Ким сделал паузу и перевел дыхание. Он посмотрел на часы, висевшие на стене операционной: было два часа дня. Скальпель дрожал в его руке — интересно, Том это заметил? Их глаза встретились, и Том сделал ему знак. Ким кивнул, они отошли от стола.

— Ким, давай я закончу сам. Ты слишком устал.

Это было правдой. Почти всю ночь Ким вместе с Трейси провел в комнате ожидания отделения интенсивной терапии.

— Ладно, — ответил он в конце концов.

Оба хирурга вернулись к столу. Теперь у руля был Том, и все прошло гладко. Когда закрыли грудину, Том сказал Киму:

— Иди и посмотри, как там Бекки. Мы с Джейн сами заполним бумаги. Если понадоблюсь, звони.

— Спасибо, — ответил Ким.

В раздевалке он натянул длинный белый халат прямо поверх хирургической одежды, чтобы не терять времени на переодевание. Он спешил скорее попасть в интенсивную терапию.

Чем ближе к отделению, тем он больше нервничал. Зайдя в комнату ожидания, Ким увидел Трейси, сидевшую в кресле у окна. Она тоже заметила его и встала. По ее лицу текли слезы.

— В чем дело? — спросил он, когда она подошла.

Некоторое время Трейси боролась со слезами и не могла выговорить ни слова.

— Доктор Стивенс сказала, что могут отказать все органы, — наконец ответила она. — У Бекки был инсульт, и они считают, что она ослепла.

Ким зажмурился. Оставив Трейси, он зашагал по коридору к палате. В закутке у Бекки толпилось множество врачей, и ему пришлось проталкиваться к кровати. Бекки походила на собственную тень, затерянную среди проводов, трубок и мерцающих мониторов. Глаза ее были закрыты, а бледная кожа приобрела голубоватый оттенок.

— Бекки, это папа, — шепнул он ей на ухо.

Ким вгляделся в ее застывшее личико: никаких признаков оживления. Он выпрямился и встретился взглядом с доктором Сидни Хэмптоном из неврологии.

— Думаете, у нее был инсульт?

— Все указывает на это, — ответил Сидни.

— Проблема в том, что токсин уничтожает ее тромбоциты быстрее, чем мы их вводим, — сказал Уолтер, гематолог.

— Это точно, — вмешался Сидни, — мы даже не можем понять, было это кровоизлияние в мозг или оторвавшийся тромб.

— Или и то и другое, — предположил Уолтер. — В любом случае, при быстром уничтожении тромбоцитов образуются шлаки, затрудняющие циркуляцию крови. Мы боимся, что все идет к отказу основных органов.

— Почки и печень уже почти не функционируют, — сказал нефролог Артур. — Перитонеальный диализ не помогает.

Ким с усилием взял себя в руки, чтобы справиться с гневом и сохранить способность здраво рассуждать.

— Нужно что-то делать.

— Кажется, мы уже сделали все возможное, — сказала Клэр Стивенс. — Мы искусственно поддерживаем дыхание и почечную функцию, восполняем потерю тромбоцитов. Доктор Реггис, я обязана предупредить вас и вашу бывшую жену, что вы должны быть готовы к любому исходу.

У Кима потемнело в глазах. Сидеть и «быть готовым»? Ну уж нет!

— Вы понимаете, о чем я? — мягко спросила Клэр.

Ким не ответил. Внезапно прозрев, он понял, как глупо винить в происходящем врачей. Тем более, что он знал, в чем настоящая причина. Неожиданно для всех он бросился прочь из палаты. Трейси, все еще сидевшая в комнате ожидания, устремилась по коридору за ним:

— Ким, стой! Ты куда?

Ей пришлось бежать, чтобы поспеть за его широкими шагами. Выражение его лица испугало ее.

— Мне нужно что-то делать. Я не могу помочь Бекки как врач, но могу выяснить, как она подхватила эту заразу. Неделю назад я водил ее в «Онион ринг» на Прейри-хайвэй. Она съела там гамбургер, и он был недожарен. Я уверен, что она заболела из-за этого.

— Сейчас не важно, из-за чего она заболела, — сказала Трейси, — главное, что она больна.

— Тебе, может, и нет, а мне важно.

— Ким, возьми себя в руки, — разозлилась она. — Ты никому не поможешь своей беготней. Сперва хотя бы остынь.

Приехал лифт.

— Пока, — сказал Ким и вошел в него.

