Назар Мамедович снова прошелся по комнате и, помолчав немного, произнес:
— Видите, Антон Кириллович, что это за “светила” заграничной науки и техники, а вы честью соревнования с ними хотели вскружить голову Астрову!
В это время в комнату почти вбежал Евгений Курганов, слышавший последние слова Назара Мамедовича.
— К счастью, голова у Астрова оказалсь крепкой, — возбужденно воскликнул он. — Не удалось Антону Кирилловичу вскружить ее. Вот, взгляните на эту схему, Назар Мамедович! Ее набросал Дмитрий Астров. Она вам расскажет многое.
И он подал Сумбатову схему, которую нашел в комнате Астрова, Назар Мамедович с интересом стал рассматривать ее. Склонил над ней голову и Сарычев.
— Вы, пожалуй, правы, Евгений Николаевич, — удовлетворенно заметил Назар Мамедович после некоторого раздумья. — Астрову общие интересы дела, видимо, дороже собственных, и он своей схемой высказал это красноречивее всяких слов. Своим фотоэлектрическим батареям он отвел здесь пока очень скромную роль. Однако придет время, когда они оставят далеко позади все существующие солнечные машины. Я не сомневаюсь в этом. Но где же все-таки Дмитрий Иванович? Что предпринято вами для его поисков?
Смелое предположение
— Я предпринял все, что было в моих силах, — стал оправдываться Сарычев, но Евгений перебил его:
— Назар Мамедович, — дрогнувшим голосом проговорил он, — позвольте мне рассказать вам, что случилось с Астровым!
Сумбатов удивленно посмотрел на Курганова и лишь молча кивнул в знак согласия.
— Мне удалось, кажется, разгадать тайну… — тихо начал Евгений. — И знаете почему?
Задав этот вопрос, он помолчал немного, хотя вовсе не ждал ни от кого ответа. Просто захотелось перевести дух перед тем, как сообщить главное.
— Вот вы говорите, что предприняли все, чтобы найти Астрова, — обратился он к Сарычеву. — Но как вы искали его? Ведь вы шли к тайне его исчезновения как-то снизу… Видели в этом только отрицательную сторону, полагая, что обида, уязвленное самолюбие всему причина. Но все это не вязалось как-то с характером Дмитрия. Я все время смутно чувствовал это, но у меня не было фактов, которые подкрепили бы это чувство. Помог мне очень чуткий человек — секретарь райкома партии товарищ Джафаров, подсказавший, как напасть на верный след Дмитрия.
И тут Курганов рассказал Назару Мамедовичу со всеми подробностями о своем посещении Самеда Мамедова и о схеме установки солнечных машин в его хозяйстве, разработанной. Астровым.
— Вот она, эта схема! — кивнул он на плотный лист бумаги, который Сумбатов все еще держал в руках. — Скажите, Назар Мамедович, как по-вашему, на чем будет базироваться гелиоэнергетика колхоза “Первое мая”, по замыслу Астрова?
Заместитель директора еще раз взглянул на схему и произнес уверенно:
— Насколько я разобрался в этом деле, Астров предполагает для орошения хлопковых полей колхоза поднимать воду из озера энергией вашего параболоида.
— Мне тоже так кажется, — торжественно заявил Евгений. — Но не подумайте только, Назар Мамедович, что я отмечаю это из честолюбивых побуждений. Нет! Это просто очень важно для дальнейшего хода моих рассуждений. А теперь представьте себе домик Астрова. Дмитрий работал в нем за своим столом над схемой установки солнечных машин в колхозном хозяйстве целую ночь. Забыв об отдыхе, продолжал работу и на следующее утро. Он торопился, наверно, закончить ее к нашему возвращению с районного совещания. Наконец почти все было готово, оставалось сделать только кое-какие надписи и пояснения. Но тут вдруг на базу обрушился первый удар урагана. Порыв ветра ворвался в комнату и сбросил со стола все бумаги. Дмитрий поторопился, должно быть, захлопнуть поскорее окно, и тут, видимо, взгляд его упал на мой параболоид, хорошо видный из его домика…
Евгений выпил несколько глотков воды из стакана, стоявшего на столе, глубоко вздохнул и продолжал:
— Зеркало параболоида полыхало ослепительным блеском, и это не могло не удивить Дмитрия. Он ведь знал, что мой механик вывел параболоид из фокуса и перекрыл воду, поступавшую в гелиокотел. А ураган продолжал свирепствовать, и яростные порывы ветра, очевидно, навели Дмитрия на верную мысль. Он догадался, что это буря сорвала тормоза поворотного механизма параболоида и зеркало его автоматически повернулось к солнцу. Дмитрий хорошо знал, чем все это могло кончиться, и не задумываясь выбежал из своего домика…
Евгений говорил торопливо, взволнованно, будто видел все перед своими глазами, но когда подошел к главному пункту догадки, ему стало вдруг страшно рассказывать дальше. Он замолчал, тяжело переводя дыхание.
