Население японского острова Хатерума обладало бессмертием, но жило в весьма стесненных условиях. Особенно огорчал островитян скудный рацион. Долгое время они мирились с этим, но из-за голодухи нравы на острове постепенно портились, и в конце концов дошло до того, что хатерумцы превратились в чертей местного розлива — они. А чертям, как известно, человеческие законы не указ. Поэтому они принялись активно убивать друг дружку и с аппетитом употреблять в пищу. То есть на тех островитян, что пошли на сукияки и прочие традиционные японские блюда, бессмертие вроде и не распространялось…

Боги, узнав об этом, схватились за головы: они-то полагали, что вынужденный аскетизм приведет население Хатерумы к святости, а вышло совсем наоборот. Попытки усовестить пустившихся во все тяжкие и дошедших до каннибализма островитян ни к чему не привели, и боги поняли, что нет иного варианта, как обрушить на Хатеруму дождь из кипящего масла, что и было сделано. А как еще иначе привести к порядку бессмертных чертей? Незатронутой оказалась только береговая полоса.

Черти они после такого дождика утеряли все свои бессмертные свойства и мир живых покинули, и всего-то осталось на острове двое жителей — брат и сестра, которые во время организованного богами катаклизма собирали на берегу съедобные ракушки. Видимо, это и послужило причиной того, что их оставили в живых, — все-таки дорогого стоит, что они не поддались всеобщей вакханалии и предпочли дары моря, тогда как вокруг бегало много двуногой дичи.

На благочестивых брата и сестру боги возложили обязанность дать начало новым хатерумцам. Они благословили их супружеский союз и при этом сделали вид, будто не понимают, что толкают праведников на инцест.

Результат такой недальновидной политики не замедлил сказаться: первый ребенок, родившийся у супругов, оказался ядовитой змеей. Вторая беременность завершилась рождением многоножки, а третьим явился на свет геккон. Хороша семейка, ничего не скажешь!

Но против воли богов не попрешь — особенно если ты праведник и знаешь на примере соотечественников-чертей, к чему может привести пренебрежение указаниями сверху. Поэтому супруги упорно трудились в постели и наконец были вознаграждены рождением младенца с человеческим обликом. Затем пошли другие вполне человеческие дети, которые и положили начало новому заселению Хатерума. Но были они, увы, смертны.

Надо полагать, боги учли свою ошибку и, чтобы не предпринимать экстренных мер, вроде дождя из кипящего масла, сразу поставили новых хатерумцев перед необходимостью умирать в положенный срок.

Довольно часто бессмертие служило призом на спортивных соревнованиях. Люди и самые разнообразные животные, выступающие как на стороне людей, так и против них, бегали, прыгали, летали и плавали в стремлении добыть человеку бессмертие или, наоборот, лишить его возможности жить вечно. Иногда, не утруждая себя физическими упражнениями, они состязались в красноречии или метали жребий. А порой — в прямом смысле — надеялись на чудо: сидели у водоема и ждали, что всплывет камень, и тогда…

Да все что угодно может быть тогда, когда всплывет камень…

Индейцы айорео, как мы помним, могли бы жить вечно, но обменяли бессмертие на съестные припасы. По не вполне понятной причине — может быть, из-за беспримерной глупости принятого решения — этот вопрос вернули на доследование в высшую инстанцию, где между ведающим делами айорео их тотемным предком Тапиром и Месяцем завязался спор. Здесь надо понимать, что Тапир, как и положено тотемному предку, был не совсем тапир, а Месяц — не совсем месяц, поскольку оба пребывали в человекоподобных ипостасях.

Тапир исходил из принципа невмешательства и считал, что встревать в судьбу подотчетного ему народа не следует — дескать, пусть делают, что хотят, а Месяц придерживался прямо противоположного мнения. Стороны никак не желали сближать свои позиции и в конце концов устроили судебный поединок — кто победит, тот и прав. К счастью, все обошлось без кровопролития и ограничилось состязаниями в беге, итог которых должен был поставить точку в дискуссии.

