и Ринго вдоволь накурится с отхваченных денег, а мне
останется только спиться. Через тернии к звездам.
Оскар Уайльд как-то сказал: «Мы все расточаем свои дни
в поисках смысла жизни. Знайте же, этот смысл — в искусстве
».
Как все просто и легко. Но все же Я закончу начатое.
Не потому, что согласен с Уайльдом. И не потому, что искренне
верю в себя. А просто другого не имею. Да, мы устроим
это мероприятие, провоцируя массовый синдром Стендаля,
а потом Я соберу чемоданы и отправлюсь к дальним
родственникам за триста километров от всего этого цирка.
Или уеду к морю, там вроде море… прощай, мерзкое уныние!
Никогда бы не подумал, что распишу себе режим дня, но
по-другому мне не осуществить намеченное. После завтрака
в течение двух часов рисую иллюстрации для Виты Моне,
деньги за которые продолжают капать на банковскую карту
моей мамы. Потом час на отдых. Затем отрисовка будущего
сайта — в день по разделу. К вечеру, начиная с семи часов,
Я свободен. Читаю, гуляю или клепаю свой мультфильм
«Лоботомия».
Кто-то скажет: «Ты жить-то успеваешь?» А Я пропущу этот
вопрос. Анри Руссо, создавший столько полотен с джунглями,
никогда не покидал пределов Парижа. А Я не был ни в Париже,
ни в джунглях. И мне кажется, что одна из моих кошек
снова беременна. Хочу, чтобы скорей прошла эта неделя.
Прошла неделя.
Я закончил сайт и отправил его запчасти ринговскому
веб-дизайнеру. А еще за один день, тот, что был вчера, Я создал
серию картин «7» (о семи смертных грехах).
Но самое главное мое открытие состоялось час назад.
Я лежал на кровати и безжалостно изрисовывал молескин,
подаренный мамой. Как вдруг меня посетила идея. Ведь они
все говорили, что мой «F#CKing ART» — разный. Да, разный
до непростительного, не имеющий определенности и даже
конкретного стиля. Осознание всего этого натолкнуло на поиск
символа, чего-то, что бы сделало меня — мной, мастерски
все объединило и придало узнаваемость. Додуматься до
этого гораздо проще, чем откопать этот самый символ.
Минут десять Я лежал лицом вниз и перебирал в голове
всевозможные приятные мне образы. Их было не так много:
стакан молока, Джейн, моя старая куртка, моя новая куртка,
мои кошки, господи, а вдруг они опять родят, что мне делать
с котятами? Так, соберись. Сконцентрируйся на дурацких
символах, ладно. Эм… электронные часы, озоновый запах,
озоновый запах ведь бывает? Ну, тот, что после дождя… хорошо,
в общем, что еще… Джейн, целоваться с Джейн, обниматься
с… Черт! Неужели Я дошел до такого, что не могу
придумать драный символ?! Лон начал мяукать — хочет,
чтобы Я посадил его на шкаф. Он часто там сидит, еще бы…
женщины-кошки вынашивают его потомство, а он гуляет по
шкафам. На этом самом шкафу стоит банка из-под шоколадных
конфет, Я в нее вытряхиваю карманную мелочь. Кто бы
мог подумать, что моему коту взбредет в его кошачью голову
усесться на эту банку верхом. В этот момент Я все еще копался
в памяти, выискивая родное и близкое. Сокрушительный
удар по затылку заставил меня взвыть от неожиданности.
Нашкодившее существо скрылось молниеносно, оставив
меня с гудением в мозгу выгребать из-за шиворота холодные
груды мелочи.
Вдруг это знак? Примерно так Исаак Ньютон и открыл
свой закон притяжения. Может, мой худощавый черный кот
и есть этот нужный символ? И Я нарисовал его — с непропорционально
гигантской головой и четырьмя треугольными
зубами. Это заслуженная пародия. Голова все еще трещала,
словно меня припечатали черенком от лопаты.
— Иди сюда, поганый Ньютон! Я надеру твой черный зад,
прежде чем его увековечить.
Но он не вернулся — наверное, гордо отправился навстречу
новым приключениям.
Кот — Ньютон.
