— Мне тоже, — сказал Ким.

Они посмотрели друг другу в глаза, а затем обнялись так, как будто не виделись уже много лет.

Большие настенные часы в студии УИНИ-ньюс показывали точное время — 18.07. Как всегда перед эфиром, Келли сильно нервничала. Режиссер поднял вверх руку и стал загибать пальцы; на счет «один» он указал на Келли. В ту же секунду включилась камера, стоявшая прямо напротив нее. «Добрый вечер, дорогие телезрители, — начала Келли. — Из сегодняшнего выпуска новостей вы узнаете о трагических событиях, которые произошли в нашем городе. Всего год назад они были образцовой семьей: отец — один из известнейших кардиохирургов страны, мать — уважаемый в городе психотерапевт, их прелестная десятилетняя дочь — талантливая фигуристка.

Началом трагедии, по-видимому, стало слияние университетского медицинского центра и больницы „Самаритянин“: осложнив отношения в семье, оно привело к разводу, за которым последовала тяжба об опеке над дочерью. И вот несколько дней назад, в воскресенье вечером, девочка умерла от смертоносного штамма кишечной палочки, отдельные вспышки заражения которой время от времени случаются в разных областях страны. Доктор Ким Реггис, ее отец, решил, что в смерти дочери виновна местная мясная промышленность. Он пришел к убеждению, что девочка заразилась в закусочной „Онион ринг“. Сеть этих закусочных закупает котлеты для гамбургеров у компании „Мерсер митс“, которая, в свою очередь, большую часть мяса получает с бойни „Хиггинс и Хэнкок“. Обезумев от горя, доктор Ким Реггис переоделся бродягой и, перекрасив волосы, устроился под чужим именем в „Хиггинс и Хэнкок“, где вскоре застрелил другого рабочего.

Нам стало известно, что пистолет, обнаруженный на месте преступления, принадлежит доктору Реггису. На нем также найдены отпечатки его пальцев. В данный момент Ким Реггис скрывается от полиции и, что интересно, его бывшая жена, Трейси Реггис, исчезла вместе с ним. Пока неизвестно, уехала ли она по принуждению или же по собственному желанию.

Чтобы пролить свет на эти события, мы взяли интервью у Карла Сталя, исполнительного директора компании „Фудсмарт“. Я задала ему вопрос, могла ли Бекки Реггис заразиться кишечной палочкой в закусочной „Онион ринг“».

На студийном мониторе появилось лицо Карла Сталя. «Благодарю вас, Келли, за предоставленную возможность обратиться к телезрителям, — начал он с важным видом. — Прежде всего надо сказать, что, будучи лично знаком с Трейси и Бекки Реггис, я был потрясен случившимся. Однако, отвечая на ваш вопрос, должен заявить, что мисс Реггис никак не могла подхватить эту заразу в „Онион ринг“…»

Когда Келли вернулась с работы, ее удивила царившая в доме тишина. Она ожидала застать Кэролайн на диване перед телевизором, но он был выключен, и Кэролайн нигде не было видно. Слышно было только доносившееся из библиотеки щелканье клавиш компьютера. Она заглянула туда и увидела Эдгара. Подойдя, она поцеловала его в щеку.

— Очень интересный репортаж про доктора Реггиса, — сказал Эдгар.

— Ты считаешь? — сказала Келли без энтузиазма. — Спасибо. Год назад он мог бы красоваться на плакате «Мистер Успех». Он был кардиохирургом и имел все: славу, прекрасную семью, большой дом — в общем, полный набор.

— Все развалилось, как карточный домик, — сказал Эдгар.

— Да, ты прав, — ответила Келли, вздохнув. — А что с Кэролайн?

— Она сказала, что не очень хорошо себя чувствует, и пошла спать.

— А в чем дело? — спросила Келли.

— Расстройство желудка и живот побаливает.

Встревоженная Келли поднялась наверх. У комнаты Кэролайн она остановилась и осторожно приоткрыла дверь. Свет не горел. Келли вошла и тихо приблизилась к кровати.

Спящая Кэролайн была похожа на ангела. Дыхание ее было глубоким и ровным. Келли хотелось обнять дочку, но она просто постояла некоторое время в полутьме, думая о том, как она любит Кэролайн и как много та для нее значит. Она вдруг остро ощутила собственную незащищенность. Вот уж действительно, жизнь — всего лишь карточный домик.

