На обратном пути мы увидели первого ската. Двух скатов. Они плывут бок о бок вдоль берега. Сплошь черные сверху и сплошь белые снизу. Зрелище отчасти даже величественное. Мы тычем в их сторону пальцами и высказываемся, как это великолепно. Эвена разбирает охота швырнуть в них камешком, но тут я, старший брат, руководитель экспедиции, останавливаю его. Живи и жить давай другим! Этот завет я хотел бы внушить младшему братцу. Я снимаю сандалии и босиком шлепаю по лагуне. Вода невероятно теплая. Почти не дает прохлады.

Не осталось никакого сомнения, что мы очутились на одном из островов Тихого океана.

Мы на Мануае.

Палатка-«лавву» поставлена. Современный воздухопроницаемый саамский дизайн. Она находится бок о бок с палаткой Мии и Туэна. Так получилось. Решено, что это практичнее всего. Ко всему прочему, как раз тут, если пройти несколько сотен метров, в лесу есть вода. Нужно быть поближе к воде.

Вода — дождевая и собирается в колодце, который наполняется водой, стекающей по дождевым трубам с крыш ветхих домишек, которые когда-то служили фабрикой копры. Мы узнали, что несколько лет назад остров был взят в аренду каким-то датским богатеем. Датчанин со своими людьми добывал копру — белое, питательное ядро кокосовых орехов — и выжимал из нее масло. Спрос на кокосовое масло прекратился, когда США довольно грубо убедили людей перейти на маисовое. Вот и прикрылось производство копры на Мануае. Но домишки остались. Вероятно, тут жили десять-пятнадцать человек. У них даже был теннисный корт. Скоро его поглотит тропическая растительность. В настоящее время дома используются рыбаками с Аитутаки, рыбаки изредка сюда заглядывают на пару недель, но, судя по надписям на стенах, уже лет пять они здесь не появлялись.

Мы — первые люди на Мануае за последние пять лет. Было бы, конечно, еще шикарнее и убедительнее, если бы мы были вообще самыми первыми или хотя бы первыми в наш современный век, но чего нет — того нет. Кто-то тут уже побывал раньше. Но, очевидно, это не были ученые и писатели. Да, нам предстоит провести обширную программу исследований. Нужно зарегистрировать и объяснить все факты. Заметки, аналитические статьи, гипотезы — на это потребуется время. Но сначала нужно построиться. Наконец-то мы будем строить! Отыскав в домишках несколько скамей и стол, немного досок, мы отнесли их в лагерь. Здесь мы сколотили кухонный стол и полки, оборудовали уютный уголок под столовую и сконструировали остроумную систему подачи воды. Мы трудимся молча и сосредоточенно. Работы распределились как-то сами собой. Отлынивания, в общем, не наблюдается. Ингве, правда, пытался приставать с громогласными рассуждениями о том, как Гвинет Пэлтроу строила свою хижину, очутившись на необитаемом острове, но мы на него не обращали внимания. Ну, что она, какая-то несчастная кинозвезда, может понимать в искусстве выживания в условиях дикой природы? Ужасно мало, надо думать. Я даже не могу себе представить, что она из того же теста, что и мы, грешные.

Поработав несколько часов, мы соорудили неплохую инфраструктурку. Мы довольны. Все стоит крепко. Строительство можно сравнить с глотком воды после дней, проведенных в безводной пустыне. Приступать надо неторопливо, смочить язык и горло, прежде чем осторожно отхлебнешь первый глоток. Иначе реакция организма будет негативной. Такое мы не раз и не два видели в кино. Точно так же важно не переусердствовать со строительством, если раньше ты занимался этим редко или вообще никогда не пробовал. Надо брать осторожный старт.

Я отпускаю ребят. Говорю, что на сегодня они свободны. Исследовательская работа подождет до завтра.

Нежданную передышку мы используем по-разному.

