Поддержку великая княгиня Александра находила у своего духовного отца, священника Андрея Самборского. Он был раньше наставником детей императора Павла I в вопросах веры и прибыл в Австрию вместе с его старшей дочерью. Этот просвещенный церковный деятель помогал Александре преодолевать горести, сыпавшиеся на нее как из рога изобилия.

Когда же в Вене узнали о беременности палатины, неприязнь к ней еще больше усилилась. Жизнь великой княгини отныне протекала в атмосфере ненависти и вражды со стороны венского двора.

Об этих последних месяцах жизни Александры Павловны повествует в своих «Записках» ее духовный отец Андрей Самборский: «Министры двора были объяты страхом оттого, что если палатина Венгерская разрешится от бремени принцем, то Венгрия непременно отложится от Австрии, создав собственную династию и государство». Если учесть, что это государство могло быть с сильными православными традициями и на защите его стояла бы Россия, то станет понятным, почему католическая правящая верхушка так вела себя в отношении венгерской палатины русского происхождения.

Здоровье ее высочества никого при дворе не интересовало. Доктор, которого определила австрийская императрица, относился к ожидавшей ребенка эрцгерцогине крайне небрежно, назначал непереносимые лекарства, в обхождении был груб. По распоряжению императора Павла I, которому сообщили о состоянии его дочери, в замок Офен из Буды прибыл доктор Эбелинг, но помочь Александре он мало чем мог. Беременность молодой женщины протекала трудно. Да и питание было для нее малоподходящим.

Эрцгерцог отдал строгое приказание готовить для его супруги лишь то, что она сама пожелает. Но приказ исполнять не спешили. Чужеземку-палатину почти морили голодом.

Помогал отец Андрей, который покупал для Александры продукты на собственные деньги, а еду готовила преданная ей дочь священника. Ну а что же сам Иосиф? Он искренне любил свою жену, относился к ней с нежностью и заботой, старался всячески помочь. Но он вынужден был часто подолгу отсутствовать, на интриги и козни императрицы, супруги любимого старшего брата, порой просто закрывал глаза. Да и сама Александра, скромная и тактичная, щадила мужа и не рассказывала ему о том, как ей тяжело. Стараясь не заострять внимание на своих недомоганиях, она в последние месяцы перед родами много читала, вышивала покрывала для церковного алтаря, совершала прогулки по окрестностям замка, щедро раздавая милостыню бедным.

Между тем французская армия стояла у границ Австрии. Палатин Венгерский должен был в очередной раз срочно ехать в Вену для командования войсками. Александра хотела сопровождать мужа. Избрав более спокойный для себя путь, она решила плыть до Вены по Дунаю. Но императрица Мария Терезия поспешила прислать за ней экипаж, втайне рассчитывая, что тряска в дороге не пойдет беременной женщине на пользу. Больная и усталая Александра прибыла в Вену. Там, томимая плохими предчувствиями, она в Шенбруннском дворце написала свое завещание. А венский двор тем временем затаился — все ждали, кто родится, принц или принцесса?

Однако вскоре Александре пришлось покинуть город. К Вене подходили войска Наполеона, и палатина с сопровождавшими ее придворными вынуждена была вернуться в Офен.

Иосиф со своим войском остался оборонять столицу. Он смог прибыть в Офен только перед самыми родами жены.

Роды были очень тяжелыми. Многочасовые мучения палатины вынудили опытного акушера для облегчения ее страданий прибегнуть к хирургическому вмешательству. Отец Самборский писал потом в своих «Записках»: «Когда акушер приметил, что естественные силы великой княжны изнемогли, тогда представил он палатину о таковом изнеможении и получил от его высочества согласие употребить инструменты, которыми он и вытащил младенца, жившего только несколько часов. Доктора препоручили мне уведомить великую княгиню о смерти принцессы…»

Узнав о смерти дочери, Александра печально сказала своему духовному отцу: «Благодарение Богу, что моя дочь переселилась в число ангелов, не испытав тех горестей, которым мы здесь подвержены». Венский двор вздохнул свободно: повода для волнений в Венгрии не предвиделось.