Келли закрыла за собой дверь и вернулась в библиотеку. Сев на кожаный диван, она прокашлялась. Эдгар понял, что Келли хочет с ним поговорить, и выключил компьютер.

— В чем дело? — спросил он.

— В истории с семьей Реггис. Мне не нравится, как все получилось. Директор сказал, что мой сюжет — бульварщина, а не новости, но я не хочу бросать это дело: там еще много непонятного. Самый загадочный персонаж — инспектор из Министерства сельского хозяйства Марша Болдуин. Когда Реггис приезжал сюда в воскресенье, он рассказал, что она пропала, и обвинял кого-то в грязных делишках, но я его не послушала. Решила, что он свихнулся из-за смерти дочери. К тому же, по его словам, получалось, что эту женщину не видели всего несколько часов.

— Однако ты до сих пор не можешь ее найти, — сказал Эдгар.

— Вот именно. В понедельник я сделала несколько звонков, но серьезно за дело не бралась. Сегодня же я связалась с окружным отделением министерства, и меня отослали к начальнику, который сообщил мне, что не видел ее. Повесив трубку, я подумала: странно, что за такой информацией просят обращаться к начальнику отделения. Поэтому я перезвонила ему и спросила, какие предприятия она инспектировала. Угадай, что он мне ответил?

— Понятия не имею.

— «Мерсер митс», — ответила Келли.

— Очень интересно, — сказал Эдгар. — Я доверяю твоему чутью, так что продолжай копать в этом направлении.

— И еще, — добавила Келли. — Не подпускай Кэролайн к закусочным «Онион ринг», особенно к той, что на Прейри-хайвэй.

— Почему? — спросил Эдгар. — Ей там нравится.

— Ты же сам говоришь: у меня чутье.

Звонок в дверь удивил их обоих. Келли посмотрела на часы.

— Кто бы это мог быть в восемь вечера во вторник?

— Не знаю, — сказал Эдгар. — Пойду открою.

Келли услышала, как Эдгар с кем-то разговаривает. Через минуту он вернулся, держа в руках конверт из плотной бумаги.

— Это тебе, — сказал он, встряхнув конверт. Внутри что-то болталось.

— От кого? — спросила Келли. Она не любила сюрпризов.

— Обратного адреса нет. Только инициалы — К. Р.

— К. Р., — повторила Келли. — Ким Реггис? — Эдгар отдал ей конверт, и она ощупала его. — Кажется, ничего опасного.

Она оторвала верх и вытащила какие-то бланки и кассету с приклеенной запиской: «Келли, вы просили доказательства — вот они. Свяжусь с вами позже. Ким Реггис».

— Это документы из «Хиггинс и Хэнкок», — сказал Эдгар. — Да еще с комментариями.

Келли покачала головой.

— Кажется, мое расследование уже началось.

Двигатель бывшего почтового фургона кашлял и чихал, но продолжал работать. Машина въехала на подъем пустынной проселочной дороги.

— Я вот что думаю, — сказал Барт Уинслоу своему напарнику Вилли Брауну. — Если у Бентона Окли коровы будут и дальше хворать животами, как эта, что мы везем, скоро от его фермы ничего не останется.

— Ты прав, — ответил Вилли. — Но знаешь, эта скотинка выглядит не хуже той, что мы увезли от него месяц назад. Может, ее тоже продать на бойню?

— Хорошо бы, — сказал Барт. — Только далеко придется везти — в Лаудерсвилл.

— Понимаю. Из-за этой теледамочки «Хиггинс и Хэнкок» закрыли на пару недель для какого-то расследования.

— Зато в Лаудерсвилле вообще не смотрят, что мы им привозим, — сказал Барт. — Помнишь, как мы загнали им двух животин, одна другой дохлее?

— Еще бы, — ответил Вилли. — Так когда, говоришь, откроют «Хиггинс и Хэнкок»?

— Да вроде в следующий понедельник. Они ж там ничего, кроме нелегальных эмигрантов, не нашли, — сказал Барт.

— Ну ясно. Так что делаем с этой коровой?

— Везем в Лаудерсвилл. Что ни говори, а пятьдесят баксов всегда лучше, чем двадцать пять.