— Я уже замешана, хочу того или нет.

— Только в отношении моей мачехи, — согласился Леоне. — К ней вы питаете сочувствие и жалость, с нею у вас установилось взаимопонимание. Но от остальных вы предпочитаете держаться на расстоянии. Вам это кажется более безопасным.

— Безопасным?

— Да, безопасным. В данном случае «мисс Роуд» одерживает верх, «Александра» уступает. Вашей итальянской половине любопытна ситуация, в которую вы попали, в то время как английская половина не позволяет вам увлечься, отдаться эмоциям. Ваша английская половина побеждает. Знаете, как отреагировала бы настоящая итальянка на мою просьбу?

Понимая, какого ответа он ждет, Аликс сказала:

— Нет. И как же?

— Она назвала бы меня грубияном и наверняка напустила бы слез. Начала бы швыряться предметами. А если бы и согласилась поехать, то не стала бы рассуждать о долге милосердия, сочувствии или гордости. Она оказала бы мне эту услугу как мужчине, и все время давала бы мне это понять. Своего рода сексуальные отношения.

— Вот, оказывается, каково ваше понятие о сердечности! Вот каких отношений вы, как выяснилось, ждете!

Он бессильно развел руками:

— Бог ты мой! Как хорошо, что мы с вами не враги и не любовники! Особенно последнее. Да с вами такой номер бы и не прошел. Ваша английская половина, похоже, полностью одержала верх… А вот и гонг. Пойдемте ужинать.

На следующий день перед обедом все собрались в гостиной выпить за здоровье Аликс и вручить ей подарки. Изящно упакованные и собранные вместе, они составили довольно внушительную горку.

Аликс с грустью вспомнила свой последний день рождения, который провела с больным отцом. Тогда единственными подарками были чек, полученный от него, и пришедшая из Англии посылочка от тети. Разве можно сравнить его с нынешним днем рождения, который она отмечает среди, в сущности, чужих ей людей, искренне желающих ей здоровья и благополучия и осыпающих ее дорогими подарками! Дора Париджи, Леоне, Микеле, Венеция д’Анца… Еще менее месяца назад она не знала никого из них, а еще через несколько месяцев, а быть может и недель, каждый из них, скорее всего и не вспомнит о ней.

Но мимолетная грусть прошла. Все ждали, когда Аликс начнет разворачивать свертки.

От синьоры Аликс получила то самое платье, которое она заставила купить Микеле. К нему прилагались и другие милые вещицы: дюжина шелковых носовых платков с вензелем «А», изящная лента для волос и пара длинных вечерних перчаток из превосходной белоснежной лайки.

Венеция подарила флакончик духов от Луиджи, хотя тут же порядком испортила радостное впечатление, с ухмылкой сказав Леоне:

— Не беспокойся, дорогой. Эта покупка не за твой счет. У меня имелись кое-какие сбережения, так что я расплатилась сама.

Не зная, к чему именно относилась эта колкость, Аликс лишь заметила, что она прозвучала далеко не остроумно.

Следующим она раскрыла сверток Леоне, подписанный загадочными словами: «Даже хладнокровной англичанке может принести пользу». Старинный веер слоновой кости, чьи филигранно выточенные планки были обтянуты тончайшим шелком, вызвал у Аликс настоящий восторг. Несмотря на его изящную хрупкость, она несколько раз раскрыла и закрыла его.

— Какая прелесть! Никогда не видела ничего подобного! — восхищалась она.

— Он не новый, — сказала синьора. — Когда-то он принадлежал прапрабабушке Леоне. Леоне даже посоветовался со мной — хотел узнать, понравится ли тебе. Он счел, что эта вещица поможет тебе почувствовать себя одной из нас.

— Ни дать ни взять — фамильное наследство. Ну и везет же тебе! — изрекла Венеция.

Эти колкие слова омрачили радость Аликс, и она снова почувствовала себя виноватой. Она посмотрела на Леоне, наблюдавшего за нею.

— Он просто прелестный, этот веер. Но вам не следовало… Я не… — Но, заметив, как нахмурился Леоне, она замолчала.