Или просто мое неоправданное сверх-Я.
Глава 4
Кое-что о Джейн
Как зачарованный, Я провожал взглядом парящий в небе
косяк журавлей.
Эхо их развеселых воплей отдавало железом. Никогда
вживую не видел ничего подобного. Может, пару раз на
видео, но чтобы так — никогда.
Как жалко, что Джейн сейчас не со мной.
И это волшебное зрелище было тут же разрушено входящим
звонком моего лжеагента.
— Да… Але, черт возьми!
— Але… Флойд, ты будешь сейчас приятно удивлен…
— Вот как? Ты нашел себе другого художника и намерен
заняться его продвижением?
— Нет. Георг Лиамо… помнишь, Я говорил, что мы могли
бы отжать у него помещение под твою выставку? Так вот, он
согласен! Я пообещал ему, что мы нехило раскрутим этот выставочный
центр, будут журналисты, модели, светские львы
и MС Soroll!
— Это кто, интересно, тебе сказал, что он там будет?
— Черт, ну неужели ты не сможешь его никак привлечь?
За это они берут на себя бар и мы не платим за место. Понимаешь?
Все бесплатно… от нас только ты, гости и твои картины!
Ты посмотрел тот фильм, который Я тебе скинул, про
уличных художников?
— Посмотрел…
— Ну и как он тебе?
— Как барану новые ворота. Слушай, выходит, если мы избавились
от потребности платить за место, значит, нам нужно
куда меньше денег, да? Я говорю о тех четырех тысячах
долларов, которые ты насчитал за все это действо.
— Эм… пам-пам-пам. Как бы это сказать. Нет, нам попрежнему
нужны эти деньги, это позволит сделать мероприятие
еще бесшабашней и красочней. Модельки-официантки,
декор и все такое. Кстати, Я нашел тебе еще одну работу: тут
есть один портал, и им нужен человек, который будет каждодневно
писать статьи про лошадей.
— Да ты вконец, что ли, охренел?? Мало того, что ты выдумал
нереально огромную сумму, так еще и хочешь, чтобы
Я батрачил на нее? А что будешь делать ты? Пожинать плоды
«нашей успешности»? Вот сам садись и пиши про своих лошадей,
придурок!
— Флойд, ну ты же работал на ферме, наблюдал за их повадками.
И пишешь вроде куда ни шло…
— Да, наблюдал. И вот что Я тебе скажу: если бы у меня
был выбор между тобой и лошадью, моим агентом стала бы
лошадь!
Я повесил трубку. Меня трясло от злобы и возмущения.
Этот кретин уселся мне на шею, и, кроме ежедневной трепли,
ничего не происходит. Лишь встреча с Джейн — настоящий
подарок из всего, что он сотворил. У таких людей язык
подвешен настолько, что, еще толком не начав ходить, они
уже умеют завязывать галстук. Может, скажу недостойное,
но с радостью бы отдал десяток Ринго за одного воскресшего
Мартина.
Придя домой, Я накатал злобное, сочащееся желчью письмо.
Смысл его был в следующем: Я отправлю Ринго в отставку,
если по прошествии этой недели не увижу весомых
плодов нашего союза. Также Я прикрепил рисунок с котом
Ньютоном и огромной надписью IGNORE: к завтрашнему
утру мне нужно около трехсот наклеек с этой иллюстрацией.
Жестоко, но пусть уж попотеет, если хочет жрать икру.
Ужасный человек.
Этим вечером Я не рисовал. Улегся в постель, решил
досмотреть присланную кое-кем мудянку про граффити.
В общем-то, местами интересно, но меня не покидало чувство
какого-то гротескного оболванивания. Все эти стритарт-
художники, такие огорченные, что их живопись сверлит
массы и уходит с молотка. Они ведь всячески борются с серой
действительностью, только не совсем понятно, почему
на сайте каждого — онлайн-магазин с их работами на всем
этом барахле. Все так или иначе делают деньги.
А Я ложусь спать.
Пробудился Я ранним утром. Часов в пять-четыре. Проснулся
не сам, меня разбудила мама. Сказала, чтобы Я одевался
и спускался завтракать. В пять утра? Мой сонный
