Снижаемся, вертолет почти вертикально опускается вниз, и механик открывает дверь. По очереди начинаем выпрыгивать. Я пытаюсь встать, но ремень безопасности дергает меня обратно. Черт, совсем забыл о нем. Быстро освобождаюсь от ремня, вскидываю сумку на левое плечо, в правую руку беру винтовку и выпрыгиваю.

Рассыпаемся, занимая оборону на триста шестьдесят градусов вокруг вертолета. А он уже набирает высоту: когда вертолет на земле — это его самое уязвимое место, можно сбить даже из РПГ.

Вертолет стремительно уносится назад к нашим. Шум винтов затихает, а мы по-прежнему лежим, затаив дыхание, пытаясь определить, нет ли засады. Ночь. Тишина. Вот и все, мы за линией фронта.

Командир подзывает Нива — он сегодня ведет нас до цели. До этого вчера он целый день сидел с картой и теперь помнит маршрут наизусть. Проходит меньше тридцати секунд, и мы начинаем движение. Самое важное сейчас — побыстрее свалить отсюда. Если наблюдатели заметили посадку вертолета, то все вражеские силы сейчас движутся сюда.

Идем довольно быстро, хоть и приходится продвигаться скрытно: по руслам пересохших ручьев или на двух третях высоты горки, чтобы не заметили вражеские наблюдатели. Идем в линию по одному с промежутком метров десять. Если наткнемся на засаду или на мину — все не пострадают. Впереди командир с Нивом и Саги — он наш пулеметчик. У Нива, кроме маршрута и карты в голове, есть Джи-Пи-Эс — прибор, который показывает наше местоположение и путь до точки с помощью спутника, так что точно не заблудимся.

Я несу стационарный прибор ночного виденья с десятикратным увеличением. Его мы установим на точке наблюдения.

«Тяжелый, зараза!» — думаю я и поправляю сумку.

Полтора часа мы добираемся до нашей горки. Останавливаемся у подножия и ждем. Сначала наверх поднимается наш командир с двумя бойцами, чтобы проверить, нет ли кого-нибудь наверху. Ведь мы выбираем для наблюдательных пунктов возвышенности, с которых видно на несколько километров вокруг, и, значит, противник тоже может устроить там наблюдательный пункт.

Но все чисто. Командир жестами подзывает нас, и все поднимаются на вершину. Быстро разворачиваем наблюдательный пункт: прибор ночного виденья, который я так долго нес на себе, рацию, определитель расстояния. Выставляем охрану. И начинаем искать цель.

Сегодня я основной наблюдатель взвода. Быстро настраиваю прибор и нахожу нашу цель: два одноэтажных дома и несколько машин возле них. Приближаю. Штаб. Вот он, родимый, как на ладони. Я могу разглядеть даже дозорных, стоящих вокруг домов. Быстро вычисляю координаты, и мы передаем их по рации:

— «Главный Системы» от «Совы». Мы на месте. Готовы к началу действий. Цель найдена. Прошу авиаподдержку для уничтожения.

— «Сова» от «Главного Системы», вас понял. Подтверждаю, готовы к началу действий. На просьбу об авиаударе ответ положительный. Сообщайте координаты.

Радист сообщает координаты и описание цели, и через десять минут мы слышим по рации:

— Цель уничтожена! Отличная работа, «Сова»! Разрешаю отход.

Мы быстро укладываем приборы и снаряжение в сумки, не скрывая улыбок и предвкушая быстрое возвращение на базу, но тут сраная рация оживает вновь:

— «Сова» от «Главного Системы», обнаружена новая цель, примерно в двух километрах от вас. Через полчаса будет проходить вражеская колонна снабжения, прибудьте туда, устройте засаду и уничтожьте своими силами. Передаю вам координаты.

— Понял тебя, «Главный системы». Выполняем.

Да, накрылось быстрое возвращение. Но обеспечение — это классная цель. Обеспечение — это полпобеды на войне. Жратва нужна солдатам, и сухая форма, и патроны, и спальные мешки, и новое снаряжение. Без всего этого солдату грустно, и воевать совсем не хочется.

Выстраиваемся в линию и немедленно выступаем. Времени в обрез, минут двадцать только топать туда, а еще надо и засаду организовать. Да и идти нужно скрытно.

