Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

– Этот полковник не «всякий», а гордость российского сыска.

Умный, но злой Мартынов не к месту выскочил:

– И все же из уважения к генеральскому мундиру можно было бы полковнику вести себя сдержанней!

Джунковский, прищурившись, процедил сквозь зубы:

– Кстати, прежде чем вы, Александр Павлович, уселись в кресло начальника московской охранки, это кресло предлагали Аполлинарию Николаевичу.

– Да, это так! – подтвердил премьер-министр Коковцов. – Но граф отказался…

– И в правах вполне равен всем присутствующим! – веско добавил Джунковский. Он теперь твердо решил: «Наглеца этого Белецкого следует отправить в отставку! Корыстный, не заслуживающий доверия тип!»

Запоздалые споры вокруг урезанной сметы, значительное сокращение выдачи железнодорожных билетов и изъятие их из ведения Белецкого, а также выработка мер против народного пьянства продолжались часа три.

О принятии мер по последнему, злободневному вопросу весьма и давно ратовал государь.

Уход по-английски

– Вопросы есть, господа? – спросил Джунковский.

Все совещание дремал в кресле новый (взамен умершего в октябре генерала Дедюлина) дворцовый комендант Воейков. Должность его была тихой, вроде бы незаметной, но по своей близости к государю весьма влиятельной.

И вот, воспрянув от дремоты, Воейков негромким голосом проскрипел:

– Владимир Федорович, курсирует слух, видимо лживый, что вы якобы добились сокращения расходов по графе «Секретные суммы». И даже государь не согласен с вашим проектом. И по сей прозаической причине мы все еще не получили сведения по финансированию наших ведомств. Опровергните, пожалуйста, сии инсинуации.

Джунковский тяжело выдохнул, словно собирался принимать горькое, но необходимое лекарство, и сказал:

– Я уже говорил: намечено большое уменьшение расходов. Лучше сказать: мы будем проводить сокращение безмерно раздутых штатов. Отсюда естественным образом и произойдет сокращение расходов. Об упразднении районных охранных отделений вы уже знаете. Вас, Владимир Николаевич, сокращения сметы коснулись тоже – теперь вы, как дворцовый комендант, на секретные расходы, содержание охранной агентуры и на командировки агентов будете получать в год на сто пятьдесят тысяч рублей меньше.

– Но это не совсем разумно! – возмутился Воейков.

И он в пространных выражениях стал доказывать вредность такого сокращения.

Его поддержали Мартынов и Белецкий.

Маклаков возражал.

Премьер Коковцов занял нейтральную позицию.

На него обрушился Джунковский.

Соколову стало скучно.

Председательствующий Коковцов наконец объявил:

– Господа, нам предстоит заслушать доклад Владимира Федоровича. Но я предлагаю на час прерваться. В столовой ждет хороший обед. Привезли свежие устрицы.

Вдруг, вспомнив о гастрономических приверженностях Соколова, Коковцов многозначительно взглянул на гения сыска и добавил:

– И жирные копченые угри.

– Очень заманчиво! – сказал Соколов и пошел не в столовую, а к гардеробу.

Все совещания на свете гений сыска полагал совершенно ненужными пустяками, которые устраивают начальники, чтобы своей деятельности придать более энергичный вид.

Он надел шинель и, ни с кем не прощаясь, покинул совещание.

* * *

Отобедав, важные чиновники обсуждали вопрос, который весьма волновал государя: о народной трезвости и создании в противовес трактирам чайных, где мужички, ведя степенные, душеполезные беседы, вместо водки пили бы чаи – вприкуску и с баранками.

Разговор этот почти всем был скучен. Чем искоренить пьянство? Этого ни тогда, ни ныне никто не знает.

Некоторые чиновники откровенно дремали. Другие вяло спорили по пустякам.

В бесплодной перебранке попусту ушло время.

Так и не обсудив главный вопрос – мер по предотвращению террористических актов, – в начале шестого чины разъехались.

Силок для осведомителя

Прослушав «Аиду», Соколов вернулся в гостиницу.

Едва стал просматривать вечерние газеты, как в дверь кто-то постучал. Часы пробили ровно одиннадцать.

