Они составили особое расписание производства и доставки кирпичей с учетом необходимости выбора самых лучших и сохранения остальных для менее придирчивых покупателей. Никогда еще подобные задачи не ставились. Члены кооператива с усердием принялись за дело и, если не считать нескольких ошибок, весьма преуспели. В сущности, они полностью изменили правила работы. Они совершили революцию в системе производства, ту, которая существовала в неизменном виде на протяжении сотен лет.

Дон Хосе был готов рассказывать об обряде людей-птиц и не возражал против вопросов о Тупа Инке и о том, что связывает людей-птиц с древними жрецами.

— Это они и есть, — просто сказал он. — Ты видел то же самое, что видели те воины на берегу.

Однако он не хотел говорить о сути ритуала. Я всегда подозревал, что он сам когда-то был человеком-птицей и принимал участие в подобных церемониях. Но он не подтвердил и не опроверг этого.

Впрочем, однажды мы сидели на штабеле кирпичей во дворе склада, наслаждаясь последними лучами вечернего солнца, и он доверился мне больше, чем когда-либо.

— Ты говоришь, дон Хосе, что люди-птицы делали то же, что и жрец Тупа Инки, — сказал я, стараясь добиться от него каких-то объяснений. — Однако тот жрец отправился в путешествие. Он перелетел через океан, или, по крайней мере, через океан перелетела его душа. После возвращения он смог указать воинам путь домой. Получается, что люди-птицы тоже куда-то перемещались?

Дон Хосе достал грязный платок из кармана и стер кирпичную пыль со взмокшего лба.

— Да, они улетели очень далеко.

— Куда?

— К предкам. Они поднялись выше вершины самого высокого вулкана. Они были возле самой Мамы Кильи. Это путешествие было долгим. Помнишь, что сказал Атауальпа: кечуа всегда должны делать то, что им говорят предки. Мы прислушались к словам предков, и, хотя пришлось полностью изменить жизнь, все получилось.

Он осторожно свернул платок и положил его в карман.

— А ты, — спросил он, — ты что узнал благодаря этому ритуалу?

— Я видел психонавигацию, дон Хосе. И теперь знаю, что это «работает».

Мой последний год на кирпичном заводе пролетел почти незаметно. Примерно через два месяца я встретил человека из консалтинговой фирмы, головной офис которой расположен в Бостоне. Работая над эквадорским гидроэлектрическим проектом, он несколько раз приезжал в Куэнку. Мы встретились случайно, но потом он всегда приглашал меня пообедать, когда приезжал. Его заинтересовали мои истории о шуарах и людях-птицах.

Во время своей последней поездки в Куэнку он предложил мне работу.

— Ты — именно то, что нам нужно, — сказал он, пристально глядя мне в глаза. — Сейчас просто необходим человек, которого можно отправить на край света и не волноваться за него. Если будешь работать со мной (после того, как закончится твой контракт с «Корпусом Мира»), то обещаю, что ты увидишь психонавигацию. Я хочу отправить тебя в Индонезию. Если думаешь, что здесь, в Эквадоре ты уже видел все самое удивительное, подожди, пока не попадешь на Сулавеси!

— Сулавеси?

— Большой остров около Борнео, где живут бугисы.

— Кто?

— Бугисы. Настоящие чудовища! Знаешь, те увешанные украшениями пираты с тюрбанами на голове, которых до смерти боялись европейские моряки пару сотен лет назад.

— Они все еще существуют?

— Они не только существуют, но все еще ходят под парусами на пиратских кораблях, носят жемчужины в ушах, тюрбаны на головах и абордажные сабли в ножнах.

— Ты шутишь.

— Вовсе нет. Я уверен, они занимаются психонавигацией. На их кораблях вообще нет никаких инструментов, даже компасов. Приезжай и убедишься сам. Если присоединишься к нам, то отправишься в Индонезию — на Яву, Бали и Борнео. Новый мир. Новый опыт. Кроме того, ты сможешь общаться с лучшими умами Организации Объединенных Наций, Банка развития Азии и университетов вроде того, что находится в Канберре, где есть специалисты по таким темам.

