А люди к этому настолько привыкли, что уже не придают этому значения. Сводки типа: «…Перестрелка в Шхеме. Двое боевиков ХАМАСа убиты и один наш солдат ранен…» — слушаешь вполуха, не считая это за новости. И только те родители, дети которых служат сейчас в армии, не спят по ночам, дожидаясь звонка домой: «Мама, все нормально, мы вернулись», втайне боясь получить другой звонок: «Госпожа Фельдман? Говорит Дан Гольдфус, командир вашего сына…» — и тогда ночь разрывается от горьких материнских слез.
Только если это касается тебя лично, — значит, война есть. Остальные просто абстрагируются от всего. Невозможно бояться и волноваться всю жизнь. В Тель-Авиве вообще невозможно поверить, что страна находится в состоянии войны. Территории — это где-то там, далеко. Люди занимаются каждодневными делами и даже не думают о чем-то ином. А до территорий — полчаса езды, если без пробок.
В мире сложился какой-то странный образ Израиля, почерпнутый из новостей. Многие туристы, приезжающие в нашу страну вообще впадают в недоумение: они ожидали увидеть верблюдов, пустыню и танки на улицах городов, а встречают клубы, бары на берегу моря и небоскребы в стиле хай-тек.
Страна продолжает жить, несмотря ни на что. Ведь почти все служили в армии, все знают, что такое война, но сколько можно придавать этому значение?
Но те, кто думают, что наша война, — это частное дело Израиля, сильно заблуждаются. Наша война — это отдельный маленький кусочек хитро сплетенной мозаики. И ответ — ближе, чем вам может показаться. Зайдите в интернет, наберите в поисковике Google всего два слова — Global Jihad — и картинка соберется в единое целое. Они не прячутся от нас, от западного мира, все их планы открыты для широкой публики. На одном из исламских сайтов я видел будущую карту мира. Зеленый цвет — цвет джихада — по их планам окрасит Европу, Азию и Северную Америку.
А самое интересное, что свою программу они осуществляют уже давно. Первая часть программы — «пассивная». Купите билет на самолет в любую из европейских стран, и вы увидите программу «Глобального джихада» в действии. Лондон, Париж, Мадрид, Берлин… Пройдите по улицам этих городов, и вы удивитесь тому, насколько мало коренного населения вы встретите. Из аэропорта вас повезет афганский таксист, в гостинице ваш багаж возьмет выходец из Марокко, а в «Макдональдсе» вас обслужит пакистанец. Все большие города Европы давно превратились в «Багдады» и «Дамаски». Как скоро число мусульман превысит критическую отметку, и они станут влиятельной силой, которая перейдет от ожидания к действию?
Впрочем, эта черта уже давно пройдена. Беспорядки в Париже в 2006, когда французские мусульмане, не имеющие гражданства, вышли на улицы, сжигая магазины и автомобили, неделю держа в страхе весь город, наглядно это показали.
Естественно, сам факт, что Европа и Америка полны эмигрантов, может быть, не так уж и страшен, и, что облик мира меняется и Запад уже не главенствует в мире, ничего угрожающего не несет. Если бы не одно «но».
Муххамад, который учится в Лондоне, на лето едет не на берег моря, чтобы отдыхать, а в один из тренировочных лагерей в Пакистане, где он проходит «курс молодого бойца» вместе с Ахмадом из Франции и Абдуллой из Берлина. А после этого они возвращаются в эти города и продолжают учиться в университетах. На следующее лето они встречаются в Пакистане снова, на этот раз их уже учат подрывному делу и работе группами. И так далее, пока они не пройдут программу тренировок полностью. И через несколько лет в Европе действует слаженная сеть «бойцов Аллаха», преданных идеалам ислама и профессионально готовых начать действия по уничтожению неверных. Теракты в Лондонском метро доказали это. Участвовавшие в них боевики имели гражданство Великой Британии.