Доходим вовремя. Устраиваемся на возвышении, там, где дорога сворачивает. Пулеметчик с правого края, я со снайперским прицелом — возле него. Устраиваюсь, прилаживая винтовку поудобнее. Ждем не более пяти минут. Колонна из четырех грузовиков и двух джипов, спереди и сзади, быстро приближается к нам.

Когда они поравнялись с нами, Сруль и Лазарь бросают гранаты, и мы открываем огонь. Трещит пулемет, непрерывно стреляют винтовки, щелкает гранатомет, потом летит еще одна граната. После минуты шквального огня крик командира:

— Прекратить огонь! Немедленно отходим!

Десять секунд — и мы скрываемся в ночи. И только минут через двадцать подъехавший вражеский мотострелок сплюнет:

— Вот спецназ дает!

А мы уже в нашей точке сбора. Радист связывается с центром:

— «Главный Системы» от «Совы». Мы на точке и готовы к отбытию.

— «Сова» от «Главного Системы». Молодцы, ребята! Поздравляю! Отличная работа! Конец учений. Отбой.

Мы улыбаемся, скидываем снаряжение на землю и разряжаем оружие.

Нив садится на сумку, достает пачку сигарет, протягивает мне. Мы оба закуриваем, и он устало говорит:

— Задолбали они меня со своими учениями, спать хочу и есть.

— Да, я тоже, — отвечаю. — И подруге сегодня опять не звонил.

— Йалла, пойдем спать.

Мы идем к палаткам и устало курим по дороге. Это только учения. Пока только учения. Но если завтра война, мы готовы.

Сидим в «Пальге» и маемся дурью. Еще одни выходные проходят на базе. Делать абсолютно нечего, мы остались «на боевом дежурстве», но не «отрядом быстрого реагирования». У нас боевая готовность «Пи плюс два». «Пи» — это место прибытия, а плюс два означает, что прибыть мы должны за два часа. То есть, если учесть, что в любую, самую дальнюю точку нашего округа нам добираться максимум сорок минут, то даже если в момент тревоги половина отряда будет в душе или играть в футбол и сборы займут полчаса, все равно мы по времени успеем приготовить ужин, поесть, помыть тарелки и сварить кофе. Другими словами, в штабе на нас особо никто реально не рассчитывает. Есть другие подразделения, которые дежурят по округу на случай теракта, не снимая формы и ботинок, готовые сорваться с места в течение пяти минут. Так что мы сидим на базе на тот случай, если вдруг Сирия или Ливан решат пойти на нас войной. Реальный шанс, что это случится, равен нулю. Поэтому я валяюсь в трусах посреди пальги и слушаю, как Ронен терзает гитару, и мне лень даже пойти за книгой в комнату.

Вечером не так жарко, и я веду с Шимером неспешный философский диспут о девчонках.

— Алон! Ты уже задолбал! Подгони мне какую-нибудь девчонку! — Шимер возбудился не на шутку после наших разговоров и решает перейти от теории к практике.

— Да ладно тебе! У тебя что, проблемы с кем-нибудь познакомиться?

— Да нет проблем, просто как же я познакомлюсь, если мы опять в выходные здесь сидим. Я здесь, а девчонки там! — он машет рукой в сторону забора, ограждающего базу.

— А я где? Ты ведь не хочешь «со вторых рук»?

— Нет, со вторых не хочу.

(«Со вторых рук», или секонд хэнд, — это те, которые раньше гуляли со мной. Странный мы народ — мужики, ведь подругу все равно кто-то трахал до нас, и с этим ни у кого проблем не возникает, никто не хочет девственницу. Но если у твоего друга что-то с ней было, то это уже все, уже не нравится. Но это так, к слову).

— Ну и где мне тебе ее достать? Они у меня в сумке штабелями не лежат. Есть только «боевые подруги». (Это те, которым можно позвонить посреди ночи и приехать потрахаться без каких-либо обязательств утром). Вот выйду, так что-нибудь придумаю.

Продолжаем скучать. В качзале я сегодня уже был, фильм тоже уже смотрел, кофе пил дважды, поэтому делать абсолютно нечего. В это время звонит мобильник. Лиат.

— Как дела, дорогая? Что делаешь? Да нет, свободен. На боевом дежурстве. Да нет, не как в прошлый раз. Ну, давай, я выхожу.