Анна Трофимовна Сверкович как чувствовала, что второе «бабье лето» продлится всего несколько дней, поэтому не стала откладывать тихую охоту до воскресенья. Управившись с домашними делами, три утра подряд спешила в лес с корзиной и ведерком. Насобирала опят, зеленок, лисичек впрок: хватило и засушить, и замариновать, и заморозить. Подумала: вернется в следующем году из армии сын, полакомится от души.

Почтальоншу Зину она приметила, когда шла к колодцу по воду. Решила подождать и не переходить ей дорогу с пустым ведром, а заодно узнать, нет ли весточки от сына. Последнее письмо было аж в конце лета. Может, что-то случилось, или почта военная так работает, но на душе в последнее время было неспокойно. Муж тоже переживал, но виду не показывал. Все успокаивал ее: мол, когда погода нелетная, как почту из Афганистана доставишь, на верблюде, что ли?

— Тебе, Трофимовна, с мужем письмо. Только почему-то не от Сергея, а от командира части. Может, проштрафился или, наоборот, благодарность заслужил, — бубнила Зинка, но Анна ее уже не слышала.

Она бережно взяла в руки письмо и, еще не посмотрев на конверт, почувствовала, что писал его действительно чужой человек. Торопливо стала читать:

«Здравствуйте, уважаемые Михаил Иванович и Анна Трофимовна! С сожалением вынужден сообщить вам эту горькую правду…»

У нее вмиг потемнело в глазах, буквы, как живые существа, неистово заплясали, сливаясь, а из груди вырвался истошный крик, от которого, казалось, содрогнулась земля: «Нет!»

Анна Трофимовна как ядовитую змею отбросила от себя подальше конверт с фиолетовым треугольным штампом полевой почты и, обливаясь слезами, кинулась в дом, словно прячась от нагрянувшей беды. Она не помнит, сколько проплакала, пластом лежа в кровати, сколько прошло времени, когда услышала в доме чьи-то шаги. С трудом оторвав от мокрой подушки тяжелую голову, как в тумане, увидела вернувшегося с работы мужа.

— Миша, Сережку убили! — через силу выдавила из себя страшную правду и зарыдала.

— Что ты выдумываешь! Не смей так говорить! — закричал на нее Михаил. И только тут она заметила в его руке то злополучное письмо.

— Здесь ясно написано: ваш сын пропал без вести. Предпринимаются все меры для его поиска. Командир части подполковник Усольцев. А ты уже его, как мертвого, оплакиваешь. Нельзя же так!

Голос мужа все равно предательски дрогнул, как он ни старался скрыть волнение. Оно тайком закралось в душу, когда увидел валяющийся посреди двора вскрытый конверт.

— Миша, надо в райцентр, в церковь ехать и молиться за Сережу. Бог не может оставить его в беде. Мы ведь ничем его не прогневили.

О том, что на Сверковичей такое горе свалилось, вскоре узнала вся деревня. Только и разговоров было, что об Афганистане, в котором уже не первый год идет настоящая война, а по телевизору показывают улыбающиеся лица советских солдат и их в основном мирные будни. То наши воины, верные интернациональному долгу, школу помогли достроить, то дорогу к отдаленному кишлаку отсыпали, а про душманские мины на ней, если и говорится, то вскользь, одной фразой. И угораздило же Сергея в эту горячую точку попасть, будто не нашлось ему иного места службы в огромном Советском Союзе — от Бреста до Камчатки. «Если правда, что на все воля божья, то и обращаться нужно к Всевышнему», — по-крестьянски рассудили деревенские бабы, не зная о том, что у Сергея уже другой бог в душе.

Утром засобиралась Анна к цыганке Азе, живущей в соседнем селе. Мысль сначала обратиться к ней, узнать, жив ли сын, а потом уже ехать в церковь, родилась минувшей бессонной ночью. Аза прославилась тем, что на картах могла предсказать не только судьбу человека, но и как бы заглянуть в его прошлое. Когда минувшей зимой в Березовке бесследно исчез подросток, она, раскинув карты, навела милицию и родителей на правильный след, сразу заявив, что мальчишку надо искать в озере. Хотя те, кто его незадолго до исчезновения видел, в один голос утверждали, что парень уехал на рейсовом автобусе в район. Там, дескать, и пропал. Потом выяснилось, что автобус сломался, едва выехав за село, и несколько местных пассажиров вернулись домой. А мальчишка тот пошел на озеро (говорят, проверить, не поймалась ли рыба в поставленную накануне вершу), да, к несчастью, провалился под лед. Никого рядом не оказалось, тем более что уже опускались на землю сумерки. Как старая цыганка «вычислила» его труп, до сих пор остается загадкой.

