Сергей Иванович Байбаков даже в страшном сне не смог бы представить, что перед ним только что в главном здании ЦБ буквально в нескольких десятках метров от кабинета Контролера и приемной Председателя Центробанка, был разыгран спектакль. Антон Кузьмич Енин, жилец странного дома под двадцать первым номером в центре Москвы, не соединялся с Контролером, он был «музыкантом» другого оркестра, которым дирижировал великий одесский Капитан. Сразу же после того, как Сергей Иванович стал интересоваться Капитаном, его обаяние перестало действовать на Антона Кузьмича. Так что Байбак был одурачен почти моментально и, главное, надолго. Ему бы даже в голову не пришло, что кто-то из их внутрибанковской группы может работать ради каких-то других целей и на кого-то другого, посягнувшего на авторитет Контролера…
Так Капитан сделал первый ход в своей грандиозной афере, откликнувшись на предложение Аскольда Борисовича Иванова, своего ученика, вполне удовлетворительно и грамотно обрисовавшего ему ситуацию и представившего схему увода денег из-под носа Байбака и внутригосударственной мошеннической финансовой группы. Но там, где Аскольд Борисович рассчитывал вернуть свое и наказать тех, кто наказал его, Гарольд Смитович увидел нечто большее и далеко простирающееся, как и положено Капитану.
— В принципе, — Аскольд Борисович провел кончиками пальцев по щеке Капитолины Витальевны, — мы можем вскоре вернуть полмиллиона долларов этому мальчишке Углокамушкину. Они хотя и мои, но все-таки больше его. Я уже и в команде, и в системе, и в игре, то есть богат.
— Понимаешь. — Капитолина Витальевна подошла к зеркалу. — Ты сейчас очень легко и бездумно трижды акцентировался на своем «Я». Видимо, думаешь, что мое «Я» слабее твоего?
Зеркало заиграло бирюзово-морским цветом вокруг отобразившегося в нем Капиного лица. Аскольд Иванов невольно вздрогнул.
— Извини, — смущенно проговорил он, — мы с тобой уже в команде, уже в системе, и мы с тобой богаты.
— Я знаю, — улыбнулась ему Капитолина Витальевна из зеркала. — Об Углокамушкине не беспокойся. — Она взглянула на стенные часы, отобразившиеся, как и она, в зеркале «Клип». — Он сейчас мертвый, а когда оживет, это уже будет как бы и не Углокамушкин.
— Чудно. — Аскольду Борисовичу было наплевать на Углокамушкина, его сейчас занимали лишь два чувства — любовь к этой женщине и ненависть к бывшим соратникам. — Я люблю тебя. Капа Щадская.
— Ну и ладно, — радостно отвернулась от зеркала Капитолина Витальевна и прижалась к Аскольду. — Люби.
Глава вторая
Когда Саша Углокамушкин умер, он по-прежнему был живой, ибо, как говорят ученые танатологи, изучающие структуру фантомных пульсообразований в послесмертном существовании, человек лишь на третьи сутки после смерти начинает понимать, для чего ему была дана жизнь, и вздрагивает.
— Видите ли, — Алексей Васильевич постучал по прозрачной капсуле странной конфигурации, наполненной желеобразной субстанцией золотисто-мрачного цвета, в которую было полностью погружено тело Саши Углокамушкина, — невежество, поддерживающее сверхценность нашего личного «Я», обуславливается активностью какого-то пренебрежительно-насмешливого, дублирующего нас «Я». Вы понимаете, коллега?
— Не совсем. — Генетик по призванию, скульптор по хобби и пресс-атташе индийского посольства по должности подошел к «аквариуму» с отлученным от жизни и смерти телом эксклюзивного разведчика из ВШ СВР России. — Но это не важно. Вам понравилась новая форма искусственной утробы?
— О да! — восхищенно воздел руки Чебрак. — Ваша искусственность намного совершеннее естественности. Надеюсь, у нас все получится.
— Не лукавьте, — усмехнулся индиец. — У нас уже давно все получается. — Он достал из нагрудного кармашка пластинку жевательного бальзама «ночной иней» и положил его в рот. — Правда, этот проект, с использованием вещества «Вспышка», может закончиться непредсказуемым результатом, но, как я понимаю, нам нужен результат, а не его предсказуемость?
