«Рассказы» были настоящим литературным триумфом, хотя в то время это не для всех было очевидно. Даже сами издатели Вили и Путнам искали одобрения у газет и утешались такими отзывами: «захватывающе интересные рассказы», «написаны с большой силой», «доставят многим редкое удовольствие» и так далее. Но ни один критик не увидел истинного своеобразия этой книги и не угадал ее места в американской литературе.

«Рассказы» были также издательским триумфом. Сборник составлял не сам Эдгар По, а издатель Эверт Дуйкинк. Отец Дуйкинка был одним из первых нью-йоркских издателей. Человек довольно состоятельный, Дуйкинк бросил адвокатскую карьеру вскоре после окончания Колумбийского университета и, с 1835 года до самой смерти, в 1878 году, посвятив себя изданию самых лучших произведений американской литературы, устроил судьбу не одного шедевра. Эдгар По, однако, был недоволен отбором рассказов. «Эти «избранные» вовсе не лучшие мои вещи. Они ни в коей мере не дают обо мне верного представления». Дуйкинк, к счастью, был опытнее По и угадал вкусы будущих поколений читателей. И правда, Эдгар По вряд ли написал потом что-нибудь, достойное заменить лучшие из «Рассказов». Он умер в Балтиморе 7 октября 1849 года. Через пять дней исполнялось шестнадцать лет с того дня, когда он впервые выступил с прозаическим произведением, выиграв конкурс «Субботнего посетителя».

Несмотря на то, что «Рассказы» 1845 года — самое значительное произведение По, они не представляют особой ценности для коллекционера. Это объясняется, конечно, тем, что экземпляров сборника довольно много, их сравнительно легко достать. Зато «Тамерлан», «Аль Аарааф» и «Стихи» практически недоступны, «Гротески и арабески» встречаются чаще, но тоже не так часто, как «Рассказы». Из «Рассказов» наиболее редки экземпляры, которые сохранили оригинальные бумажные обложки.

За два года до появления сборника «Рассказов» Эдгар По решил издавать свои новеллы серией, по одной в номере. Эту идею подал литераторам Диккенс, чей «Пиквик» вышел в Америке частями еще семью годами раньше. С тех пор были таким же образом изданы «Очерки Боза», «Оливер Твист», «Николас Никльби», «Лавка древностей» и «Барнаби Радж», а также бессчетное количество произведений других авторов. Затея По, однако, не удалась, и был напечатан только один номер. В него вошли «Убийство на улице Морг» и «Человек, которого изрубили в куски». Сохранилось только четыре экземпляра этого номера, т. е. вдвое меньше даже, чем «Тамерланов».

Интересна история рукописи «Убийства на улице Морг», — пожалуй, самой знаменитой новеллы сборника и, безусловно, весьма значительной с точки зрения ее влияния на литературу. Не было бы «Убийства на улице Морг», возможно, не появились бы Шерлок Холмс и месье Лекок, Эркюль Пуаро и патер Браун. Рассказ впервые печатался в «Журнале Грема» в Филадельфии за апрель 1841 года. Рукопись выбросили в корзину для ненужных бумаг, откуда ее извлек по каким-то своим соображениям один из наборщиков по фамилии Джонстон. Через некоторое время Джонстон переехал в Ланкастер, где работал в типографии «Вестника», а потом открыл фотоателье. Он прослужил всю Гражданскую войну в пехотном полку, но, к счастью, за время его отсутствия рукопись не пропала. После войны здание, где находилась рукопись, дважды горело, но всякий раз она оказывалась в уцелевшей части помещения. Чья-то небрежная рука опять ее выбросила, и опять, по самой невероятной случайности, она была спасена. Правда, рукопись несколько истрепалась во всех этих приключениях, поэтому Джонстон отдал ее в переплет. В конце концов он продал ее одному неутомимому коллекционеру из Филадельфии за двести долларов. Коллекционер завещал рукопись государству и теперь она хранится, надежно укрытая от всех случайностей.

