— Давно в армии?

— Можно сказать, со школьной скамьи. Прямо из семилетки — в военно-инженерное училище. Войну начал командиром взвода. Теперь вот саперный батальон получил.

— Извините, что так экзаменую, — улыбнулся Владимир Александрович. — Серьезная работа предстоит, вот и интересуюсь, с кем придется работать. Знаете, надеюсь, в чем дело?

— Так точно. Варя рассказала мне.

Длинными узловатыми пальцами майор взял папиросу, закурил и добавил:

— Я навел уже кое-какие справки. Познакомился с полковым инженером, старшим лейтенантом Синицыным. Не с того конца, по-моему, принялся он за дело. Приборами такую мину трудно обнаружить. Фашисты, несомненно, поставили химический взрыватель замедленного действия. А такие взрыватели обычно из пластмассы изготовляются, так что миноискатели против них бессильны.

— Чем же тогда разыскивать их? Ведь не щупами же?

— Собаками-миноискателями, — ответил Воеводин. — Они себя великолепно в этом отношении зарекомендовали. В полку, к счастью, есть несколько таких собак. Если заряд состоит из тола или мелинита и зарыт неглубоко, собаки должны почувствовать его. Но, может быть, фашисты применили вещество повышенной мощности, например тетрил, не имеющий запаха, или гексоген, не имеющий ни запаха, ни вкуса.

Откинув голову на спинку кресла, Воеводин глубоко втянул в себя папиросный дым. Дружинин внимательно присмотрелся к посетителю. Какое-то противоречивое впечатление производил на него этот майор. Когда он улыбался или отвечал на обычные вопросы, то казался простоватым, не совсем ловким и даже несколько стеснительным человеком. Когда же речь заходила о вещах, видимо очень хорошо знакомых ему, как, например, о подрывной технике, все в нем преображалось вдруг: лицо становилось сосредоточенным, серьезным, менялась даже интонация голоса; движения больших и по виду не очень ловких рук обретали, казалось, не свойственную им точность, жесты делались выразительными.

Владимир Александрович, всегда немного спешивший делать заключения о людях по первому впечатлению, на этот раз благоразумно воздержался от преждевременных выводов.

— Позвольте задать вам вопрос? — обратился к нему Воеводин: — Когда вы намерены приступить к восстановлению заводов?

— Немедленно, — ответил Дружинин. — Но вы, конечно, сами понимаете всю сложность положения. Ведь если один из заводов в самом деле заминирован, то взрыва можно ожидать каждый день, каждый час, а я не могу рисковать людьми. Какое ваше мнение о сроке замедления мины?

Майор бросил окурок в пепельницу и сказал:

— У всех известных нам типов мин замедленного действия наибольший срок замедления не превышает двенадцати месяцев. Вообще же замедление можно продлить и на несколько лет. Фашисты ушли из Краснорудска в 1943 году; следовательно, мина находится под замедлением почти три года. Срок, конечно, критический.

Дружинин одобрительно кивнул. “Майор, кажется, неплохо разбирается в тонкостях подрывной механики”, подумал он и, поднявшись с места, протянул Воеводину руку:

— Не буду вас больше задерживать, Алексей Сергеевич. Я позвоню сейчас начальнику местного гарнизона и попрошу его временно подчинить вам саперный взвод. Ставьте меня в известность о всех ваших мероприятиях. Желаю успеха!

Вечером Алексей зашел к Дружинину доложить, как идут дела.

— Очень кстати! — оживленно произнес Владимир Александрович, направляясь навстречу Воеводину. — Давно вас ожидаю.

— Зайти раньше не имел возможности: весь день работал с собаками на заводах.

— А миноискатели или другие приборы совсем, значит, непригодны?

— Если бы был установлен взрыватель с часовым механизмом, могли бы пригодиться пьезостетоскопы или даже миноискатели. Но, мне думается, нам могут помочь только собаки, если, конечно, заряд находится неглубоко. Они ведь очень чувствительны к запаху тола.