— Конечно, — рассеянно покивал головой Алексей Васильевич и передвинул на одно деление рычажок на пульте жизнеобеспечения искусственного материнского чрева. — Но я все просчитал, его непредсказуемость мною предсказана…
Жидкость-желе в рукотворном чреве выполняла ту же роль, что и околоплодные воды в чреве натуральной роженицы. Если полковник Грунина считала, что ее перспективного курсанта-эксклюзива Сашу Углокамушкина, с помощью которого она рассчитывала переориентировать Клэр Гастинг с любви к США на любовь к спецслужбам России, просто «усилят», доведя его магнетический сексуализм до необходимого совершенства, то у Алексея Васильевича Чебрака были другие планы. Именно Сашу Углокамушкина, как имеющего дар тайновидения, Алексей Васильевич решил пропустить через вторичное рождение, трансплантируя в него вторую душу, вторую судьбу и вторую генетическую схему.
Первая искусственная связь временно умершего Саши Углокамушкина с судьбою нарождающегося второго, пока никакого, Саши Углокамушкина, выглядела как серебристая, полая внутри, зондальная нить, подсоединенная к верхней полой вене. Зондальная нить как бы выползала из его груди и вползала в пупочный канатик секреционно-гормонального, дископлацетного аппарата «Мамочка». Зондальные нити выползали из груди Саши, соединяли его легочную артерию, легочную вену и дугу аорты с «Мамочкой» и, проходя через ее синтетические капсульно-автономные сосуды, вползали в сферу второго зачаточного состояния, выполненную из песчаника. Зондальные нити выструивались из нижней полой вены в районе печени из паха, в область сосудов внутренних органов и сосудов конечностей. И хотя при естественном внутриутробном развитии кровь матери и плода никогда не смешивается, Алексей Васильевич решил все сделать по-своему — кровь Саши Углокамушкина тщательно коктейлизировалась с кровью некоей субстанции, взращиваемой в слегка пульсирующей сфере второго зачатия, и это уже был новый вид естественности, вытекающий из абсолютной неестественности проводимого эксперимента…
После выведения на орбиту Земли четырнадцатого и пятнадцатого модулей-разведчиков «Инок» (Россия) и «Атолла» (США) неожиданно изменилась политика мировых СМИ. Гордость обольщенного самим собой человеческого разума МХК «Хазар» как бы выпал из сферы их заинтересованности. Обычные и электронные СМИ скучно забубнили об очередных запусках искусственных спутников Земли. О «Хазаре» упоминали вскользь и с насмешкой: якобы, проект «Хазар» на самом деле не что иное, как попытка крупных компаний и НАСА осуществить коммерческий проект по созданию на орбите космической гостиницы для туристов, вокруг которого была проведена дорогостоящая рекламная кампания. Мир посмеялся, поаплодировал очередной выдумке туристического бизнеса, серьезные люди, поверившие в юпитерианскую миссию землян, осуждающе покачали головами. Целых три недели с экранов и страниц осуждалась безнравственность рекламной лжи. Но постепенно все успокоилось, и мировой потребитель массовой информации сосредоточил свое внимание на террористах, акциях, политической жизни, спортивных баталиях, биржевых скандалах и оригинальности творческих подходов к сексу в культуре и духовной жизни народов мира.
Решение о засекречивании работ по созданию на околоземной орбите МХК «Хазар» было принято правительствами развитых стран сразу же после того, как стало понятно, что по каким-то неясным причинам информация о готовящейся экспедиции на Юпитер отрицательно действует на общий психологический фон планеты. Среди гражданского населения цивилизованных стран значительно выросла доля депрессивного отношения как к настоящему, так и будущему времени, резко понизилась потребительская активность и вырос градус созерцательности.
Это говорило о том, что фактор под названием «Межпланетный хроногиперболизированный корабль» заставил обывателя более пристально посмотреть в сторону неба, а этого нельзя допускать на массовом уровне. Если люди подолгу смотрят в небо, они сразу же вспоминают о смерти и перестают покупать «Виагру» и вовремя менять устаревшие модели телевизоров, автомобилей и компьютеров на новые, то есть перестают следить за прогрессирующей престижностью. Одним словом, средства массовой информации отсекли от информации, и информация о «Хазаре» перетекла на страницы ярко-желтой прессы. Таким образом прогрессивный обыватель планеты успокоился, потерял нездоровый интерес к Юпитеру, а заодно и к небу. Поэтому вывод на околоземную орбиту шестнадцатого модуля «Аква» и семнадцатого модуля «Вечер в Андах», а попросту «СИ-8», входящих в общий блок жизнеобеспечения «Хазара» и предназначенных для обеспечения экипажа чистой водой и воздухом, человечеством не был замечен, как и не были замечены запуски трех грузовых «Протон-Сварог» с Плисецкого космодрома в России и трех «Атлантисов» с тайного космодрома в Аризонской пустыне, которые доставили к создаваемому на околоземной орбите космическому путешественнику стыковочные узлы «Ручеек» и запасы вещества «Рас», уплотнителя волевых проявлений пространства, предположительно присутствующего в глубинах юпитерианского мира.
