Мартин в отчаянии. Он уже сомневается, стоило ли вообще ради этого затевать так называемое образование. Когда он учился в университете в Бельгии, выходило много статей и ходили разговоры о том, что у мужчин теперь появилась надежда на операцию, которая удлиняет половой член, или хрен, как мы его обыкновенно называем. Мартин тогда в Бельгии несколько приуныл, и вот он все высчитывал, сколько сантиметров он может прикупить за двести тысяч, полученные в кредит на учебу, и высчитал, что может рассчитывать на хрен длиной в пятьдесят сантиметров. Вот тогда это уже будет действительно хрен так хрен!
А теперь всё — заезд прошел без него.
Но не только Мартин не в ладах с кредитной кассой. Эгиль тоже чувствует себя не в своей тарелке, пока у рифа маячит эта лодка.
Эгиль говорит, что в Норвегии слишком мала коррупция. В этом отношении мы отстаем от многих стран. Хорошо бы завести дружбу с кредитной кассой, поприглашать ее на дни рождения и вечеринки, потом, когда познакомишься получше с нужными людьми, пойти с ними куда-нибудь вместе посидеть в тесной компании и тихонько намекнуть, что ты, мол, будешь очень обязан, если тебе аннулируют долг или, на худой конец, скостят его. За это ты или там твой родственник отремонтирует им дом или поколдует над сынишкиным мопедом, чтобы добавить в мотор лишние лошадиные силы. Эгиль и Мартин стали говорить, что они спрячутся в джунглях, пока не минует опасность, но я отвечаю им, что это бесполезно. Коли уж кредитная касса добралась сюда на утлой лодчонке за тысячи миль от Норвегии, то наверняка не уйдет, сколько бы они ни прятались в джунглях. Лучше уж, мол, оставайтесь и встретьте врага лицом к лицу. Как настоящие мужчины. В кусты прячутся только мальчишки.
У Эгиля есть неплохой опыт общения с официальными организациями. Он обнаружил, что те тоже иногда поддаются, если им заговорить зубы. Эгиль часто пользовался этой их слабостью, когда требовалось оплатить какой-нибудь счет. Однажды он был дома и смотрел телевизор, в пять часов дня, и тут явился контролер, который, конечно же, и слушать бы не стал никаких заверений, будто у Эгиля вообще нет телевизора, если он своими ушами еще с лестницы услышал звук телика. Но когда Эгилю по почте пришел счет, он составил изящное письмо, что брал телевизор на время у своего знакомого, а вообще-то он, дескать, заклятый противник всякого телевидения, и приемник понадобился ему только для просмотра документального видеофильма, посвященного засилью телевидения. Они ему поверили. А как же иначе! Они ведь должны исходить из того, что люди говорят правду. Не могут же они обвинять людей во лжи без всякого документального подтверждения! А для того чтобы шпионить за каждым человеком, нужны колоссальные средства.
Но на кредитную кассу такие письма не подействуют. В кредитной кассе не такие легковерные и мягкосердечные люди. Если ты должен им деньги — значит должен. А государство получит с тебя свои деньги во что бы то ни стало. Оно будет преследовать тебя по всему свету и не даст тебе ни минуты покоя. Знания стоят дорого. Хотя не обязательно знание — сила. Это хорошо видно на примере Мартина и Эгиля. Оба они богаты знаниями, но силы и власти у них очень мало. Так что все равно придется им выкладывать денежки. Нелепо, но такова уж система. И характерная черта системы — то, что изменить ее трудно. Сколько уже было попыток изменить ту или иную систему — и не сосчитать! Но удавалось это лишь в единичных случаях, и не обязательно к лучшему. Случалось и так, что система становилась еще хуже. А это значит, что все осталось по-старому. Кроме того, дело это, похоже, очень хлопотное. Чтобы справиться с ним, нужно целиком и полностью посвятить себя этой задаче. Некоторые тратят на это всю жизнь. Well done![45] Мы, обыкновенные люди, не такие беспокойные по натуре. Мы уж лучше думаем, пускай оно остается как есть. Но мы никогда не упустим случая покритиковать систему. Это нам ничего не стоит. А иногда даже интересно. Ругать систему на все корки очень даже интересно. Вот мы ее и поругиваем.
