Отказали все как один. Может, не стоит называть имен, но все ответили отрицательно. А вообще-то, ну их к черту! Назову имена! Отказом ответила норвежская госнефть «Статойл». «Норск Гидро». «Адидас». «Рема 1000». «Эр-Франс». «Килрой Трэвелс». «САС». «Браатенс». «Теленор». Министерство иностранных дел. А научно-исследовательский институт вооруженных сил с сожалением сообщил, что не имеет возможности оказать мне материальную или иную поддержку. Никто не хлопнет товарищески по плечу, не ободрит ни жестом, ни добрым словом. Ничего! Последнее особенно больно. Ведь Хейердал получил снаряжение и провиант от американских вооруженных сил. Ему было поручено испытывать новинки. Например, порошок для отпугивания акул. Наверняка с тех пор они придумали новый порошок. Я бы мог его испытать. А они: «Нет, спасибо!» И даже «Ролекс», на него я больше всего надеялся, отделался неутешительным коротеньким факсом из Женевы, где было сказано, что мой проект представляется им очень оригинальным и интересным и они бы с радостью взялись спонсировать мое предприятие, но тут же незаметненько успели вставить чуть ли не в виде придаточного предложения, что, дескать, к великому своему сожалению, при всем желании не могут оказать мне поддержку. Они сумели так вывернуться, словно и не от них зависит решение. Словно «Ролекс» не сам решает, что делать «Ролексу», а кто-то посторонний дергает их за ниточки. Кто-то такой, чья грубая сила мешает им вершить великие и нужные дела. А «Ролекс» волей-неволей вынужден подчиняться. Вместе с «Ролексом» лопнула, разумеется, и возможность попасть в «Нэшнл джиографик», представ там на рекламной фотографии во весь лист. Я мог бы красоваться на ней с «ролексом» на руке рядом с соответствующим текстом, в котором было бы сказано, что я больше всего ценю надежность и качество и что я, опираясь на поддержку короля, объездил весь свет, бороздя моря и океаны, благодаря чему человечество продвинулось еще на шаг в своем развитии, и все это время мой «ролекс ойстер перпетюал эксплорер» работал идеально.
Ан нет! Я, разумеется, расстроен. С «ролекс Эксплорером» я бы, по крайней мере, всегда точно знал, который нынче час. Пускай все остальное провалилось бы в тартарары, но я знал бы точное время. В отместку я чуть было не решил обратиться к тем, кто делает фальшивые «ролексы». Может быть, у них более здоровое отношение к вопросу спонсирования фундаментальных исследований. Но нет! Это было бы уже не то! Я не раз видел фальшивые «ролексы». Они некрасивы и ничего не весят. И секундная стрелка не скользит незаметно, а передвигается толчками. Как-то, когда я путешествовал «Интеррейлом», один парень по имени Эгиль при мне чуть не купил возле Пизанской башни такой «ролекс» у какого-то негра. Но, почти согласившись, он передумал, даром что негр уговаривал: «Wait, wait, you decide, how much do you want to pay?»[3] Но мы занялись осмотром башни, башня эта черт знает как перекошена, а затем Эгиль, сразу раскусивший того негра, предложил сесть в поезд и ехать в долину реки По, ему, дескать, охота прокатиться по историческим местам. В придачу к прочим я получил еще отказ от одного норвежского богача, который живет где-то там на юге Азии. Этакий лорд. Богатый норвежский лорд. И он ответил мне: «Нет».
После этого экономическая основа моей экспедиции выглядела довольно-таки хило. Честно говоря, я надеялся совсем на другое.
