– Он не смог. Это слишком опасно.

– Мистеру Хардингу необходимо с ним встретиться.

– Я попробую организовать такую встречу, но потом Рэндольфу опять придется скрыться. Мы можем доверять этому мистеру Хардингу?

– У нас нет выбора.

Лицо Саймона посуровело.

– Я поговорю с Рэндольфом и пришлю вам весточку с указанием места встречи.

Он кивнул на шляпку, которую Эвелин все еще держала дрожащими руками. Подошел ближе и сжал ее плечо.

– Купите ее, Эвелин. Она удачно подчеркнет ваши голубые глаза.

– Где хочет встретиться Рэндольф? – Джек изучил записку и сурово уставился на Эвелин.

– Там же все сказано.

– Но в его словах нет никакой логики. Чертовщина какая-то. – Джек был так рассержен, что даже не стал подбирать приличные слова в присутствии дамы.

Эвелин прошла в комнату, села у стола и тщательно расправила платье.

– Вы должны понять, что Рэндольфу приходится быть осторожным, – начала она.

– Я понимаю, что он старается избегать встречи с сыщиками, чтобы они не расспрашивали его об убийстве Бесс Уитфилд. Но зачем встречаться в этой печально знаменитой таверне «Петух и бык» на шумном рыбном рынке Биллингсгейт в оживленный пятничный полдень?

– Так будет безопаснее. В тех местах его никто не узнает.

Джек почувствовал, что выходит из себя.

– И его не интересует ваша безопасность и ваша репутация?

– Я скромно оденусь.

Положив ладони на стол, Джек подался вперед и сердито взглянул на Эвелин:

– Думаете, этого достаточно? Вы давно смотрелись в зеркало?

Эвелин сглотнула.

– Мы пойдем туда вместе. На обратном пути будет уже темно.

– Нет, Эви. Мы не пойдем вместе. Я должен встретиться с мистером Шелдоном с глазу на глаз.

Глаза Эвелин испуганно расширились.

– Но я должна пойти. Мне надо увидеть Рэндольфа. Саймон сказал, он не захочет разговаривать с вами, если меня там не будет.

– И кто такой этот Саймон?

– Саймон Гатри близкий друг Рэндольфа, и он тоже учится в Оксфорде. Это он передал записку с просьбой встретиться в «Петухе и быке».

Джек посмотрел на скомканную записку. За свою карьеру ему не раз приходилось встречаться с клиентами на самом дне Лондона, но никогда он не нес ответственности за безопасность своей спутницы.

«Петух и бык» – шумное, грязное заведение в самом центре рыбного рынка Биллингсгейт. Оно находится близ лондонских доков, поэтому там всегда полно матросов, портовых рабочих, торговок рыбой, покупателей, проституток, воров и контрабандистов.

Это не место для леди.

При необходимости Джек мог бы раствориться среди посетителей «Петуха и быка», и если бы его узнали, многие посетители таверны смотрели бы на него как на героя среди жестоких государственных обвинителей. Ведь ему удалось оправдать многих простых людей.

Но взять в такое заведение Эвелин?

Немыслимо.

Взгляд Джека остановился на ее лице. Золотистые волосы были собраны в пучок, но строгая прическа лишь подчеркивала необыкновенный разрез кошачьих глаз, мерцавших голубым светом.

Внезапно его охватила ярость к Рэндольфу Шелдону, за которого Эвелин собиралась выйти замуж.

– И все-таки я пойду один, – повторил Джек. – Когда вернусь, все расскажу.

Эвелин выпрямилась.

– Нет, я пойду с вами или одна.

– У вас нет выбора, Эви.

Она смело встретила его строгий взгляд.

– Вам должно быть известно, Джек, что я не люблю повиноваться нелепым приказаниям. Пусть это и опасно, но я хочу увидеть Рэндольфа. И увижу его.

Еще бы, подумал он. Эвелин согласна подвергать себя опасности, лишь бы помочь своему возлюбленному. У Джека заныло в груди. Ни одна из его бывших знакомых не стала бы рисковать собой ради него.

Неужели он ревнует?

Глупости! Просто он привык к жесткому, холодному миру криминальной юстиции, и ему сложно понять душевный мир Эвелин.

Должно быть, она посчитала, что он почти готов согласиться с ней, потому что вдруг перегнулась через стол и тронула его руку.

