– Я спущусь, – сказала Нэнни, – убедиться, что с мальчиком все в порядке.

– Спасибо, Нэнни. Дорогая, идем же, поспеши.

– Джайлз, милый мой, до свидания. Будь умницей. Мы привезем тебе из Америки много-много подарков. И пригласим Мод и ее братьев приехать к нам погостить. Ну, обними маму покрепче.

– Желаю тебе хорошо провести время, мамочка. – Джайлз послушно обнял ее. – И папе тоже.

– Непременно, старина. Ну, дорогая, машина ждет. Трумэн уже все загрузил. Я не шучу, мы и в самом деле можем опоздать на поезд.

– Иду, иду, уже иду.

– Вам действительно надо ехать? – вдруг спросил Джайлз.

– Да, конечно надо. Ты и сам знаешь. Ну же, Джайлз, не плачь, будь мужчиной. Маму расстроишь.

Джайлз прикусил задрожавшую губу. Он проводил родителей до двери и остановился между Нэнни и Брансоном, держа их за руки.

– Счастливого пути вам, сэр, – сказал Брансон, – и вам, леди Селия.

– Спасибо, Брансон. Вы и оглянуться не успеете, как мы вернемся.

Джайлз неожиданно высвободил руки и рванулся к Селии. Его маленькое личико дышало волнением.

– А ты попрощалась с Барти и близнецами?

– Да, конечно. Я заглянула к ним на минуточку. Они все спали.

Джайлз взглянул ей в лицо и тихо прибавил:

– Значит, Летти была права насчет Барти.

Селия остановилась и замерла, затем наклонилась и заглянула сыну в лицо:

– Что ты имеешь в виду, милый?

– Селия, ради всего святого, поехали наконец, прошу тебя!

– Нет, Оливер, подожди. Это важно. Джайлз, так насчет чего Летти оказалась права?

– Она сказала… она сказала…

– Селия!

– Что сказала Летти?

Нэнни подлетела к Джайлзу и сгребла его за руку.

– Джайлз, не расстраивай маму. Ни к чему ей сейчас волнения.

– Что сказала Летти, Джайлз?

Он не ответил, взглянул на Нэнни очень проницательно. А затем произнес:

– Она сказала, что ты не откажешься от путешествия из-за Барти.

– Что? Что это значит?

– Мистер Джайлз, я сказала – нет!

– Джайлз, что она имела в виду? Почему я должна отказаться от путешествия из-за Барти? Я не понимаю. Летти еще что-нибудь говорила?

– Селия, я поехал! Встретимся на станции.

– Джайлз?!

– Мистер Джайлз!!!

– Летти еще что-нибудь говорила?

– Она…

– Джайлз, объясни мне, пожалуйста.

– Она сказала, что ты не откажешься от путешествия из-за Барти. Несмотря на все твои… – Его голос дрогнул, но затем окреп, и Джайлз выпалил: – Несмотря на все твои разговоры о том, что Барти – часть нашей семьи.

– Джайлз, – вымолвила Селия и сразу почувствовала, словно проваливается в глубокую черную бездну, – я не понимаю. Почему Летти так сказала? Почему я должна отказаться от путешествия из-за Барти? Ведь на то нет причин. Она же не больна, в конце концов… Она больна?

– Умерла! Оливер, какой ужас! Что же нам делать? Может быть, тебе съездить туда… А что стряслось?

– Видимо, у нее… случился выкидыш, – сказал Оливер, поднимая глаза от телеграммы, которую им только что доставили. – Больше я ничего не знаю. Похороны на следующей неделе. Конечно, мне бы хотелось поехать туда, но это совершенно невозможно. Успеть в срок просто нереально.

– Конечно нет. Бедный Роберт. Бедняга, бедняга. Надо же, выкидыш! А ведь в прошлый раз все шло так хорошо. По-моему, ей было – сколько? – сорок пять. Но даже и в этом случае…

– Что ж, единственное, что мы можем сделать, – это написать Роберту, – добавил Оливер и вздохнул. – И поехать повидаться с ним, как только сможем. Все это очень печально. Она мне так нравилась. Я уважал ее, это была чрезвычайно умная женщина. Я… Мы многим ей обязаны.