— Продолжайте же! — нетерпеливо произнес Назар Мамедович.
Евгению стало душно. Он расстегнул все пуговицы своей рубашки и продолжал каким-то чужим голосом:
— Борясь с ветром, Дмитрий подбежал к параболоиду и попытался, наверно, дефокусировать зеркало, но это, видимо, не удалось ему. Тогда он решил открыть вентиль водопроводной трубы и стал взбираться для этого по лесенке, ведущей к гелиокотлу. Взбесившийся ветер пытался оторвать его от железных перекладин, но Дмитрий добрался до самого верха. Палящие лучи солнца, собранные в одну точку на гелиокотле, обжигали его. Может быть, начала уже тлеть одежда, но он дотянулся наконец до верхнего вентиля, и вода с шумом ринулась б котел. Но вдруг…
Снова защемило что-то в горле Евгения и перехватило дыхание, но он окончил все же свой рассказ:
— …вдруг резкий порыв ветра со страшной силой рванул Дмитрия и бросил в пылающий конус солнечных лучей…
Несколько минут все сидели молча, будто онемев от страшного рассказа. Назар Мамедович безжизненно свесил ослабевшие руки. У Евгения выступили на лбу мелкие капельки пота. Даже Сарычев переменился в лице.
— Какой ужас! — прошептал он.
Тяжело переводя дыхание, Назар Мамедович произнес:
— Ну, это еще нужно проверить.
Он хотел сказать еще что-то, но раскашлялся вдруг, тяжело поднялся с кресла, подошел к окну и распахнул его.
Наступило томительное молчание. Евгений не решился нарушить его. Назар Мамедович задумался о чем-то. Только Сарычев тяжело вздыхал и нервно ерзал в кресле.
— Что-то не верится мне, что все случилось именно так, — произнес наконец Назар Мамедович, — хотя это пока единственное реальное объяснение бесследного исчезновения Дмитрия Ивановича. Идемте же немедленно проверим вашу догадку, Евгений Николаевич.
Уточнение догадки
Курганов послал Рустама за Асмаром и повел Назара Мамедовича к своему параболоиду. Антон Кириллович, понурив голову, шел следом за ними.
— Что делать будем, Евгений Николаевич? — шепотом спросил нагнавший Курганова Асмар. — Опять будет обследование нашего параболоида? — кивнул он в сторону Назара Мамедовича, полагая, видимо, что Сумбатов с этой целью прибыл из института.
— Да, Асмар, будет обследование, но только по другой части, — неопределенно ответил Курганов и приказал Асмару выключить самоходную установку поворотного механизма и ручным регулятором придать зеркальной чаше параболоида ряд положений.
— В какое время могло произойти это несчастье? — спросил Назар Мамедович.
— Полагаю, что между семью и десятью часами, так как именно в это время свирепствовал над базой ураган, — ответил Курганов.
Асмар установил параболоидное зеркало сначала в положении, соответствующем семи часам утра, затем стал медленно перемещать его к положению, соответствующему десяти часам дня,
— Что вы скажете, Назар Мамедович? — спросил взволнованно Евгений, когда зеркало прошло все заданные положения.
— Да… — задумчиво отозвался Назар Мамедович, — при таких положениях параболоида Дмитрий Иванович мог, конечно, попасть в конус испепеляющих солнечных лучей, но…
Замолчав, он медленно обошел вокруг параболоида и только после этого закончил свою мысль:
