Племя тенетехара вело тихое бессмертное существование в родной Восточной Амазонии, но потом начали происходить странные события. Сведения мифа на этот счет бессвязны. Некая девушка стала любовницей змея и родила сына — сразу взрослого. Тот очень удобно устроился: ночь проводил в утробе матери, а днем болтался по лесу. Это выглядело вызывающе и понемногу всем начало надоедать. У девушки был брат, и вот он насоветовал ей спрятаться, когда сын в очередной раз уйдет на прогулку. Так она и поступила. Сын, не найдя материнской утробы, от огорчения поднялся на небо, поломал там свои лук и стрелы, и свидетелем всему этому был паук.

Каким-то необъяснимым образом именно этот факт послужил причиной того, что люди и животные перестали жить вечно, а пауки, как утверждает миф, наоборот, обрели бессмертие — во всяком случае, некоторые… Не иначе как пауку просто заплатили за молчание, но что он увидел такое-этакое, о чем должен молчать, — большой вопрос…

Справедливости ради заметим, что, согласно другому мифу, тенетехара потеряли бессмертие из-за нарушенного ими табу на половые сношения. И в это как-то больше верится.

Паук, который предложил двуполому демиургу Маву-Лизе сделать смертными людей бенинского племени фон, тоже, пока не припекло, не думал о ценности вечной жизни. Он даже использовал в качестве наглядного пособия камень, бросив его в водоем со словами: «Как камень пошел на дно, так и люди будут умирать навсегда». И это подействовало: Маву-Лиза пошел на поводу у паука. Но тут скончалась паучья мамаша, и паук прибежал к Маву-Лизе с просьбой оживить ее, а заодно дать бессмертие племени фон. Но — поздно! Маву-Лиза послал его куда подальше.

Если верить другой легенде, поначалу живые и мертвые люди племени фон могли видеть друг друга и, следовательно, общаться — если не словами, то хотя бы знаками. Чтобы увидеть родного покойника, живому фону достаточно было свистнуть, однако рассказывать об этих встречах запрещалось. К сожалению, одна женщина нарушила табу, и после этого коммуникации между мирами живых и мертвых прекратились.

При участии шершня перестали быть бессмертными мидзи, живущие на северо-востоке Индии.

История тут весьма запутанная. Так уж сложилось в местах проживания мидзи, что дети, рожденные Солнцем от Месяца, умирали, а люди нет. Однажды Солнце — в этих краях, как мы уже поняли, это была женщина, и весьма плодовитая, — попросила Месяца с каждым днем все больше закрывать лицо, чтобы все подумали, будто он умирает. Сама она при этом притворилась расстроенной и так вошла в роль, что крупные слезы полились из ее глаз. Делалось все это, вероятно, для того, чтобы спровоцировать людей на какой-нибудь неправильный поступок и подвести их под монастырь.

Человек, как нередко бывало с ним в подобных случаях, повел себя при виде плачущего Солнца не вполне адекватно. Он зачем-то завернул в саван дохлую собаку и стал оплакивать ее, как близкого родственника. В общем, передразнил Солнце. Хотя остается вопрос: сделал он это, потому что раскусил притворство Солнца, или просто собезьянничал, проявив свойственные людям глупость и бессердечие.

Горевал человек настолько натурально, что Солнце почти поверила ему. Однако, действуя по принципу «доверяй, но проверяй», послала для выяснения всех обстоятельств последовательно птичку, курицу, свинью и пчелу, но все без толку — никто из ее эмиссаров не сумел достоверно определить, притворяется человек или нет. Тогда Солнце отправила на разведку шершня. Тот проколол острым жалом саван и обнаружил под ним собачий труп.

Это развязало Солнцу руки. Когда умер очередной их с Месяцем ребенок, она сбросила его тело на землю, и оно, пока летело, превратилось в оленью тушу. Мидзи ничуть не удивились свалившемуся с неба дармовому мясу, уплели его с удовольствием и… сделались смертными. А дети Солнца и Месяца заняли освободившееся место и стали жить вечно.

