И сын Зевса смущенно зарделся.

Снаружи послышались хлопки огромных крыльев.

– Это Танат! – Алкестида побледнела. – Спаси меня, молю тебя, Геракл!

– Да плевое дело, – улыбнулся могучий герой и с размаху огрел заглянувшего в деревянную гробницу Таната доской по голове.

Бог смерти вскрикнул и, не удержавшись на ногах, покатился по земле.

– Ох уж мне это их олимпийское любопытство, – добродушно ворчал Геракл, выбираясь из склепа. – Ну что ты, Танат, везде лазишь, заглядываешь туда, куда не надо? С девушкой поговорить мешаешь.

Худой костлявый юноша во всём черном (и в похожем на крылья летучей мыши черном плаще) испуганно зашарил в осенних листьях, ища свой слетевший с головы шлем.

– Извини, Геракл, – слегка заикаясь, ответил бог, – но мне тут из Фер поступил вызов… я не знал, что ты там… ну, в склепе… с женой Адмета.

Отыскав наконец свой шлем (забрало на пол-лица, две узкие прорези для глаз, остроконечные уши – умоотводы), Танат попытался нахлобучить его на голову, но безуспешно – шлем так помялся, что напоминал теперь медный тазик для мытья ног.

– А ну-ка вали отсюда… – Отбросив в сторону треснувшую пополам доску, сын Зевса грозно пошел на бога смерти.

– Да ты чего, Геракл? – испугался Танат. – Вина на пиру перепил? Тут всё по закону. Жена Адмета добровольно, слышишь, ДОБРОВОЛЬНО согласилась сойти в царство мертвых!

– Добровольно говоришь? – проревел могучий герой, пинком опрокидывая пятящегося юношу.

– А-а-а-а… – закричал бог смерти. – Аид, на помощь!

– Кричи-кричи, дурак! – рычал сын Зевса, поднимая Таната над землей и швыряя его за кладбищенскую ограду.

– Я этого так не оставлю! – кричал и ругался юноша, на четвереньках драпая от подвывающего в боевом запале Геракла. – Я буду жаловаться самому Зевсу!

– Да хоть самому Крону, – утробно захохотал могучий герой, давая Танату очередной титанический пинок под зад, после которого у несчастного бога самопроизвольно сработал портативный телепортатор и юноша вместе с частью засохшей клумбы переместился обратно в царство Аида.

– Вот так! – Геракл небрежно отряхнул свои доспехи и вернулся к Алкестиде, с трепетом ожидавшей конца схватки.

– Ай-яй-яй-яй! – погрозил сынуле пальцем сидевший на Олимпе Зевс.

– Ты его накажешь? – с интересом спросил Эрот.

– Кого, Таната? – уточнил Громовержец. – Понятное дело накажу, что это он моему сынуле перечит, молокосос…

Увидев целого и совершенно невредимого сына Зевса, жена Адмета вся аж просияла.

– Ты победил?! – радостно прокричала она, бросаясь на шею несколько онемевшему от такой бурной реакции Гераклу.

– Если точнее, – смущенно пробурчал герой, – то я всего лишь набил Танату морду. Он рылом не вышел, чтобы сойтись со мною в равном поединке.

– О мой спаситель! – простонала Алкестида, прижимаясь к герою, затем разжала объятия и, слегка отстранившись, очень странно улыбнулась.

«Весьма странная улыбка!» – в замешательстве подумал Геракл.

Женщина же после этого стала вести себя еще более непонятно.

Внимательно оглядев основательно присыпанный опилками пол гробницы, она лукаво поманила героя и легким движением руки сняла с себя белоснежное, скрывавшее фигуру платье. Наверное, не стоит объяснять, что под платьем у нее ничегошеньки не было. Вернее, кое-что там, конечно, было, и Геракл, увидев это «кое-что», окончательно впал в героический ступор.

«Что всё это, в конце концов, означает?» – удивленно размышлял могучий герой.

Он решительно не знал, что делать в этой странной, необычной ситуации.

Но ведь хоть что-нибудь делать-то надо было?

– Э… – прохрипел сын Зевса, очумело таращась на обнаженную красавицу. – Тебе как… не холодно?

– Нет, – ответила Алкестида, схватив героя за кожаный пояс и игриво потянув Геракла на себя.

Затем девица взяла его руку и бережно положила ее на свою упругую грудь.

