— Да, это так, Галина Сергеевна, — просто ответил Крылов и снова протер ветровое стекло.

Машина шла теперь асфальтированной магистралью города к одной из его окраин, уходящих в зеленые заросли Волго-Ахтубинской поймы. Миновав пригород и многочисленные ерики и ильмени, она вышла наконец на песчаную дорогу, пролегавшую через степь.

Крылов был задумчив, и Галине казалось, что он не очень доволен переводом на новую работу. Не отрываясь смотрел он вперед, на жесткие степные травы, припудренные сизой пылью у обочин дороги.

— Вы не унывайте, Василий Иванович, — сказала Галина, стараясь ободрить его, — не жалейте, что на предложение мое согласились. Интересным делом будете у нас заниматься.

Но Крылов не нуждался в утешении. Он был одним из тех людей, которые, раз приняв какое-нибудь решение, уже не сомневаются больше в том, правильно ли они поступили. Теперь он думал только об этом новом крае, в котором придется вести службу погоды, и ему уже казалось, что работа будет необычайно увлекательной. Ведь если Север с его ледяными полями именуют “кухней погоды”, то и пустыни с их перегретыми солнцем песчаными пространствами не могут не иметь влияния на “изготовление” ветров и других метеорологических явлений. И кто знает, может быть ему, молодому метеорологу Василию Крылову, выпадет счастье открыть что-нибудь новое в секретах погоды, которые, как известно, далеко еще не все разгаданы. Нет, он ничуть не жалел, что согласился поехать в эту полупустыню!

— Да вы меня не агитируйте больше, Галина Сергеевна, — улыбаясь, сказал Крылов, и крупные черты его лица слегка смягчились. — Позвольте лучше снять мой китель. Солнышко ваше основательно припекает.

— Пожалуйста, — кивнула Галина, — я сама хотела предложить вам сделать это.

И он стал расстегивать надраенные до блеска форменные медные пуговицы с якорями.

— Как бы не пришлось вам вовсе распрощаться с вашим флотским обмундированием, — пошутила Галина. — У нас тут не волжские сквозняки, а свирепые суховеи. Жарковато, пожалуй, будет.

— Обмундирование мне это очень дорого, Галина Сергеевна, — серьезно ответил Крылов, — так что в нем я любое пекло выдержу. А что касается вашей пустыни, то я уже давно горю нетерпением поскорее с ней познакомиться.

— От пустыни, по существу-то дела, осталось здесь одно только название, — усмехнулась Галина. — Ни самумов, ни песчаных штормов, ни прочей экзотики у нас уже нет.

— То, что нет самумов, я и сам знаю, — заметил Крылов, — но неужели нет и барханов?

— Не только барханов, Василий Иванович, но и обнаженных песков почти нигде вы теперь не увидите. Да вот, взгляните-ка вокруг.

Галина отняла руку от баранки руля и указала вперед. За ветровым стеклом машины распростерлась до самого горизонта ровная местность, покрытая зелеными, желтыми и бурыми пятнами.

— Этот пестрый ковер вокруг — степная растительность, — сказала она.

— А под ней пески?

— Да, те самые пески, которые собирались когда-то в барханы, засыпали водоемы и реки, стирали с лица земли целые поселки, угрожали Волге…

Галина взглянула на Василия и, видя, что он искренне любуется степью, продолжала с жаром:

— Вглядитесь: растительность эта не скудна! Много лет назад был тут посеян песчаный овес, а теперь растут и люцерна и многие другие травы. И все это в основном дело рук человека. Советские люди сеяли все эти травы, чтобы закрепить пески, получить пастбища для скота, создать с помощью многолетних трав структурную почву, сделать возможным земледелие.

Они ехали теперь самой молодой степью Советского Союза, и им все чаще попадались бахчи и посевы под защитой лесных полос, аллеи вокруг искусственных прудов, стада овец на пастбищах.

— Трудно даже поверить, что тут были пески когда-то, — заметил Крылов, оглядываясь по сторонам и удивленно покачивая головой.

— Это “когда-то” было всего несколько лет назад, — засмеялась Галина.

— А вот и железная дорога, кажется? — произнес Крылов, слегка приподнимаясь с сиденья.