– Да, – согласилась Селия, которая иногда противилась вмешательству Дженетт в дела «Литтонс» и нескрываемому восхищению Оливера этой женщиной и теперь чувствовала себя виноватой. – Дженетт прекрасно к нам относилась. И мне она тоже нравилась. А как было весело, когда она приезжала к нам в гости прошлым летом, со всеми детьми. Она была полна жизни, я не могу представить ее… о господи. Как жестоко! Я немедленно напишу Роберту. А эти несчастные мальчики…

– В самом деле, – сказал Оливер, – пережить такой кошмар – потерю обоих родителей. Селия, да что ж это за страшная неделя такая: убили эрцгерцога, миру грозит война, а теперь еще и бедная Дженетт.

– Да, вы беременны, – осторожно сказал врач, с натянутой веселостью добавляя, что природа знает свое дело. – Однако вы не должны слишком доверяться ей. Давление у вас немного выше нормы, поэтому нужно как можно больше отдыхать, миссис Литтон. В общем, сон в положенное время, долгий отдых после полудня, никаких ранних подъемов, никаких нагрузок и, разумеется, никакой… – он прокашлялся, – никакой интимной близости. А я буду навещать вас для осмотра каждую неделю.

– Не гляди на меня так, Роберт, любимый, – сказала Дженетт, когда врач ушел. – Я буду в полном порядке, вот увидишь. Вспомни, какой образцово-показательный акушерский случай я собою представляла, когда родилась Мод. Я прекрасно себя чув ствую. И очень счастлива и рада.

– Знаю, дорогая моя, знаю. Но… не могу же я не волноваться.

– Ты не должен. Кроме того, это целиком моя вина. Мне нужно было… в общем, нужно было настоять на том, чтобы мы вели себя осторожнее. Но в минуты страсти это так трудно. А эти мгновения так чудно страстны, правда?

Роберт улыбнулся, растроганный ее счастьем.

– Ты просто должна относиться ко всему проще, – посоветовал он. – Не нужно чрезмерных развлечений. Не стоит без конца бегать в банк «Эллиоттс» и…

– Знаю, знаю, Роберт. И еще в «Литтонс». Хорошо, не буду. Обещаю. Беременность гораздо важнее. Я понимаю.

Что ж, по крайней мере, она это признавала. В последнее время Роберт чувствовал себя несчастным: Дженетт была полностью поглощена своей новой важной литературной жизнью, как она это называла. Она просто обожала все это – обожала ходить в офис «Литтонс», очень фешенебельное здание из темного камня во французском стиле близ Грамерси-парка. «Дом должен выглядеть престижно, – объяснила она Оливеру, – поэтому важно, чтобы там была хорошая витрина». Роберт все это просто возненавидел: иронией судьбы он был разлучен с женой ее заботой о его собственной семье. На самом деле офис для них нашел именно он, и затем его не допустили к участию в деле. Все прибрала к рукам Дженетт: она самостоятельно обсуждала сроки аренды, отделку, кадровые ставки, и Оливер полностью подчинился ей. Роберт наблюдал за этим процессом и переживал: уж он-то знал, как прекрасно Дженетт умела подчинять.

Филиал издательства «Литтонс» в Нью-Йорке был сравнительно небольшим, но весьма влиятельным. Управлял им представительный молодой человек по имени Стюарт Бейли, которого Оливер переманил из «Даблдей»[10] и назначил главным редактором. Исполнительного директора, ответственного за деловую сторону, нашла сама Дженетт.

– Он управляет одной из благотворительных организаций, с которой я связана. Человек чрезвычайно способный и в целом не чужд искусства. Я предпочла бы, чтобы он и Стюарт предоставляли совместные отчеты. Это лучше, чем просить одного из них отчитываться перед другим. Оба асы в своей области. Возникли бы проблемы.

Оливер, которого, как всегда, впечатлило ее понимание структуры компании, согласился. В итоге – Роберт знал, что так оно и будет, – оба отчитывались перед Дженетт. Вначале компания выпускала лишь то, что издательство «Литтонс» печатало в Лондоне, но несколько месяцев спустя Стюарт Бейли начал обзаводиться собственными книгами и авторами. Он был одновременно и деловым, и творческим человеком, и Селия, как никто, оценила его.

– Он просто безупречен. Вот бы заполучить его в Лондон!

– Мне кажется, – ответил на это Оливер, насмешливо глядя на жену, – в Лондоне маловато места для вас обоих.