Еще до начала чемпионата я предсказывал, что в полуфинал пробьются четыре лучшие сборные — Бразилии, ФРГ, Голландии и Италии. Последняя проиграла команде Польши и выбыла из дальнейших состязаний. Таким образом, мой прогноз, за исключением сборной Италии, подтвердился. Матч с командой Голландии приобретал для нас решающее значение. Было очевидно, если бразильцы выиграют, у них будут приличные шансы на успех в матче с победителем другого полуфинала.

Однако обыграть сборную Голландии не удалось. Голландцы были быстрее и увереннее, а в атлетическом отношении они ничуть не уступали уругвайским и аргентинским футболистам. Бразильцы же снова показали неумение вести атлетическую игру, зрители на трибунах выражали явное неудовольствие. Вдобавок ко всему один бразильский футболист был удален с поля, и голландцы легко выиграли со счетом 2:0.

Газеты, радио и телевидение Европы обвиняли бразильцев в грубой игре. При этом, однако, не было сказано ни слова о том, что голландские футболисты играли не менее грубо, просто они умели более искусно скрывать это от зрителей и судьи. После матча я зашел в раздевалку бразильцев. Она была похожа на госпиталь. Все игроки до единого получили травмы — порезы, ушибы, а у Мариньо зияла глубокая рана от колена до щиколотки.

Эта сторона футбола зрителям не видна. Восхищаясь мастерством голландской команды, должен тем не менее заметить, что голландцы хорошо знали, как вести резкую игру. А бразильцы по наивности позволили спровоцировать себя на такую игру, в которой были дилетантами.

Поражение сборной вызвало в Бразилии глубокое уныние. Как обычно, досталось и мне за отказ участвовать в чемпионате. Но я-то знал, что от моего участия ничего бы не изменилось. Тренер команды — хозяин, и это естественно. Именно он определяет тактическую схему игры. В данном случае имел место явный просчет. Проигрыш в турнире был целиком на совести тренера. Индивидуальное мастерство игроков здесь ни при чем.

Можно было лишь надеяться, что Бразилия извлечет урок из этого поражения и более успешно выступит в 1978 году.

Почему же я решительно не приемлю защитный вариант, хоть за него и ратуют многие тренеры? Причина здесь одна: нельзя достичь главной цели игры — поразить ворота, если игроки не контролируют мяч. Это основа основ любых тактических построений. В защитном варианте данный основополагающий принцип приносится в жертву сиюминутной безопасности в своей штрафной площадке, а это делает невозможным достижение главной цели футбольной игры. Кроме того, при защитном варианте вратарь часто выбивает мяч далеко в поле, преследуя одну цель — обеспечить неприкосновенность своих ворот. Я допускаю, что иногда, в минуты особого напряжения или в борьбе с напористыми нападающими, такой прием вполне оправдан, но, повторяю, только в этих случаях, а не в любых игровых ситуациях. На мой взгляд, такие ситуации встречаются не так уж часто. Дело в том, что в упомянутых случаях "отбойная" игра вратаря неизбежно влечет за собой потерю мяча. Конечно, мяч может попасть и к игроку обороняющейся команды, но у нее, как правило, меньше выдвинутых вперед футболистов, чем у атакующей. Поэтому шансы "оборонцев" снова завладеть мячом невелики.

Я считаю, что именно при защитном, а не атакующем варианте, как это ни странно, возрастает количество нечестных приемов. В этом случае бывает много длинных безадресных передач, на которые устремляются игроки обеих команд. Возникающие при этом дуэли всегда носят более жесткий характер, чем единоборство в условиях скоростной и ничем не стесненной игры.

И еще один, на мой взгляд, немаловажный вопрос. Красота футбола ярче всего проявляется в изобретательных и искусных действиях футболистов при индивидуальной и коллективной игре, им в максимальной степени помогает раскрыться атакующий футбол, не приемлющий игру на отбой. Едва ли можно назвать оригинальными длинные передачи через все поле в надежде на то, что свои игроки с божьей помощью окажутся у мяча, чтобы головой направить его в ворота. Кроме того, футбол — это спортивная игра, процесс которой активно стимулируется зрителями, болельщиками. Если же игра станет серой и скучной — а нулевые ничьи всегда вызывают чувство уныния — она просто-напросто утратит свою притягательность.