Лакун в этом мифе тьма, но они-то, как представляется, и свидетельствуют о достоверности описываемых событий. Ведь пожелай мидзи что-либо выдумать, они наверняка избежали бы нестыковок.

И в заключение разговора о вредоносности живых существ нельзя не сказать хотя бы несколько слов о червях.

Чуть ли не самыми полезными из них считаются пиявки. Но именно пиявки, а точнее, одна пиявка посодействовала тому, что начали умирать люди народа сора, живущего в Индии.

В стародавние времена в Южной Азии случился потоп, после которого уцелело совсем немного сора. Но зато эти люди оказались под броневой защитой двух божественных братьев — Бхимо, жившего на небе и брызгавшего сверху в озера и реки воду бессмертия, и Рамо, поселившегося на земле. В какой-то момент Бхимо сказал, что ему надоело управлять водными ресурсами, и попросил брата заняться распределением воды бессмертия. Рамо, однако, делегировал все полученные от Бхимо полномочия пиявке. Та отправилась к Бхимо за заветным сосудом, но вместо того, чтобы опрыскать окрестности, употребила все его содержимое внутрь.

Представ перед Рамо, эта представительница кровососущих кольчатых паразитов заявила, что Бхимо отказал ей в воде бессмертия. Правда, однако, вышла наружу, и разгневанный Бхимо испепелил мошенницу.

Это не значит, что справедливость восторжествовала. Какие-то капли воды бессмертия в животе пиявки не испарились, она ожила и здравствует поныне в каком-то индийском болоте. А народ сора стал умирать, поскольку на его долю чудесной влаги не осталось.

По просьбе червей, тип которых миф не указывает, Старший Брат сделал смертными индейцев папаго, живущих в жаркой пустыне Сонора в американском штате Аризона. Кстати, сами эти индейцы называют себя не папаго, а тохоно-оодхам, что в буквальном переводе как раз и означает «люди пустыни»…

Причины, по которым черви взъелись на тохоно-оодхам, не называются, но благодаря аллюзии, вызываемой предыдущим сюжетом, сам собой напрашивается вопрос: а не имела ли и здесь место борьба за водные ресурсы?

Многие народы наказывались лишением бессмертия за совершенные преступления. Причем спектр совершенных уголовных деяний весьма широк — здесь и убийства, и изнасилования, и нанесение увечий, и грабеж, и мелкое воровство, и лжесвидетельства…

Жил-поживал в небесном городе Асгарде среди других германо-скандинавских высших богов-асов чистый душой и прекрасный телом Бальдр, сын верховного бога Одина и верховной богини Фригг и сам бог света и весны. Он был так хорош собой, что от него исходило сияние. Но вот незадача: вдруг, как сообщает «Младшая Эдда», «Бальдру Доброму стали сниться дурные сны, предвещавшие опасность для его жизни». Один отнесся к ним весьма серьезно и отправился за разъяснениями в царство мертвых Нифльхель к провидице-вёльве, которая сообщила ему, что Бальдр неминуемо погибнет от руки другого сына Одина и Фригг — слепого бога Хёда.

Несмотря на обещанную неизбежность трагедии, Фригг предприняла активные действия, чтобы ее предотвратить:

она «взяла клятву с огня и воды, железа и разных металлов, камней, земли, деревьев, болезней, зверей, птиц, яда и змей, что они не тронут Бальдра». Прочие боги после этого пришли к выводу, что более опасности для их соседа по Асгарду не существует, и сделали из него мишень, начавши прямо на заседании тинга, местного парламента, швырять в беднягу камни, стрелять по нему из луков, а некоторые доходили до того, что, войдя в раж, рубили его мечами. Миф утверждает, что все это было Бальдру, что слону дробина или ежу щекотка.

Столь благополучная развязка сюжета, обещавшего поначалу печальный конец, не понравилась богу хитрости и обмана Локи, который, хотя и ценился жителями Асгар-да за изворотливый ум, богом считался второстепенным, поскольку происходил не из асов, а из рода великанов-ёту-нов. Эта второстепенность, похоже, сильно угнетала Локи, и он только и делал, что творил разные гадости. Причем очень часто делал это не ради собственной выгоды, а из любви к искусству.