Роман Малиновский оказался крепко сбитым человеком лет сорока, с шевелюрой темных волос, щегольски подвитых. Щеки и борода были бритыми, усы – пышными и тщательно причесанными. Костюм на депутате-осведомителе был дорогим, модного покроя, но вида на хозяине не имел. Пролетарий, вдруг прикоснувшись к власти, пыжился навести на себя аристократический лоск. Но, как всегда случается, эти усилия гляделись напрасными и лишь вызывали улыбку сострадания.

На Соколова гость произвел впечатление какой-то немытости, сальности, словно человек давно в баню не захаживал.

Малиновский изрядно картавил, держал себя нахально, плохо слушал. Он много пил дорогого коньяка, который предусмотрительно выставил Соколов. Крупное лицо осведомителя все более наливалось кровью.

Соколов взглянул в глаза гостя как-то по-особенному, негромко произнес:

– Вы, Роман Вацлавович, догадались, почему я захотел встретиться с вами не в Голодаевском переулке, на конспиративной квартире, а здесь?

Малиновский грубо расхохотался, громко высморкался и, утирая крупный, в угрях, нос, сказал:

– Знаю, знаю! Вы испугались покойников.

– ?

– Там два кладбища – Армянское и Немецкое!

Соколов задушевно произнес:

– Нет, покойников я не боюсь! А боюсь, чтобы содержание нашей беседы не коснулось чьих-нибудь ушей. В домишке Жупикова все встречи с осведомителями прослушиваются, стенографируются и докладываются высшему начальству.

Малиновский сразу отбросил браваду, с некоторой робостью посмотрел на Соколова:

– А тут нас никто не слышит?

– Никто! У меня секретов от начальства нет, но, знаете, как-то неприятно, когда за тобой подглядывают. Еще позволите? – Соколов вновь наполнил гостю рюмку.

Малиновский быстро выпил. Он очистил банан, засунул его в рот.

– Совершенно согласен с вами, господин полковник! Коли своим не доверяют, это, скажу вам, паскудное дело.

Беседовали они минут тридцать. Соколов задавал различные вопросы, Малиновский повторял одно и то же: про готовящиеся в Москве покушения на видных чиновников.

– Это правда, что восьмого января на Государя готовится покушение? – пытливо взглянул Соколов.

Малиновский отвел глаза:

– Чушь!

Соколов поднялся, стал прощаться:

– Очень, очень вам признателен, сударь мой! – и вдруг добавил: – Устал от службы – хуже некуда. Повсюду воровство, протежирование бездарностей, обман верховной власти. Во многом я согласен с Ульяновым-Лениным: нынешний строй насквозь прогнил.

Малиновский бросил быстрый недоверчивый взгляд:

– Прогнил?

– А вы сомневаетесь? Тут среди конфискованной литературы мне попалась работа Ленина – «Социалистическая партия и беспартийная революционность». Читали? Очень рекомендую. Автор правильно пишет: в обществе, основанном на делении классов, борьба между классами неизбежно перерастает в борьбу политическую. Прекрасно сказано! Ну, желаю вам успехов, товарищ Малиновский.

Осведомитель теперь уже не спешил уходить. Он угодливо растянул в улыбке губы:

– Господин полковник, вы тоже считаете, что в России назревает политический кризис?

– Если быть перед собою честным, надо признать: революция в России неизбежна. Ленин, думаю, прав, когда пишет: ненависть и презрение пролетариата к буржуазии сплотят его ряды, увеличат его силы для нанесения решающего удара по реакции и всему буржуазному обществу.

Малиновский вывалился на улицу потрясенный, словно его по голове пыльным мешком огрели. Такого поворота беседы он не ожидал.

Провокатор шел по площади Исаакиевского собора, удивленно крутил головой и улыбался своим мыслям: «Даже начальство к революции поворачивается! Граф Соколов восхищается Ильичом, надо же! Во-первых, следует доложить в охранку. Интересно, какое вознаграждение дадут? Матильда Рогожкина шлюха публичная, а прикипела к моему сердцу, новую шубу требует. Деньги очень нужны! Во-вторых, необходимо обрадовать Ленина. Сам Соколов уважает Ильича и настроен революционно!»

5
{"b":"173572","o":1}