Договорились, что если первым до озера добежит Месяц, то умершие айорео будут возрождаться, а если Тапир — то все устроится согласно желанию индейцев и программа «Жизнь в обмен на продовольствие» получит дальнейшее развитие. Тапир схитрил, спрямив путь, и прибыл к финишу первым. Несмотря на очевидное нарушение правила «фэйр-плей», он был признан победителем, поскольку в условиях состязаний не была оговорена длина дистанции, а только конечный пункт.

Жаба и лягушка решали жить или не жить вечно африканскому народу манжа. Смерть, принявшая облик мужчины по имени Фи, объявила (а точнее, объявил), что будет забирать людей в зависимости от исхода соревнования по прыжкам в длину между лягушкой и жабой. Но вот любопытная деталь: не было оглашено, чья именно победа пойдет на пользу людям. Первой прыгнула жаба и свалилась в вырытую Фи яму. Фи быстренько засыпал неудачливое земноводное землей и сказал, что отныне люди будут умирать. Вот если бы первой скакнула лягушка да перепрыгнула бы…

Странно не то, что все случилось именно так, как случилось, а то, что манжа поверили смерти, которая — кто-нибудь сомневается в этом? — играла краплеными картами.

Судьба трех других африканских народов — тсонга, камба и ронга — выяснялась в состязаниях с участием хамелеона. В первом случае его соперником была синеголовая ящерица, во втором — птичка ткачик, а в третьем — крокодил с синей головой.

Демиург народа тсонга проживал по весьма неожиданному адресу — он обосновался не на небе, как большинство его коллег-демиургов, а в болоте и звался запросто Болотным Вождем. И именно из болота он послал к тсонга хамелеона с сообщением, что после смерти они будут воскресать, и синеголовую ящерицу — с сообщением, что они будут разлагаться. Добежит первым хамелеон — быть тсонга бессмертными, а не добежит — значит, не судьба… Хамелеон занял хотя и почетное, но все-таки второе место, и за это ставшие смертными тсонга мстят хамелеонам с беспощадной фантазией: ловят бедолаг и набивают им пасть табаком.

Перед ткачиком у хамелеона, который нес сообщение, что камба уготована вечная жизнь, имелась фора. Он стартовал раньше, и, казалось, успех был ему гарантирован. Но вместо того чтобы спешить к цели, хамелеон принялся закусывать мухами, а представ перед камба, долго не мог выговорить заготовленную фразу. Тем временем ткачик, отправленный ему вдогонку с известием противоположного свойства, несся стрелой. В самую последнюю секунду он опередил хамелеона и объявил племени камба смертный приговор.

Ничуть не лучше показал себя хамелеон и когда пришло время помериться скоростью с синеголовым крокодилом. Правда, наученный печальным опытом, он старательно, ни разу не остановившись по личной надобности, прошел всю дистанцию, но все равно уступил. Синяя крокодилья голова первой пересекла финишный створ, и ронга испили ту же горькую чашу, что и тсонга с камба.

На острове Гуденаф в Меланезии прыгали через овраг, по дну которого текла река, лягушка и креветка. Креветка успешно овраг перепрыгнула, а лягушка зацепилась ногой за куст, свалилась в воду и с воплями «Помогите!» стала тонуть. Такое, конечно, трудно представить, но гуденафская лягушка не умела плавать.

Креветка вместо того, чтобы прийти ей на помощь, произнесла назидательную речь, которая свелась к тому, что, если лягушка утонет, это неминуемо приведет к трагическим последствиям для всего живого на Гуденафе, поскольку, получив одну жертву, смерть войдет во вкус и будет требовать дань еще и еще…

Так оно и случилось. Лягушка утонула, а затем мор поразил живущих на Гуденафе меланезийцев, дотоле бессмертных…

Демиург Обасси послал лягушку и утку к африканскому племени экой со взаимоисключающими вестями. Лягушка должна была сообщить, что экой будут умирать окончательно и бесповоротно, а утка — что их ждет воскресение. Для себя Обасси решил: какой сценарий будет донесен до экой первым, тот и осуществится.