– Пожалуйста, поймите, Джек. Я не думаю, что это настолько опасно. Ведь там будете вы, Саймон и Рэндольф.

Джек перевел взгляд на ее нежные тонкие пальцы. Она все равно поступит по-своему. Она пойдет туда одна, а без него ей вряд ли удастся покинуть это гиблое место в целости и сохранности.

– Хорошо, – ответил он, – я, пожалуй, соглашусь, но лишь потому, что не хочу, чтобы ваш отец страдал, случись с вами что-нибудь плохое, если вы отправитесь туда одна.

Эвелин убрала руку, и на ее губах появилась загадочная улыбка.

– Все будет в порядке, Джек. Вот увидите.

Джек перевел взгляд с ее голубых глаз на пухлую нижнюю губу, изогнутую в чувственной улыбке, и кровь прилила к его голове. И уже в который раз он подумал, во что он ввязался. Стоит ли игра свеч?

Сложнее всего было выбраться из дома незамеченной. Эвелин заявила, что не очень хорошо себя чувствует, и после раннего ужина удалилась в свою комнату. Отослав служанку, она принялась беспокойно мерить шагами спальню.

За закрытыми шторами светило вечернее солнце, и на тумбочке горела одинокая свеча. На кремовые стены падали причудливые, призрачные тени.

Все в доме было подчинено строгому распорядку, которого много лет придерживался отец Эвелин. Знакомое поскрипывание деревянных половиц заставило ее остановиться и прислушаться к тяжелым шагам отца на лестнице. Лорд Линдейл направлялся в библиотеку, где примется за чтение научных книг, поужинает принесенной на подносе едой и останется до полуночи. Слуги, в том числе миссис Смит, Джанет и Ходжес, станут заниматься своими обычными обязанностями и до вечера не покинут кухни. Только слуга отца будет находиться поблизости, чтобы помочь лорду Линдейлу лечь в постель.

Эвелин еще пять минут походила по комнате, то и дело поглядывая на стоящие на каминной полке часы.

Четыре часа.

Убедившись, что ей наконец-то удастся выскользнуть из дома незамеченной, она бросилась к шкафу. Просунула руку за стенку и вытащила оттуда припрятанное заранее платье.

Вытряхнула прочную черную ткань и оглядела наряд. На миг ее охватило чувство вины. Однако мысль о Рэндольфе помогла ей взять себя в руки.

Платье принадлежало Джанет, и Эвелин стащила его из прачечной, пока никто не видел. К счастью, месяц назад, еще до того, как ей пришла в голову мысль позаимствовать наряд своей служанки, она купила ей несколько новых платьев. У Эвелин не было подходящей для «Петуха и быка» одежды, а ведь она пообещала Джеку нарядиться соответствующим образом.

По правде говоря, Эвелин понятия не имела, как ей надлежит одеваться для похода в подобное заведение. В детстве она почти все время проводила в кабинете отца в «Линкольнз инн» или с домашним учителем. А позднее, когда отец унаследовал титул, начала выходить в свет.

Эвелин никогда не приходилось оказываться в простых кварталах Лондона, не говоря уж о шумном рынке Биллингсгейт.

– Ничего не случится, – произнесла она вслух. – Ты нужна Рэндольфу.

Швырнув платье на кровать, она потянулась к застежке. Сняла тонкий муслин и поежилась от прохладного вечернего воздуха. Натянув черные чулки, принялась за платье. Как хорошо, что пуговицы на нем были спереди, а не сзади, именно поэтому Эвелин и выбрала его.

Она подошла к большому зеркалу в углу и нахмурилась. Платье было на два дюйма короче и слишком обтягивало грудь. Эвелин знала, что Джанет ниже ее ростом, но и представить не могла, что платье окажется слишком узким.

Она снова взглянула на часы. Придется идти как есть: Джек ее уже ждет. Поверх она накинет грубый шерстяной плащ, а слишком короткий подол лишь укажет на ее стесненные финансовые обстоятельства. В прочных черных туфлях Джанет никто не примет ее за богатую даму.

Схватив черную шляпку, Эвелин подошла к дверям и тихо спустилась по лестнице.

Джек стоял у наемного экипажа за углом дома, когда наконец появилась Эвелин. Он оглядел ее с ног до головы, и при виде ее странного наряда на его лице появилась ухмылка.