Кто хоть раз наблюдал состязание команд, исповедующих атакующий футбол, и имел возможность сравнить их с командами, отстаивающими пресловутый защитный вариант, тот знает, что я имею в виду. Единственный игрок, являющийся по самой природе футбола носителем "защитной" концепции, — это вратарь, который призван выполнять оборонительные функции. Но когда игроки нападения вынуждены думать главным образом о неприкосновенности своих ворот, это, на мой взгляд, противоречит самой сути футбольной игры, которая в итоге становится безликой и неинтересной. Защитный вариант — это синоним антифутбола!

Между тем, истекал мой контракт с "Сантосом". Руководство клуба не упустило возможности заработать, объявив несколько матчей с моим участием последними. Благодаря этой "приманке" трибуны стадиона были заполнены до отказа — болельщикам непременно хотелось быть свидетелями последнего матча Пеле. Помню, мы играли на переполненном стадионе "Пакаэмбу". Все были уверены, что присутствуют на последнем матче Пеле. Позже стало известно, что будет еще один "последний" матч "Сантоса" с Пеле на стадионе "Маракана" в Рио-де-Жанейро.

Мой действительно последний матч состоялся на "Маракане" второго октября 1974 года. Мы играли против клуба "Понте-Прета". Я был не в лучшей спортивной форме для такого торжественного случая, но тем не менее твердо решил, что выйду на поле, чтобы должным образом завершить свою спортивную карьеру в присутствии такого количества болельщиков. Ведь к зрителям я относился с неизменной любовью, и они отвечали мне тем же.

На двадцатой минуте мяч попал ко мне. Я поймал его руками. На трибунах раздались возгласы удивления. Я побежал с мячом к центру поля, установил его в центральном круге и опустился на колени. Скрестив поднятые над головой руки, я стал поворачиваться к каждой трибуне, чтобы меня могли видеть все болельщики. По щекам у меня текли слезы. Только теперь зрители, пришедшие на этот матч, поняли, что происходит. Я отдавал им дань своего уважения за то, что все эти годы они поддерживали меня. Болельщики поднялись со своих мест и бурно приветствовали меня. Я встал и вытер слезы подолом футболки. Потом был прощальный круг. Непросто мне было пережить этот момент. Я в последний раз окинул взглядом переполненные трибуны; зрители стоя прощались со мною. Под их приветственные возгласы я скрылся в туннеле, который вел в раздевалку. После этого игра возобновилась.

В раздевалке у меня снова потекли слезы. Кроме дежурного, там был еще один человек — фотограф по имени Домисио Пинейро из газеты "О Эстадо". Он и запечатлел тот момент, когда, наклонив голову, я плакал, не стыдясь своих слез. Потом я быстро прошел к машине и уехал со стадиона.

Трудно было поверить: нет больше Пеле, вместо него есть Эдсон Арантис ду Насименту. В тот момент я точно знал, что это так.

Исполнилась наконец моя мечта — в девять утра являться в контору, в пять вечера возвращаться домой и жить в семье, как любой нормальный человек.

Моя коммерческая деятельность расширялась и усложнялась. В какой-то момент я почувствовал, что мне трудно обойтись без помощи профессионального бизнесмена. Им стал Хосе Роберто Рибейро Ксисто, который отныне консультировал меня относительно новых коммерческих проектов.

Вспоминая о том времени, я удивляюсь, что Ксисто не сбежал из моей конторы сразу же, как только узнал, куда на протяжении стольких лет я вкладывал свои капиталы. Как и предвидел Рамундини, ко мне наведывались многие люди — друзья и товарищи по команде со своими проблемами. Чтобы помочь им, я вкладывал деньги в самые разные проекты, которых набралось так много, что трудно было удержать их в памяти. У меня появилась собственность в Сантусе, Сан-Паулу, Рио-де-Жанейро, Бауру и Трес-Корасаесе. Я владел магазинами, жилыми домами, землей. Я приобрел молочную ферму, у меня было грузовое автотранспортное дело, контора по экспортно-импортным операциям. Даже радиостанция. В общем, одному небу было известно, к чему еще я был причастен.