяний, несущих на себе следы влияния скифской изобразительной традиции, фиксирует, по-видимому, присутствие в регионе и скифского этнического компонента»^{194}.

Ему практически вторит исследователь Сергей Гуцалов: «Немаловажно, что в последнее время в ряде курганов Южного Урала была обнаружена целая серия каменных антропоморфных изваяний, имеющих прямые параллели с каменными антропоморфами Северного Причерноморья и, особенно, Северного Кавказа. И поэтому можно вполне определенно говорить об участии скифского элемента в генезисе культуры ранних кочевников Южного Приуралья»^{68}. Говоря проще — следы царских скифов отчетливо видны и за Каспием, в приаральских степях. От себя замечу, что здесь также часто находят выполненные в канонах звериного стиля статуэтки оленей и грифонов, непременных спутников скифского племени.

Более того, скифы этого региона не только объявились практически одновременно со своими причерноморскими собратьями, но и исчезли вместе с ними. Как замечает Сергей Гуцалов в работе «Скифы на Южном Урале»: «Степные пространства Скифии, также как и Южного Приуралья в III веке до нашей эры фактически обезлюдели»^{68}.

О чем говорит нам этот факт? Во-первых, мы должны признать, что кочевое население Южной Украины, Северного Кавказа, Южного Урала и Приаралья середины первого тысячелетия до нашей эры не только принадлежало к одному этносу, но и входило в состав единого государственного образования. Ибо в ином случае невозможно было столь синхронное его и появление, и уход из этих мест. Во-вторых, причина исчезновения царских скифов, видимо, не связана с изменением климата. Слишком уж различаются в этом плане меж собой области, занятые в то время кочевниками, чтобы их одновременно могла поразить, к примеру, засуха. Еще менее вероятно, чтобы «самый многочисленный в Европе» и, безусловно, воинственный народ, отразивший натиск империи Александра Македонского, вдруг испугался какого-нибудь другого противника и в связи с этим оставил родные земли. Да и потом, что это за враг, который так и не занял обезлюдевшие территории?

Осталось ответить на самый сложный вопрос — что же в таком случае побудило грозных всадников переменить свое место жительства?

Давайте попробуем подытожить все, что мы на данный момент знаем об этом странном племени. Итак, на рубеже II–I тысячелетий до нашей эры на востоке Великой степи складывается необычный народ — скифы, потомки древних афанасьевцев и катакомбников. Они прославились, как непобедимые воины — конные стрелки — в ходе переднеазиатских походов, когда сумели поставить на колени весь Ближний Восток. Однако для своего поселения эти племена избирают довольно суровые края — северо-западные степи Евразийского континента. Еще более странно то обстоятельство, что, судя по всему, скифы, как и прочие родственные им кочевые племена, выходцы с Востока, независимо от своего расположения, предпочитают хоронить своих наиболее высокопоставленных вождей и прославленных воинов в одном месте — горном Алтае и сопредельных территориях, где возникает так называемая пазырыкская культура. В Причерноморье, на Северном Кавказе и Южном Урале до IV века нашей эры встречаются лишь одиночные периферийные погребения, возможно принадлежащие тем воинам и вождям, что были делегированы управлять покоренными народами. В последнее столетие европейской истории этого племени ситуация кардинально меняется — на Днепре, как грибы после дождя, вырастают тысячи скифских курганов. Еще через столетие не стало не только могильников, но и самих скифов.

Что нам еще известно о данном этносе? На Земле только два народа — египтяне и скифы — уделяли столько внимания переходу человека в иной мир. Выходцы из недр афанасьевской сакральной цивилизации, эти кочевники старались обеспечить себе бессмертие, сооружая грандиозные курганы, бальзамируя и мумифицируя тела покойных, устраивая массовые жертвоприношения и тщательно охраняя покой усопших. Не в этом ли последнем обычае заключается главный секрет племени скифов?

Звериная религия непобедимых воинов-стрелков привязывала их к Алтае-Минусинскому региону, где находились главные святилища и могилы предков. Подобно титану Прометею этот народ был прикован навечно к священным горам Рипеям. Именно поэтому афанасьевцы, покинув Гиперборею, оставили там своих жрецов и часть воинов, ставших впоследствии окуневцами. Но точно так же поступили и скифы. Покинув родные края, они поручили потомкам окуневцев — касте профессиональных жрецов — «стерегущим золото грифам» хранить вечные ценности своей культуры. Но связь с ними не захотели терять, отчего поселились на северных берегах Черного и Каспийского морей.