Хрупкая и слабая Александра едва не умерла в тот же день, когда родила дочку. Это случилось на девятый день после родов, когда доктора уже разрешили ей вставать с постели. На приеме во дворце 3 марта 1801 года эрцгерцог Иосиф радостно объявил, что палатина поправляется. Как свидетельствуют очевидцы, еще с утра весь двор Офена, узнав, что его любимица поправляется, был весел, но к вечеру радость сменилась тревогой. У великой княгини Александры Павловны внезапно поднялась температура. Начался бред, во время которого бедная женщина просила своего духовника отвезти ее домой и построить ей маленький домик в парке Павловска, чтобы она могла там жить. Отец Андрей и Иосиф не отходили от ее постели. Сменяя друг друга, они прикладывали к пылающему лбу умирающей холодные компрессы, говорили слова поддержки и утешения. Но в сознание она так и не пришла. В шесть часов утра следующего дня великой княгини Александры Павловны, эрцгерцогини Австрии, палатины Венгерской не стало.

Услышав отчаянный крик священника, Иосиф, задремавший было в кресле у окна, бросился к постели жены и тут же упал без чувств. И это был человек, командовавший войсками и видевший смерти сотен солдат на поле боя.

16 марта эрцгерцог Иосиф Антон Габсбург написал императору Павлу I: «Я имел непоправимое несчастье потерять жену мою… Ее уже нет, и с нею исчезло все мое счастье…» Иосиф еще не знал, что русский император не сможет прочесть это письмо: 11 марта 1801 года он был злодейски убит заговорщиками в Михайловском замке. На престол взошел его сын Александр. Сбылось предчувствие несчастного отца, что с дочерью он больше не свидится.

В замужестве великая княжна Александра Павловна прожила пятнадцать месяцев. Но и после смерти на чужбине ее прах не сразу нашел успокоение. Императрица Мария Терезия не позволила отцу Андрею похоронить палатину Венгерскую в саду дворца, подаренного ей супругом. По свидетельству современников, гроб с телом умершей несколько дней стоял в сыром подвале здания, находившегося у торговой площади. Подвал обычно служил для хранения лука.

Наконец из Вены пришло повеление похоронить великую княгиню на земле, купленной русским правительством. Неподалеку от Офена, в деревушке Ирем, где жили преимущественно сербы, был отведен участок для постройки православной церкви и устройства при ней кладбища.

Благодаря стараниям отца Андрея гроб с телом великой княгини в сопровождении множества людей перенесли в Ирем. Все жители были потрясены преждевременной смертью палатины.

В 1802 году правитель Венгрии эрцгерцог Иосиф в память о горячо любимой супруге построил в Иреме православный храм. Иконостас и церковную утварь Александра еще при отъезде получила от своих родителей. Храм в Иреме был освящен и стал первым приходом православной церкви на территории Венгрии. В присутствии эрцгерцога в эту церковь был перенесен гроб с телом великой княгини Александры Павловны. Отец Самборский вплоть до своего отъезда в Россию летом 1804 года охранял достоинство своей духовной дочери, ее гроб в церкви-усыпальнице и уважение к вере, в которой она родилась. Он регулярно совершал там богослужения.

По воле овдовевшего эрцгерцога Офенский дворец, где скончалась его супруга, был превращен в музей. Покинув его навсегда, Иосиф оставил все так, как было при жизни его любимой Александры.

Неожиданная смерть Александры, прожившей так мало в замужестве и так много страдавшей от враждебности венского двора, произвела в России очень тяжелое впечатление. Возмущение русского общества политикой Австрии еще больше усилилось.

В 1814 году во время работы Венского конгресса могилу сестры посетили император Александр I и великие княгини Мария Павловна и Екатерина Павловна. В воспоминаниях одного из вельмож, сопровождавших русского царя, так описывается это событие: «Возвратясь во дворец, я встретил иеромонаха, живущего четыре года при могиле прекраснейшей из внучек Екатерины II, великой княгини Александры Павловны, погребенной в местечке Ирем, в нескольких верстах от Офена, в стороне от большой дороги. Богомольцы собираются туда во множестве в известные праздники и благословляют память усопшей, снискавшей общую любовь в течение кратковременного своего пребывания в Венгрии. Монах сказывал мне, что с тех пор, как живет в Иреме, только одна особа австрийского Дома императрица Мария Луиза, супруга Наполеона, посетила уединенную могилу русской царевны».