— А может случиться, что и собаки не помогут?

— Может.

— Что же тогда?

— Останется предположить, что заряд или зарыт слишком глубоко, или его нет вовсе.

Дружинин сделал энергичный жест рукой и поднялся с кресла:

— Для меня нет этого “или-или”. Все, в конце концов, зависит от точки зрения. Наша точка зрения такова: нужно исходить из худшего, то есть предположить, что минирование произведено.

— Ну, а если предположить, — заметил Воеводин, — что просто пущен слух, будто где-то что-то заминировано и должно взорваться?..

Спокойным тоном Дружинин ответил:

— Мы сделали и это предположение, но худшее все-таки взрыв. Есть у вас запасный ход на тот случай, если собаки ничего не найдут?

— Да, есть. Мы прибегнем тогда к детонации.

— Объясните.

Воеводин взял со стола лист бумаги и быстро набросал схему:

— Мы заложим несколько небольших зарядов, расположим их вот таким образом в разных местах фундамента и произведем взрыв. От этого должна детонировать, то есть взорваться от сотрясения, вызванного взрывной волной, и сама мина, если только она окажется неподалеку.

Дружинин внимательно слушал майора. Предложение Воеводина показалось ему заслуживающим внимания, хотя и не было пока необходимости им воспользоваться.

— Это избавляет нас, — продолжал майор, — от дамоклова меча — постоянной угрозы взрыва, препятствующей восстановительным работам.

— А эти детонирующие взрывы придется производить на всех трех заводах? — спросил Владимир Александрович.

— Может быть, и на всех трех.

Дружинин задумался. Помолчав, заметил:

— Не спорю, возможно это и неплохое средство, однако сначала необходимо обследовать внимательно завод имени Кагановича.

— Но ведь я же докладывал вам, Владимир Александрович, что мы уже обследовали завод и ничего там не нашли, — удивился Воеводин.

— Где же вы искали мину?

— В подвалах и вообще на всей территории завода.

— А в канализационных трубах?

— В канализационных трубах не искали, но вы подали хорошую мысль. Завтра же займемся этим.

В это утро читальный зал районной библиотеки был почти пуст. За одним из столиков у окна сидел широкоплечий седой старик, перед которым лежала стопка книг. Неподалеку от него молодой человек, видимо студент, просматривал комплект газет, то и дело с любопытством поглядывая на старика, поведение которого казалось ему очень странным. Старик брал по очереди каждую из книг, лежавших перед ним, торопливо перелистывал ее, откладывал в сторону и что-то отмечал на листке бумаги. Когда вся стопка оказывалась просмотренной, он относил книги дежурному библиотекарю, заменяя их новыми. Затем повторялось то же самое — книги перелистывались и возвращались.

Старик прекратил свое непонятное занятие только в два часа дня. Попрощавшись с библиотекарем, он ушел, предупредив его, что зайдет после обеда. Поднялся и молодой человек, читавший газеты.

— Странный читатель, — кивнул он в сторону только что ушедшего старика.

— Очень странный, — согласился библиотекарь. — Просит Короленко. Даю ему новенький экземпляр, а он… не берет, требует старое издание. И вообще, чем потрепанней книга, тем больше она ему нравится.

— Да ведь он и не читает их вовсе, а лишь перелистывает, — сказал молодой человек.

— Я тоже это заметил. Вообще непонятный какой-то старик. Не совсем нормальный, по-моему.

Взяв газеты, молодой человек вышел из библиотеки, походил немного по улицам города и направился в районное управление государственной безопасности. Подойдя к кабинету Шубина, он постучал в дверь.

— Войдите! — раздался голос капитана.

Молодой человек вошел в кабинет и вытянулся по-военному:

— Разрешите доложить, товарищ начальник?

— Докладывайте, товарищ лейтенант.

— Старик был сегодня в районной библиотеке. Так же как и в городской, он брал книги, перелистывал их и возвращал.

— Делал он при этом какие-нибудь выписки?