Сын Зевса судорожно сглотнул, в панике пытаясь сообразить, что же эта женщина от него хочет и почему она так странно повела себя именно после столь благополучного спасения от смерти.

– Ну иди же ко мне, мой бычок… – горячо прошептала Алкестида, и Геракл благоразумно отдал инициативу женщине, о чем в конечном счете не пожалел.

– Ё-моё! – завопил Эрот, нервно крутя ручки настроек телескописа. – Вы только посмотрите, что они там вытворяют!

– Где, кто? – встрепенулся задремавший было на троне Зевс. – А ну, дай поглядеть…

Тучегонитель грубо оттолкнул хохочущего Эрота.

– Что ты там такого увидел… Е… подожди-подожди… это что, мой сынуля?

– Он самый! – радостно подтвердил бог плотской любви.

– Эй, а что это они там с этой девкой делают?

– Эфиопской лечебной гимнастикой занимаются! – давясь смехом, пояснил Эрот. – Йога называется!

– А ну-ка, ну-ка… – оживился Гермес, – я тоже хочу посмотреть…

Красный как рак Зевс нервно дернулся и, развернув телескопис на девяносто градусов, гневно бросил:

– Всё, до утра техника не фурычит!

– Вот же, блин! – искренне расстроился Гермес, и они с Эротом принялись играть на шелобаны в греческие города.

А наутро повел Геракл Алкестиду во дворец царя Адмета.

И невооруженным глазом было видно, что во дворце вчера вечером происходил грандиозный пир.

Часть мозаичных окон была разбита – это гости выбрасывали в окна пустые кувшины из-под вина. Правда, кроме пустых черепков кто-то из особо разошедшихся пирующих выкинул в окно и того самого виночерпия, который поведал сыну Зевса о беде жены коварного Адмета.

Виночерпий лежал на спине в позе окоченевшего покойника, да и цвет лица у него был соответствующий – синий.

Могучему герою стало жаль парня, и он наклонился, чтобы накрыть тело, но в этот самый момент покойник зашевелился, засучил ногами и хрипло произнес:

– Не надо больше жареной форели, я пас… – Улыбнувшись, Геракл накрыл спящего его же плащом.

По всей видимости, счастливчика выкинули с первого этажа.

В самом же дворце не было ни одного бодрствующего человека. Гости лежали покатом вперемешку со слугами, а среди гор бесчувственных тел бродил, с восковой дощечкой в дрожащих руках, всклокоченный, помятый Софоклюс.

– А, это ты, горилла, – вяло приветствовал он Геракла, как видно, не совсем еще протрезвев.

– Конечно, я, каракатица ты этакая, – совсем не обидевшись, добродушно ответил могучий герой. – Ступай во двор и отыщи наших ишаков. Сейчас я провожу царицу, и мы немедленно выезжаем…

– Отыщи ишаков, отыщи ишаков, – жалобно захныкал Софоклюс. – Какие еще ишаки в пятом часу утра? Тут бы опохмелиться, а не ишаков каких-то непонятных искать…

И, бормоча себе под нос, историк вышел из дворца.

– Как, вы уже уезжаете? – несколько разочарованно спросила Алкестида.

– Подвиги не ждут, – мягко пояснил герой. – Уж ты-то должна понимать такие вещи.

– Я понимаю, – серьезно кивнула красотка.

Адмета они нашли в царской опочивальне. Тот лежал на огромном ложе в обнимку с молодой смазливой девчонкой и с огромным бородатым солдатом в полном комплекте боевых доспехов.

– Это Терос, – неприязненно пояснила Алкестида, – верный телохранитель Адмета. Он никогда не расстается с царем, даже в спальне. А после того как Адмет узнал о готовящемся перевороте, он разрешил Теросу спать в собственной постели.

– Бывает, – задумчиво покивал Геракл. – Ну а кто эта голая шлюшка слева, тоже, наверное, телохранитель?

– Очень метко сказано, – рассмеялась Алкестида. – Тело-хранитель! Какая же я была дура! А этот мерзавец всё время развлекался на стороне с плоскозадыми девицами. Геракл, забери меня отсюда…

– Не могу. – Сын Зевса развел руками. – Меня ждут великие подвиги, еще целых четыре!

– Но что же делать? – в отчаянии воскликнула красавица.

– Сейчас что-нибудь придумаем, – пообещал Геракл и, стащив храпящего телохранителя с кровати, оценивающе поглядел на Адмета с любовницей.