Остаток дня мы проводим в подавленном настроении. На большинстве из нас висят долги в кредитную кассу, выплаты по ним просрочены, и каждому уже случалось раз-другой получать грозные письма с предупреждением о санкциях. Хуже всех влип, конечно, Мартин. Но Эгиль тоже трясется, и Ингве, и Ким, только на Руаре ничего не висит да у Эвена лишь маленький кредит. Он ведь еще только вступил в этот замкнутый круг, бедняга! Если по правде, за мной тоже числится кредит. Я несколько раз просрочивал выплату, но мне удавалось умаслить их ласковым голосом по телефону и уболтать благодаря великолепному владению риторикой. На сей раз я не уверен, что у меня получится. Не помню, заплатил ли я причитающийся взнос перед тем, как уехать, или решил тогда, что можно и подождать? Последнее вполне вероятно. Голова у меня была занята другим. Надо было отправляться в экспедицию. Так что у меня не было никакого желания заниматься вдобавок будничными и прозаическими проблемами.
Думаю, мне нет особенных причин опасаться. Ведь я добропорядочный человек. Вот уже несколько лет я ни разу не прокатился на трамвае зайцем.
Кроме того, мы и так расплачиваемся хотя бы уже и тем, что находимся здесь. Благодаря нам лучи славы озарят нашу родину. Это ведь тоже надо учитывать. Люди, совершающие подвиги ради своей страны, должны в награду освобождаться от платы за обучение! И все, кто работает более или менее в рамках О-цикла. Автоматически. Странный это контракт, которым мы связаны: мы обладаем богатыми знаниями в обществе, которому нужны знающие люди, но оно же заставляет нас за эти знания расплачиваться. Когда мы приобрели какие-то знания, их уже никто не может у нас отобрать. Знание неотделимо от своего обладателя. Но они оплачены кредитной кассой. И она желает вернуть себе свои деньги. Это единственное, о чем они думают. Все о деньгах да о деньгах! А забрать себе знания они не могут. Они могут слать нам напоминания, бегать за нами по пятам до самого Мануае, однако если мы откажемся отдавать деньги, знания-то все равно останутся при нас, так называемая «сила» останется с нами. Словом, как тут ни угрожай, это всегда будет восприниматься не совсем серьезно. Угроза реальна, что ни говори, и все-таки не смертельна. И не так уж мы боимся кредитной кассы. Если бы не масса хлопот. Никакого тебе покоя. Они поделили нашу жизнь на отрезки от взноса до взноса, сообщают нам, чего мы реально стоим. Мы должны быть им благодарны за то, что они дают нам возможность получать образование, между тем как страна, несомненно, испытывает потребность в таких людях, как мы. Они считают, что сделали нам одолжение, предоставив кредит. Мы считаем, что сделали большое одолжение им, став высокообразованными людьми. Это же не сравнишь с апгрейдом компьютера! Апгрейд стоит несколько сотен крон за шестнадцать мегабайт RAM, отчего система заработает быстрей и все будет немного лучше, чем было, но ведь убери из компьютера эти шестнадцать мегабайт, он вновь станет таким непроизводительным, каким был раньше. У человека же нельзя так просто локализировать ту плату, которую вставили для апгрейда. У него она состоит из клеток, и нервов, и нервных импульсов. Ее невозможно удалить.
Поэтому-то они и придумали преследовать нас, вставать на якорь и сидеть в лодке, чтобы давить нам на психику. По-моему, довольно примитивный метод при нынешних-то современных методах коммуникации! Но кредитная касса, судя по всему, предпочитает проводить с человеком личную беседу, встретясь лицом к лицу. Добрый старый метод! А ведь сколько сейчас разговоров об интеллектуальном капитале и будущем! Главное сейчас не мускулы и первичные отрасли. Главное — идеи, и знания, и информационные связи. Умственный капитал. Ресурс будущего. Это — я. Это — мы. Кредитная касса должна бы это понять и отстать от своих должников, вместо того чтобы сторожить тут на лодке, притворяясь обыкновенными рыбаками.