Все было как-то слишком просто. В то время как мои друзья пытались найти приличную работу в Штатах, я мечтал о дальних странствиях. За три месяца до отъезда я рассказал дону Хосе о новой работе. Он был так же обрадован, как и я.

— В конце концов, ты это сделаешь, — сказал он. — Мы, кечуа, открыли дверь, и ты вошел. То, на что способны люди-птицы, люди делали всегда. По всему миру. Ты можешь никогда не стать человеком-птицей, но непременно научишься психонавигации. Не здесь, не у нас. Ты еще не готов. Пока что отправляйся в Индонезию. Исследуй. Изучай. Посети столько стран, сколько сможешь!

Каждый раз, когда мне предстоит трудная работа, я вспоминаю, чему научился у кечуа. Я вспоминаю о кирпичах из деревни Сининкэй и о тех трудностях, которые людям пришлось преодолевать, о вере и решимости, которые помогли достичь успеха. Я часто слышу, как люди жалуются, что сохранение окружающей среды требует слишком радикальных изменений привычного образа жизни. В этом отношении психонавигация может многому научить — тому, кто мы такие, и какими внутренними ресурсами в действительности обладаем. Этот метод может помочь найти выход из самых тяжелых обстоятельств.

Мой новый босс сдержал свое слово. Вскоре после моего перевода в штат бостонской фирмы он направил меня на остров Ява на первое задание в качестве настоящего консультанта.

Один руководитель Банка развития Азии (организации, которая была нашим клиентом) предложил мне сделать остановку в столичном университете. Там я смог встретиться с экспертами в различных областях индонезийской культуры. Некоторые из них знали о психонавигации, хотя ни один не пробовал ею лично заниматься.

— Я не думаю, что это доступно для нас, — сказал мне один профессор. — Мы слишком отдалились от природы. Чтобы совершать психонавигационные путешествия, необходимо чувствовать особое единство с окружающим миром, что невозможно для людей, которые сами заточили себя в небоскребах, огромных загородных домах и автомобилях.

— Но, возможно, если бы мы научились психонавигации, это помогло бы сохранить окружающую среду, — предположил я.

Но я с сожалением осознавал, что и сам ни разу даже не попытался. Чем больше я узнавал о психонавигации, тем сильнее убеждался, что люди в технологически развитых обществах упускают нечто важное. Мы легко находим оправдания, почему мы не можем или не должны этого делать, и я здесь не исключение. Во всем виновато убеждение, что природа является препятствием, которое необходимо преодолеть, силой, которую надо победить.

В обществах, знакомых с психонавигацией, люди обращают внимание, прежде всего, на поиски гармонии. Увеличение благосостояния не является для них главной целью. Единственный ключ к психонавигации — такое состояние ума, которое соединяет позитивное отношение ко всему происходящему и веру в духовную общность человека и окружающей среды.

Я встретил Таюпа во время первой поездки в Индонезию. Он жил в горах около Бандунга, в западной части Явы. Хотя он не мог назвать свой возраст, его воспоминания о том, как он работал на датчан, а затем на японцев после их вторжения во время второй мировой войны, свидетельствуют, что ему должно было быть около восьмидесяти. Он был живым доказательством того, что человек может путешествовать на огромные расстояния, не меняя своего географического местоположения. Именно Таюп научил меня тому, что настоящее путешествие совершается в душе человека.

Таюп познакомил меня со своей техникой вхождения в состояние, известное на Западе как альфа-ритм. История его жизни и его подход к решению проблем легли в основу моей первой книги «Жизнь без стресса» (Healing Arts Press, 1989). Хотя Таюпу не было знакомо слово психонавигация, он сразу понял, о чем идет речь, когда я начал о ней рассказывать. Он был восхищен историей о людях-птицах.

— Здесь, на Яве, есть такие люди, — сказал он мне, — и на Бали, и на Борнео.