Эвен и Мартин подвесили свои гамаки и устроились полежать. У Эвена поначалу были, кажется, какие-то амбициозные планы насчет того, чтобы заняться чтением, но он махнул рукой и заснул. Ингве и Эгиль решили искупаться. Надев панамы и облачившись в специальные купальные майки, они улеглись в воде у самого берега. Руар мастерит мормышку, а Ким рисует на берегу, усевшись на камне. Я стараюсь показать всем своим видом, будто для меня не существует разницы между рабочим и нерабочим временем, в надежде, что такое отношение к делу передастся остальным. Поэтому я достаю микроскоп, который получил в качестве премии от книжного клуба еще подростком. Я смонтировал прибор, установил зеркальце таким образом, чтобы оно отражало солнце, и принялся изучать листок неведомого дерева. Я не знаю, как дерево называется, но оно вполне может оказаться важным культурным растением, прибывшим сюда из-за моря в мешке южноамериканского странника. В структуре листка не наблюдается ничего такого, что противоречило бы моему предположению о его южноамериканском происхождении. По крайней мере, я ничего такого не обнаружил. Маленький кусочек великой мозаики, рисующей картину путей миграции по Тихому океану, встал на свое законное место.

Мии и Туэн вышли в лагуну и ловят большой сетью рыбу. Кто-то ведь должен заниматься обыкновенным бытом! В другой раз, может быть, мы вместо них отправимся рыбачить. Все надо делать по очереди, во всяком случае, по идее. Создается впечатление, что они ближе знакомы с примитивными способами добывания пищи, чем мы. Поэтому вполне справедливо и правильно, если рыбу ловить будут они. Не знаю. Когда они вышли из воды с полными охапками рыб-попугаев, мы с Руаром взялись за тонкое дело обработки. Руар твердой рукой повара разделывает рыбу на филе, а я стараюсь как могу. Ученые ведь вообще отличаются неуклюжестью в том, что относится к простым будничным занятиям. Это же всем известно. Как мне кажется, Мии и Туэн обсуждают меня на своем странном языке и говорят: может быть, он неловок в быту, но зато какое море интеллекта!

Вечером мы наслаждаемся сказочным обедом под открытым небом. Thank you, father, for the food we are about to eat. Bless this food. Bless us all in Jesus name. Amen.[30] Молитву читает Мии. Мы все смущенно поглядываем на Мии и Туэна, они на несколько секунд, пока длится молитва, закрыв глаза, замерли со смиренно сложенными руками. Мы как-то не можем отнестись к этому со всей серьезностью. Мы стараемся как можем, но у нас не очень получается.

На самом деле, это, конечно, серьезно. Мии и Туэн верят в Бога. Их чувство надо уважать. Что ни день мы узнаем что-нибудь новое о самих себе и окружающих людях.

После обеда мы собираем опавшие пальмовые листья и складываем их в кучу. Я захватил с собой такую штуковину, которая называется «Тайгер-тим файр-стикс». Каждый блок можно разделить на тридцать кусочков, он представляет собой разновидность сухого парафина и помогает легче разжечь костер в ветреную или дождливую погоду. Мы сможем разжечь тридцать «тайгер-тимовских» костров. Это первое.

Я связываю с кострами большие надежды. Мне представляется, что они могут служить той точкой, возле которой всем можно собраться — своего рода классный час, где мы будем подводить итог проделанных за день исследований и обсуждать актуальные темы, вносить свои предложения и замечания запросто и без стеснения. Остальные ничего не знают о моих надеждах. Я держу их при себе. Если рассказать, из задуманного ничего не получится. Ребята начнут стесняться и думать, что непременно надо сказать что-то важное. Я жду, чтобы все сложилось как бы само собой.

— Представляете себе, как это будет — снова пойти в кино! — говорит Ким. — Я хочу сказать, после того как мы вернемся отсюда, где только море и солнце. Не подумайте — я не имею ничего против того, чтобы побыть здесь. Мне тут нравится, и я уверен, все будет здорово. Просто мне вдруг подумалось, как хорошо будет пойти в кино! Купить билет, войти в зал и посмотреть какой-нибудь фильм, о котором я еще ничего не слыхал и не знаю, что там будет дальше. Понимаете? Я заранее радуюсь, думая, как же мне тогда захочется в кино!