Надо что-то предпринимать. В своем отчаянном положении я надумал прибегнуть к богатейшей литературе о путешествиях, чтобы узнать, как решали финансовый вопрос ребята, жившие в старые времена. Я остановился на Магеллане. Магеллан, кажется, был малый не робкого десятка. Он не только первым из европейцев прошел через Магелланов пролив и переплыл Тихий океан за восемьдесят дней, не встретив на пути ни единого шторма, отчего ошибочно решил, что открытый им океан был тихим, но проявил большую находчивость в деле организации и финансирования своего путешествия. Поскольку в Португалии его не очень-то поддержали, он отправился в Испанию и попытался добиться чего-нибудь там. В первую очередь он женился на дочери человека, который контролировал все морское сообщение с Индией. Это был настоящий шахматный ход. Затем он заручился поддержкой влиятельных лиц как из церковных, так и финансовых кругов. В конце концов он получил каравеллы и деньги и двинулся в путь. Заслуги Магеллана некоторые ставят выше, чем то, что совершили Васко да Гама и Колумб. Как в моральном, интеллектуальном, так и в физическом плане. Магеллан одолел больше опасных морских проливов и пересек величайший, невообразимо громадный океан. Он проплыл гораздо большее расстояние, чем кто бы то ни было до него. С Магелланом случилась только одна оплошка — он не сумел вернуться. Он отплыл с командой в двести пятьдесят человек. Обратно вернулись восемнадцать. Магеллан же геройски пал, пронзенный ядовитыми стрелами, на маленьком острове вблизи Гуама.
А идея была хорошая. Магеллан готовил свою экспедицию, начав с самых основ. Он мыслил дальновидно и налаживал нужные связи медленно, но верно. Очевидно, мне следует поступить по его примеру. Сначала нащупать полезные связи. И потихоньку дело раскрутится.
Я решил придерживаться Магеллановой модели, и вот я стою у дверей перед одним из профессиональных училищ Тронхейма, дожидаясь, когда прозвенит звонок с последнего урока. Сегодня пятница. Я навел справки и обнаружил, что здесь учится дочка главы одного могущественного концерна. Именно в этой школе. Девушка вполне миловидная. Я приглядываюсь к ней издалека вот уже несколько дней. А ее отец — директор мультинационального концерна, резиденция которого находится в Норвегии. Главный лозунг тут, как почти во всем, что связано с Норвегией, — офшор. Денег у концерна навалом. Его акции все время растут. Я позвонил информированным людям из числа акционеров и убедился, что в общей картине этой компании господствуют оптимистические тона. У кого, у кого, а уж у них определенно достаточно денег, чтобы можно было поделиться. Но через переписку дела всегда идут со скрипом. Я уже давно пришел к такому выводу. Лучше действовать через личные контакты. Лицом к лицу. Это старинный проверенный метод. И, вероятно, самый лучший. Поглядим и увидим.
Ту, кого я поджидаю, зовут Ева. Ей девятнадцать лет. На десять лет моложе меня. Я еще не пытался с ней познакомиться. Сейчас попробую. Дождусь, когда прозвенит звонок. Я постараюсь понравиться ей. Буду ухаживать. А потом мы поженимся. Таков мой план. Родители завалят нас подарками. Дом, машина — все это я так и вижу перед глазами. Белье. Но я от всего откажусь. Единственное, о чем я попрошу (возможно, прямо в день свадьбы, после того как директор кончит танцевать со своей дочерью-невестой), это чтобы он согласился стать спонсором моей экспедиции, дав на нее скромную, по его понятиям, сумму. Он не сможет мне отказать. Вот он сидит рядом с зятем, которого, несмотря на недолгий срок знакомства, уже успел полюбить как родного сына. У него язык не повернется сказать «нет!» на мою просьбу. Во мне он увидит вылитого себя. Молодого и энергичного. Полного свежих идей. Его сердце растает. Он сам увидит, что во мне говорит юношеский задор, и это ему понравится. Ему понравится, что я так высоко ставлю планку. Он бы и сам рад отправиться вместе со мной, произносит мой тесть. Но нельзя. Слишком много дел требуют его присутствия. Двадцать лет назад он бы поехал без возражений. Но теперь… Тесть качает головой. Он не стал бы зарекаться и от того, что, вернувшись из экспедиции известным и заслужившим публичное признание человеком, я, возможно, буду представлять интерес для его концерна. Невзирая на мое образование, не связанное с его специальностью. Образование — еще не все, говорит он. Гораздо важнее, кто ты как человек и что ты делал, а не то, чему ты там учился. Такие слова вызваны отчасти заботой о внуках, он хотел бы обеспечить наше с Евой будущее с точки зрения финансов. Затем он знакомит меня со своими друзьями из церковных и финансовых кругов. И вот для меня всюду открыта зеленая улица.