Намеренно, как бы желая подчеркнуть его значимость, Аликс приберегла подарок Микеле напоследок. Освободив от бумаги сверток, она обнаружила там необычайной красоты шкатулку тисненой флорентийской кожи, мягкой и теплой на ощупь, словно щечки младенца. Аликс с восторгом открыла ее ключиком, чтобы полюбоваться на блестящий атлас, обтягивавший ее изнутри, и на серебряные пружинки, державшие крышку.

— Просто сказка! Такого у меня не было никогда! — сказала она, с улыбкой глядя на Микеле.

Но тут все повернули головы к синьоре. Расширив в ужасе глаза, она срывающимся голосом воскликнула:

— Я могла догадаться и по размеру свертка, но, Микеле, сынок, я надеялась, что сегодня ты подаришь Аликс… обручальное кольцо!

Аликс казалось, что молчание, последовавшее за этой сценой, не кончится никогда. Однако Микеле довольно быстро нашелся. Подойдя к матери, он нежно поцеловал ее:

— Скажу честно, мама, я считаю, дарить кольцо пока рановато. Аликс еще не дала мне окончательного согласия. Но я живу надеждой, а пока умасливаю ее дорогими подарками. К тому же кольцо мы поедем покупать на Кондотти вместе, и она сама выберет, какое ей нравится. Не могу же я позволить ей подозревать, будто купил его на дешевой распродаже в «Париджи Камеос».

— Ах, Микеле! — Синьора нервно рассмеялась и нежно похлопала его по руке. — Все-то ты оборачиваешь в шутку! А я-то хороша — просто нетерпеливая старуха. — Она посмотрела на Аликс. — Аликс, детка, я смутила тебя? Прости меня.

— Ну что вы, ничего страшного.

«Смутила?» — подумала Аликс. «Пристыдила» — это слово больше подходит. Синьора так верит ей. Интересно, как далеко все это зайдет? Аликс посмотрела на Леоне. А он знает? Конечно же, нет. Он создал искусственную ситуацию и манипулирует людьми, но разве может из этого получиться что-нибудь путное?

За обедом обсуждали предстоящий прием, Венеция кратко охарактеризовала ожидаемых гостей, а один раз совсем смутила Аликс, спросив:

— Ты заметила, что все гости почему-то только с нашей стороны? Может, ты хочешь пригласить кого-то из своих знакомых?

Аликс покачала головой.

— В общем-то нет, — сказала она и объяснила: — Видишь ли, мой папа так долго болел, что мне было не до гостей, и сама я никуда не ходила, так что почти никого не знаю в Риме.

— Но он-то, наверное, много кого знал? — не отставала Венеция.

— Вряд ли его знакомые по возрасту подошли бы для компании Аликс, — пришел на выручку Леоне.

Венеция наморщила носик.

— Но у них могли быть дети. Разве нет? Но все же Аликс права — она действительно мало кого здесь знает. Например, ты, Аликс, как выяснилось, не знаешь никого из моих друзей. Правда же? — пытала она, однако в этот момент синьора поднялась из-за стола, и остальные тоже.

Микеле взял Аликс под руку.

— Сейчас начнется суета, прислуга забегает — одним словом, сплошной кошмар. Давай сбежим на время? — предложил он.

Аликс не, знала, как поступить.

— Я могу чем-нибудь помочь? — спросила она у синьоры.

— Ничего не нужно, дорогая. Девушки сами справятся. Ступай с Микеле, только возвращайтесь заблаговременно, чтобы успеть переодеться.

— А еще лучше на всякий случай возьми «альфу-ромео», — прибавил Леоне.

Но когда Аликс через десять минут спустилась вниз, Микеле уже сидел за рулем своего старенького автомобиля.

Аликс думала, они покатаются по окрестностям, искупаются в озере, но Микеле вывел машину на Римское шоссе.

— Куда мы едем? — спросила Аликс.

— Никуда. Просто так. Мне нужно поговорить с тобой. Может, заглянем к Карло по старой дружбе?

Аликс рассмеялась:

— Так уж и по старой — и месяца-то не прошло.

— А по мне, так минула целая вечность.

По этим задумчивым словам Аликс поняла, что его задела сцена с кольцом. Обычно разговорчивый, Микеле был сейчас молчалив, и после одной-двух попыток заговорить с ним Аликс оставила его в покое.

Карло встретил их радостно, долго пожимал руку Аликс и самолично принес им кофе. Они уселись за самым дальним столиком, который выбрал Микеле.