Наконец Елена закрыла за гостями дверь, и мы остались одни в квартире. Несмотря на усталость, я долго не ложилась, беспокойно слоняясь по комнатам.

— Елена, как ты думаешь, кто мог…

Она резко меня оборвала:

— На сегодня хватит. Оставь что-нибудь для полиции: пускай у них болит голова. У тебя был тяжелый день, да и я немного раскисла. Мы ложимся спать.

Чуть позже я лежала в постели в нашей с Еленой общей спальне и невольно восстанавливала в памяти жуткие картины, увиденные задень, перебирала в уме вопросы, оставшиеся без ответов. Я всматривалась в темноту и слушала, как дождь стучит по оконному стеклу.

Должно быть, смерть Монти была кульминацией загадочной истории, которую нам еще только предстоит прочесть. Но убийство — не завершение сюжета, а скорее начало новой истории, в которой все, кто был так или иначе с ним связан, должны будут исполнить свои роли. Истории, переполненной страхом, неуверенностью и отчаянием. Потому что эти чувства сопровождают убийство с такой же непреложностью, с какой ночь следует за днем. Завтра откроется новая глава. Какая роль в ней отведена мне? И когда достоянием публики станет та часть роли, которую я уже сыграла?

Я долго ворочалась, пока не погрузилась в беспокойный, исполненный кошмаров сон.

На следующее утро я проспала, и Елена решила меня не будить. Когда я встала, она уже ушла, оставив для меня газету на журнальном столике. Убийство Майкла Монтгомери заполонило первые страницы чикагских газет.

И оно больно ударило по Каннингхему и его магазину. Едва войдя в него, я ощутила нервное возбуждение, сопровождавшее меня повсюду. Когда я вошла в лифт, разговор там прекратился. Со мной здоровались, затаив невысказанные слова, незаданные вопросы. Проходя по коридору, я кожей чувствовала преследовавшие меня взгляды.

Интересно, подумала я, многие ли говорят друг другу при встрече: "Ведь он ее, кажется, бросил? Оскорбленная женщина — это, знаете ли…" И если таково их нынешнее отношение, то что будет, если выяснятся скрытые мною обстоятельства?

Но мои мысли были заняты в первую очередь осколком, найденным мною в витрине. Осколком, который, по-видимому, представлял собою часть драгоценного камня из кольца, которое Монти сжимал в руке. Выйдя из лифта, я поспешила в свой кабинет, чтобы как можно скорее достать камень из кармана халата.

Дверь в кабинет была, как всегда, открыта. Там не находилось ничего ценного, и я не видела необходимости запирать замок на ночь. Кейт еще не пришел, и я направилась прямо к своему стулу. Халата на нем не было.

Первым делом я подумала, что могла повесить его куда-нибудь еще. Например, на крючок за дверью. Я чуть было не двинулась туда, но в это мгновение моих ушей достиг слабый шорох, и я поняла, что нахожусь в кабинете не одна. Я похолодела, ощутив, что за дверью таится опасность.

И тут, прежде чем я успела пошевелиться. Кто-то набросился на меня сзади. Мне нанесли тяжелый неуклюжий удар по голове, прямо за ухом, и я свалилась на стол, ошеломленная и потрясенная случившимся.

Я не потеряла сознания. Хотя удар был нанесен с большой силой и решимостью, меня защитили густые волосы. Я слышала удалявшийся по коридору топот ног, но долго еще не могла собраться с духом, чтобы пошевелиться или закричать. Казалось, меня несет волна, и я не могу нащупать твердую почву под ногами.

Тут сильные руки подняли меня со стола, встряхнули. Я стала бешено сопротивляться, вообразив, что это вернулся мой злоумышленник. Но руки держали меня крепко, и мое сознание прояснилось. Когда красный туман перед глазами рассеялся, я увидела, что руки принадлежат Сильвестру Герингу, и услышала его озабоченное бормотание.

Я встала на ноги и тут же рухнула на стул.

Геринг наклонился надо мной и тревожно спросил:

— С вами все в порядке, мисс Уинн? Что случилось? Вы упали в обморок?

— Нет, — ответила я. — Нет! — В шишке за ухом пульсировала кровь, и это мешало мне сосредоточиться. — Кто-то меня ударил, — проговорила я. — Кто-то ударил меня и удрал.