Он подъехал к «Онион ринг» и припарковался на первое попавшееся место. Сидя в машине, он оглядел закусочную. Народу было так же много, как и на прошлой неделе. Пока Ким ехал из больницы, злость его поутихла, но решимость осталась прежней. Выйдя из машины, он через главный вход прошел к стойке и привлек внимание стоявшей у кассового аппарата девушки. На груди у нее висела табличка «ПРИВЕТ, Я ДЕББИ».

— Прошу прощения, — сказал Ким, стараясь сохранять спокойствие, — мне нужно поговорить с менеджером.

— Он сейчас очень занят, — ответила она, отворачиваясь к клиенту в начале очереди.

Ким ударил ладонью по стойке — звук был похож на выстрел. Дебби побелела.

— Мне нужен менеджер, — сказал он.

Неожиданно из-за прилавка появился мужчина, одетый в двухцветную форму «Онион ринг». На его табличке было написано: «ПРИВЕТ, Я РОДЖЕР».

— Я менеджер, — нервно сказал он. — В чем дело?

— Моя дочь сейчас в коме, борется за свою жизнь, и все из-за того, что неделю назад она съела здесь гамбургер.

— Мне очень жаль вашу дочь, но здесь она ничем не могла заразиться.

— Мясо она ела только у вас, — сказал Ким, — и у нее кишечная палочка, какая бывает в гамбургерах.

— Извините, — настойчиво сказал Роджер, — но наши гамбургеры хорошо прожариваются, и у нас строгие требования к чистоте. Министерство здравоохранения регулярно проверяет наше заведение.

— Ее гамбургер был недожарен. Я видел это собственными глазами — в середине он был розовый.

— Он не мог быть розовым, — сказал Роджер. — Это совершенно исключено. А теперь извините, мне нужно работать. — И он отвернулся.

Ким обошел прилавок, намереваясь поговорить с поваром. Увидев, что он направляется в кухню, Роджер загородил ему дорогу.

— Вам сюда нельзя, — сказал он решительно, — только персонал…

Ким не дал ему закончить, оттолкнув так, что менеджер ударился о стойку и упал на пол.

— Вызовите полицию! — завопил Роджер, с трудом поднимаясь на ноги.

Ким подошел к плите, у которой стоял Пол. Как и все остальные на кухне, повар замер на месте еще в тот момент, когда Ким ударил по стойке.

— Моя дочь неделю назад съела здесь недожаренный гамбургер, — прорычал Ким. — Я хочу знать, как это могло произойти.

Полу на буровых вышках довелось повидать, как люди сходят с ума. Взгляд Кима показался ему знакомым.

— Как сказал Роджер, я их все хорошо прожариваю, таковы правила.

— Я говорю вам, он был полусырой, — огрызнулся Ким. — Я сам видел.

— Но я специально рассчитываю время жарки, — он показал лопаткой на дымящиеся котлеты. — Мы их доводим до большей внутренней температуры, чем требует Администрация по контролю за продуктами питания.

— Как вы проверяете внутреннюю температуру? — спросил Ким.

— Протыкаем специальным градусником несколько раз в день. Они всегда горячее семидесяти семи градусов.

— А где вы храните котлеты?

Пол повернулся и открыл холодильник, но Ким знал, что там только небольшая часть всего запаса.

— Где остальные? — спросил он.

— В морозильной комнате, — ответил Пол.

— Покажите, — приказал Ким.

Пол направился к двери морозильной, Ким последовал за ним.

— Ну уж нет, — сказал Роджер, догоняя их и хватая Кима за руку. — В морозилку мы пускаем только персонал.

Ким попытался высвободить руку, но Роджер ее держал крепко. Тогда он не выдержал и ударил его тыльной стороной ладони по лицу. Роджер с шумом рухнул на пол. Даже не взглянув на него, Ким вошел в морозилку. Напуганный Роджер оставил его в покое.

Ким посмотрел на коробки, стоявшие слева от входа. Ближайшая была открыта, на ее этикетке значилось: «МЕРСЕР МИТС, СТАНД. 50 Г. КОТЛЕТЫ ДЛЯ ГАМБУРГЕРОВ, ОБЕЗЖИРЕННЫЕ. ПАРТИЯ № 2, УПАКОВКА № 1–5. ДАТА ИЗГОТОВЛЕНИЯ: 29 ДЕК. УПОТРЕБИТЬ ДО: 29 МАРТА».

— В прошлую пятницу вы брали котлеты из этой коробки? — спросил он.