Кроме того, не странно ли, что в разных уголках мира, которые, казалось бы, ничем не связаны между собой, начинаются войны и локальные конфликты на почве ислама. Религиозные войны в двадцать первом веке? Веке прогресса, высоких технологий, модернизации и глобализации? Звучит смешно, но это реальность. Ирак, Афганистан, Чечня и сектор Газы — это звенья одной цепи. Ливанские наемники в Чечне, пакистанцы и иранцы в секторе Газы. Одни и те же люди воюют против нас по всему миру. Теми же методами, получая деньги и вооружение из тех же источников — Саудовской Аравии, Объединенных Арабских Эмиратов, Ирана и остального мусульманского мира. Так что разница между мной, русским десантником из Новгорода и американским Delta force из Техаса не так уж и велика. Мы воюем против одного и того же врага, пусть и под разными флагами. В нас стреляют те же боевики, и наши семьи в тылу точно так же находятся под угрозой теракта. «Норд-Ост» в Москве, Международный торговый центр в Нью-Йорке или площадь Сиона в Иерусалиме? Для мусульманского терроризма нет никакой разницы. Это война против всего западного мира и против всех, кто не принял ислам.
Но почему же сильно развитым странам так трудно победить террор? Ответ — демократия. Невозможно победить террор демократическими методами. Все примеры из истории, когда страна одерживала верх над партизанами или террористами, были наполнены кровью и жестокостью со стороны властей. Чтобы победить дракона, нужно самому стать драконом.
Основная трудность для демократической страны в борьбе с террористическими или партизанскими объединениям — это то, что у боевиков развязаны руки. Террористы спокойно уничтожают мирное население для достижения своих целей.
Напротив, мирное население менее защищено, и поэтому представляет собой более легкую цель.
Естественно, демократическая страна не может себе позволить удара по мирным жителям. Даже если те поддерживают террор и помогают боевикам. В отличие от демократических стран, у террористических организаций нет международных договоренностей и обязательств, на них очень трудно наложить санкции или эмбарго. И кроме того, основная опасность «малой войны» с террористической организацией — это то, что она может вызвать международный конфликт или привести к разрушениям и непоправимым потерям среди мирного населения.
Страна, а уж демократическая страна тем более, должна жить по закону. Даже в армии, самой недемократической системе, есть свои адвокаты и специалисты по праву. Они пишут законы для военных. Можно уничтожать боевиков, но нельзя стрелять по гражданским лицам. Каждый вид операции строго регламентирован в соответствии с законом. Демократические страны придерживаются Женевской конвенции и других военных договоренностей, и основная задача в борьбе с терроризмом — отделить боевиков от мирного населения. Естественно, террористы не скованы подобными рамками.
Кроме того, одним из критериев демократии является свобода слова. С развитием связи и телекоммуникаций у армии прибавилась куча проблем. Действия боевиков направлены в первую очередь на получение огласки среди своего населения и мирового сообщества. Боевики умело используют телевидение и печать — как для набора новых солдат среди арабского населения, так и для получения общественного мнения и поддержки в мире. Ведь ребенок с гранатой в руке всегда выглядит в глазах простого обывателя куда лучше, чем солдат в танке, который на него движется. А фотоаппарат сейчас есть у каждого, только взгляните на свой мобильник.
Вот и получается, что у армии в двадцать первом веке прибавился еще один фронт — информационный. Сегодня война — это не только владение еще одной территорией, при этом нужно еще и «хорошо выглядеть» в глазах мирового сообщества. Армия должна действовать в соответствии с новой действительностью. Ведь теперь страна зависит не только от внутренней политики, но еще и от внешних поставок, от торговли и от кредитов Международного валютного фонда, а эмбарго может остановить рост экономики и привести страну к кризису и гораздо более значительным потерям, чем война. Поэтому израильский (или любой другой) генерал на поле боя должен думать и о том, как он выглядит перед добропорядочным обывателем из Парижа, Берлина или Лондона, который увидит его в новостях после ужина. Новая действительность приносит новые трудности.