— Да, железная дорога, — ответила Галина. — Мы сейчас подъедем к ней ближе. Ее тоже надежно защищают от песчаных заносов эти травы, заменяя дорогостоящие сплошные ограды.

Дорога, по которой вела машину Галина, пошла теперь почти рядом с железнодорожной линией, и Василий Крылов, всматриваясь вперед, видел, как вдали сходились в одну точку блестящие полоски рельсов. Несколько минут он молча любовался игрой солнца на полированной поверхности, но вдруг воскликнул:

— Смотрите-ка! Вон кто-то машет нам руками!

В глаза Галины светило солнце, и она не сразу заметила человека на другой стороне железнодорожного полотна.

— Похоже, что он военный, — сказала она, приложив ладонь к глазам. — Интересно, для чего мы ему понадобились?

— Попросится, наверное, чтобы подвезли, — высказал предположение Крылов.

— Не похоже что-то, — возразила Галина. — Если бы в попутчики просился, на дороге бы стоял, а он по ту сторону железнодорожного полотна что-то делает…

Но в это время военный, о котором шла речь, перешагнул через рельсы и торопливо направился к дороге, по которой шла машина.

Галина прибавила газу, а когда подъехала совсем близко к человеку, стоявшему посреди дороги с поднятой рукой, стала притормаживать. Теперь она могла рассмотреть молодое добродушное лицо парня в военной гимнастерке с погонами старшего сержанта.

— Вы не из райсовета, случайно? — спросил он, когда машина остановилась.

— Нет, не из райсовета, — ответила Галина. — А вам в райсовет нужно?

— Да. По очень важному делу, — ответил старший сержант, всматриваясь в людей, сидевших в машине.

— Мы подвезли бы вас, но очень спешим, а райсовет совсем в противоположной стороне, — сочувственно заметила Галина, бросив взгляд на пыльные сапоги молодого человека.

— Знаю, что в противоположной, — улыбнулся старший сержант, обнажая крепкие, крупные зубы. — Я ведь местный. Из колхоза “Победа”. К родным в отпуск прибыл. Неожиданно выехать пришлось, так что не успел сообщить заранее, чтобы лошадь на станцию выслали. Да ведь тут и недалеко, а для пехотинца пройтись пешком по родным краям — одно удовольствие. Все бы хорошо, да вот…

Он замялся вдруг. Широкая улыбка сбежала с его лица, и он бросил торопливый взгляд в ту сторону, где остались его чемодан и шинель.

— Ну да ладно, — закончил он со вздохом, — раз вы так торопитесь, придется в райсовет пешком идти.

— А домой-то как же? — спросил все время молчавший Крылов. — Вы ведь в колхоз, кажется, шли?

— Шел в колхоз, да вот случилась срочная надобность в райсовет завернуть.

— Да что за надобность вдруг такая? — недоумевал Крылов.

Старший сержант посмотрел на флотский китель Крылова и ответил нехотя:

— Вы к сельскому хозяйству, по всему видно, прямого отношения не имеете, так что это вам непонятно будет; к тому же и распространяться об этом, пожалуй, пока не следует.

— Как раз к сельскому-то хозяйству мы и имеем некоторое отношение, — усмехнулась Галина. — Я, между прочим, местный агролесомелиоратор, а он, — и она кивнула на Крылова, — метеоролог. Но если у вас какая-нибудь военная тайна, мы не собираемся ее выпытывать.

Услышав это, старший сержант сразу оживился. Подошел вплотную к машине и протянул руку Галине.

— Вы-то мне и нужны как раз! — воскликнул он. — Будем знакомы: старший сержант Иван Алешин. Очень хорошо, что именно вас встретил. Пойдемте, покажу вам что-то.

И он, не оглядываясь, пошел к железнодорожному полотну, широко шагая по жесткой степной траве. Недоумевающие Галина и Василий направились за ним следом.

Он перешагнул через рельсы и, остановившись на кончике шпалы, пропитанной креозотом, показал рукой на траву, странно полегшую на значительном пространстве.

— Шел я в свой колхоз по шпалам, — сказал старший сержант, — вдруг вижу эту картину. Посмотрите-ка, ведь неладное что-то с травой.