Сидя в тускло освещенном вагоне поезда, едущего из Сейлема в Бостон, Джеймс Филдс был поглощен чтением рукописи. Это была рукопись в прямом смысле: пишущая машинка еще не была изобретена. Более того, рукопись была свернута в трубочку, и поэтому ее было неудобно читать. Был конец 1849 года, холодная ночь, и наверняка в вагоне было или холодно до дрожи, или жарко, как в пекле. Трудно придумать менее благоприятные условия для первого знакомства автора с издателем. А Филдс был издателем, и от него зависело, быть или не быть книге.

Несмотря на все неудобства, Филдс был поглощен чтением. Рукопись была не закончена, однако издатель не сомневался, что продолжение будет не хуже отрывка, который он держал в руках. Прежде чем лечь спать в ту ночь, он отправил записку автору: «Вернусь в Сейлем завтра и договоримся об издании».

Эта весть, должно быть, обрадовала бывшего таможенника сейлемского порта Натаниэля Готорна, хотя, впрочем, он имел основания ее ожидать. Имя его уже появилось на обложках нескольких книг, а еще несколько вышло без его имени (в основном мало интересная писанина). Две из этих книг были встречены не без одобрения. В числе поклонников нового автора был и Филдс. Поэтому он и поехал в Сейлем сообщить таможеннику Готорну, что «готов издать двухтысячным тиражом все, что тот напишет».

«Помнится, я уговаривал его показать мне уже им начатое, — писал Филдс через двадцать лет. — Он качал головой, давая понять, что ничего еще не написал. В эту минуту я бросил взгляд на его бюро, стоявшее тут же. Мне почему-то подумалось, что там непременно должна быть спрятана новая рукопись, и я был так в этом убежден, что тут же высказал ему свое предположение. Казалось, он смутился, однако опять покачал головой. Я поднялся, чтобы идти, и просил его не провожать меня в холодную прихожую, однако предупредил, что навещу его опять через несколько дней. Я уже спускался по лестнице, когда он окликнул меня из комнаты, прося подождать минуту. И тут, вбежав в прихожую со свернутой рукописью, он сказал: «Как только вы догадались, что она была там? Раз уж вы меня разоблачили, возьмите и когда приедете домой и прочтете, скажете мне, годится ли она на что-нибудь? Сам я не могу понять: то ли это очень хорошо, то ли очень плохо».

Сам Готорн, кстати, был все-таки уверен, что «очень хорошо». У него были к тому же самые практические причины желать себе успеха. Три года назад влиятельные друзья достали ему место в сейлемской таможне с годовым окладом в 1200 долларов. В 1847 году генерал Тэйлор выиграл сражение при Буэна Висте и в 1849 году на гребне успеха поднялся на пост президента Соединенных Штатов. Явились новые фавориты, и в конце концов таможенник пал последней жертвой войны Америки с Мексикой, оставшись без места с женой, двумя детьми и домом, за который надо было платить двести долларов в год. У Готорнов же было всего сто пятьдесят долларов, накопленных в лучшие времена. Вот почему успех от продажи книги был бы как никогда кстати.

Вряд ли был другой такой страстный и непреклонный поборник того, что он считал справедливостью, как полковник Джон Готорн. На счастье или на беду себе — неизвестно, но именно ему довелось председательствовать на знаменитом «процессе ведьм» в 1632 году. В результате несколько человек были осуждены за колдовство на смертную казнь. Что бы ни ждало бедных грешников на том свете, оно не могло сравниться с ужасом их последних часов. Правда, вопреки существующей легенде, не все ведьмы были женщинами, а было среди них и несколько мужчин, и были они не сожжены, а повешены. Это, однако, нисколько не смягчило дальнейшей участи судьи Готорна, и проклятие несчастных повисло над ним и его родом, и все неудачи Готорнов с тех пор объясняются этим проклятием.