— Проходи, милая, догадываюсь, что не радость, а какое-то горе тебя ко мне привело, — сочувственно встретила нежданную гостью уже немолодая хозяйка добротного дома.

Рассказывая о своей беде, Анна не сразу заметила, как внешне переменилась Аза. Ее руки, ловко перетасовав колоду, разложили карты в определенном порядке, а лицо стало неподвижным и землянисто-серым, как у покойницы. Губы беззвучно что-то шептали, а взгляд был устремлен в одну точку.

Когда сеанс магии был закончен, каким-то уставшим голосом Аза произнесла:

— Жив твой сын. Только он очень далеко находится, поэтому не может домой приехать. Каждый день молись за его возвращение.

Она так и делала. Но уже и первый снег выпал, а никаких вестей из Афганистана не было.

Как-то у сельмага случайно встретила Анна Трофимовна Наташу, бывшую невесту Сережи. Неловко, видать, девушке было, только едва заметно кивнула головой, опустив глаза. И мышкой торопливо проскользнула мимо, словно боясь услышать плохое слово в свой адрес. Анна Трофимовна на нее зла не держала, дело молодое, всякое бывает в жизни. Не всегда же дружба в любовь переходит. Одно обидело: могла бы Наташа, хотя бы ради приличия, спросить о Сереже. Ведь наверняка и до нее слух дошел, что пропал он без вести в Афганистане. А так будто и незнакома с ним вовсе.

Да еще эта Наташина свадьба, как она некстати… Анна Трофимовна вспомнила, что в ближайшее воскресенье, 29 октября, в Боровой будут люди гулять и веселиться, желая счастья молодым, и только их с мужем этот праздник никак не коснется.

Зима в Афганистане разная. На юге она больше похожа на нашу осень, а в центральных районах чуть прохладнее, но не настолько, чтобы вспоминать о шубе. И только в горах царствует зима с сильными морозами и настоящими снегопадами. А в таких условиях особо не повоюешь. Вынужденный спад активности в боевых действиях одноглазый Саид компенсировал практическими тренировками и учебой в базовом лагере. Навыки минирования троп, объектов, стрельба по мишеням из всех видов оружия, физическая подготовка — это лишь неполный перечень занятий, которые позволяли моджахедам быть, что называется, в форме. Иначе «шурави» давно бы уже перебили их как куропаток.

О том, что намечается боевая вылазка в район Джабаль-Уссараджа, где размещен советский мотострелковый полк, Сверкович услышал от Рахмона. Но то, что в этот раз Сергей отправится вместе со всеми, узнал в последний момент. Ему по-прежнему, похоже, не очень доверяли.

Как только стемнело, отряд из тридцати до зубов вооруженных моджахедов во главе с Саидом покинул лагерь. Вытянувшись в цепочку, передвигались скрытно и бесшумно, как тени. Безлунная ночь была их союзницей. На рассвете они должны минометным огнем и «эрэсами» поздравить русских с праздником — Днем Советской Армии. Военный городок Джабаль-Уссарадж не случайно выбран в качестве мишени по согласованию с самим Ахмад Шахом. Надо показать этим «неверным», что воины ислама, как львы, готовы сражаться в любое время года до победного конца.

Когда горы уже остались позади, и они втянулись в долину, Саид решил собрать на окраине еще спавшего кишлака обе группы, чтобы внести в план действий некоторые коррективы, а заодно проверить готовность каждого к бою. До рассвета, то бишь до начала массированного обстрела военного городка, оставался час. Пару недель назад они хорошо здесь порезвились, с трех точек обстреляв полк средь бела дня. Русские, судя по всему, не ожидали от них такой наглости и пока приходили в себя, минометчик Анвар сумел две мины положить прямо перед входом в штаб, который вскоре загорелся. В бинокль Саид с удовольствием наблюдал, как из объятого пламенем деревянного здания в панике вынесли знамя и забегали офицеры, толком не понимая, откуда ведется огонь. Повторить этот сценарий, только уже на рассвете, очень хотелось Саиду и его моджахедам. Такое почти маниакальное желание, видимо, усыпило бдительность, да и недооценили они русских, хорошо усвоивших преподанный им урок. Во избежание подобных вылазок мотострелки значительно усилили боевое охранение. К тому же в район расположения полка вскоре прибыл дивизионный разведбат. В его искусно устроенную засаду и попал в тот предрассветный час хитрый лис Саид.