Геринг взглянул на шишку и выбежал в коридор. Он помчался в том направлении, которое я ему указала, но ясно было, что погоня окончится безрезультатно. Нападавший располагал достаточным запасом времени, чтобы по лестнице спуститься в торговый зал и затеряться в толпе. Я осмотрела кабинет, пытаясь заставить свой мозг работать.

Только увидев на полу за дверью край знакомого цветастого халата, я окончательно пришла в себя. Я наклонилась, испытывая головокружение, и дрожащими пальцами полезла в карман.

Камень исчез.

Вернулся Геринг и безнадежно покачал головой.

— Так никого и не нашел. Кто бы это мог быть?

— Не знаю. Но догадываюсь, чего он хотел.

Я рассказала детективу о камне, который небрежно сунула в карман халата, и Геринг стал звонить по телефону, пытаясь связаться с Мак-Фейлом. Но тот, видимо, работал по собственному графику. Геринг доложил о случившемся и попросил передать Мак-Фейлу, чтобы он позвонил в магазин.

Когда он повесил трубку, я показала ему предмет, лежавший на полу.

— Смотрите. Меня, наверное, ударили этой штукой.

На полке, висевшей на стене, стояли две привезенные из Мексики подставки для книг из оникса. Одна из них и лежала перед нами на полу. Геринг осторожно, с помощью носового платка поднял ее и рассмотрел.

— Даже не разбилась. Давайте взглянем на ваш синяк. — Он изучил мою травму. — Немного поболит. Но вы легко отделались. И кожа не повреждена. Вас спасли густые волосы, да и подставка — это не лучшее орудие для нанесения удара. Как вы себя чувствуете?

— Голова болит. Но думаю, что скоро оправлюсь.

— Может быть, это и хорошо, что так случилось, — торжественно произнес он.

— Что вы хотите этим сказать?

Он пожал своими тяжелыми плечами.

— Послушайте, мисс Уинн, я ваш друг.

— Конечно, — подтвердила я. — Спасибо.

— Вот почему я хочу вас предостеречь. Будьте начеку. В этом магазине полно людей, которых Монти выводил из себя по той или иной причине. Но только у вас есть мотив. Самый очевидный из всех, какие бывают на свете. Если Мак-Фейл получит против вас что-нибудь реальное, я вам не завидую. Может быть, это нападение направит его по другому следу. Вот почему я считаю, что оно может пойти вам на пользу.

Я сдавила пальцами пульсирующие виски.

— Вот что, мисс Уинн, — продолжал Геринг. — Если вы собираетесь сегодня оставаться на работе, не рассказывайте пока никому о том, что случилось. По крайней мере, не стоит сообщать о нападении всем и каждому. Лучше присмотритесь, как ведут себя люди. Может быть, кто-то удивится, увидев вас в полном здравии, или как-нибудь иначе себя выдаст.

Я кивнула. Конечно, я никому не скажу о происшествии. Такая новость собрала бы вокруг меня весь этаж, и мне пришлось бы весь остаток дня выслушивать соболезнования. А я сейчас больше всего хотела, чтобы меня оставили в покос.

— Хорошо, — сказал Геринг, осторожно заворачивая подставку для книг в носовой платок. — Думаю передать эту вещицу криминалистам. Да, совсем забыл! Я ведь пришел вам передать, чтобы вы спустились снять отпечатки пальцев.

— Отпечатки пальцев? — Я ощутила приступ тошноты, вспомнив о клюшке.

— Да, там в отделе оформления витрин. У мистера Каннингхема есть приятели в высоких сферах, и он поднял жуткий вой по поводу того, что массу людей собираются оторвать от работы, вызывая в полицию, чтобы снять отпечатки пальцев. И выставляют их при этом на обозрение. Поэтому, чтобы его успокоить, они проделывают эту процедуру прямо у нас, без отрыва от производства.

— А когда будет дознание? — спросила я.

— Сначала предполагалось, что сегодня, — объяснил Геринг. — Но Мак-Фейл попросил отсрочки, поэтому коронер назначил его на понедельник. Это запутанный случай. Слишком много свидетелей. Мак-Фейл хочет разобраться со всеми ними до судебного заседания. Ну, мне пора. С вами действительно все в порядке?